Вечный день - Эндрю Хантер Мюррей Страница 33

Ответ ей удалось произнести спокойно:

—Я общалась исключительно с дальними родственниками.

Чендлер неопределенно кивнул, и Элен осторожно выдохнула.

—Мальчик. Джошуа, так его звали. Несколько раз приходил к отцу на работу,— старик вновь умолк.

—Он еще жив?

—Нет. Служил в армии. Ушел из жизни молодым, как и его мать до него. Торн никогда не поднимал эту тему в разговорах с нами.

—А когда вы работали с доктором Торном… чем вы занимались?

—Как я уже говорил, изначально исследованиями культур. За несколько лет до начала Замедления, естественно. Потом он ушел служить в армию, вернулся и стал работать в правительстве. Его повысили. А когда произошло Замедление и появился Давенпорт, его повысили снова. И все это время я был с ним.

—И когда вы прекратили работать на доктора Торна?

—Когда его уволили. Пятнадцать лет назад.

—Понимаю. Не расскажете об этом поподробнее?

Снова подозрительный взгляд.

—Не думаю, что мне следует говорить об этом.

—Но это очень пригодилось бы. Разумеется, я не упомяну в некрологе ничего такого…— Хоппер умолкла, оставив недосказанным «что навредило бы вам».

Вдруг из соседней комнаты донесся жалобный плач и через несколько секунд повторился, в тишине дома прозвучав еще более горестно. Чендлер встал.

—Прошу прощения,— он прошаркал прочь из комнаты. Через какое-то время рыдания прекратились. Элен расслышала его приглушенный урезонивающий голос.

Спустя несколько минут старик вернулся и сел в кресло.

—Извините,— тут же начала она,— я правда не хочу ничего вынюхивать, просто эти сведения действительно могли бы оказаться нелишними.

—Это вовсе не какая-то тайна,— вздохнул Чендлер.— Нас вышвырнули без всяких церемоний. Было очень неприятно. Как-никак, мы проработали вместе много лет.

—Под «мы» вы подразумеваете…

—Всех нас. Начальников нескольких отделов, находившихся под его руководством, их заместителей. Когда пришел он, пришли и мы. В его ведении было столько всего! Официально-то он отвечал за сельское хозяйство, да, но по факту его деятельность распространялась куда шире. Обустройство больниц, перепланировка городов, запуск демографической программы… Практически всем, что не относилось непосредственно к вопросам государственной безопасности, занимался Эдвард Торн. Потом вместо него им пришлось поставить четырех человек.

—Почему же уволили всех?— по косому взгляду старика Хоппер поняла, что вновь балансирует на грани разоблачения: определенно, составитель некрологов из «Таймс» проявил бы большую сдержанность. И все же ей необходимо было знать.— Вам указали причину?

—Он работал над каким-то проектом, в детали которого нас не посвящали. С Томасом Гетином. То был еще один гениальный парнишка. Блестящий ум. Они стали буквально неразлучны. Постоянно что-то обсуждали. Пока в кабинете не появлялся я. Они точно занимались чем-то особенным,— с горечью заключил Чендлер, пожевав ртом.

—Чем именно, не знаете?

—Мне так и не удалось выяснить. Кое-какие проекты определенно слишком важны, чтобы подключать к ним помощников.

—Но все равно всех вас уволили?

—Всех,— закивал старик.— Кажется, кое-кого из верхушки отстранили по-настоящему, если вы понимаете, о чем я. Всех, кроме одного.

У Хоппер часто заколотилось сердце.

—И кто же остался?

—Вы еще спрашиваете? Гетин.

—Но отдел не смог бы продолжать работать дальше, если всех вас…

Старик махнул рукой.

—У них была готова замена для всех руководителей. Кроме Гетина, разумеется. Чудо-мальчика не тронули.

—Что с ним произошло?

—А вам зачем это?— Чендлер опять насторожился, разрываясь между собственной болтливостью и многолетней привычкой соблюдения строжайшей секретности.

—Профессиональная привычка,— Элен подалась вперед.— Об этом писать я не буду.

—Сначала-то его уволили. Он даже стол свой освободил вместе с нами. Ну я и решил, что его турнули, как и всех остальных.

—Как же вы узнали, что он остался?

—Да я как-то раз его увидал. Года три назад. Прогуливался по улице Уайтхолл, и там на него наткнулся. Он заходил в одно из ведомств — службу внутренней безопасности, да-да. Я остановился понаблюдать. Гетин прошел внутрь свободно, охрана его не остановила,— значит, он был вовсе не рядовым посетителем. Потом я позвонил туда, но мне сказали, что сотрудник под такой фамилией у них не числится.

Чендлер взял из сахарницы кусок сахара и бросил в уже остывший чай. Потом заговорил снова:

—Так зачем вы пришли?

Хоппер от удивления захлопала глазами. Память у старика совсем никуда.

—Я составитель некрологов из «Таймс», мистер Чендлер, я…

—Вы не из «Таймс».

—Простите?

Его затуманенный взгляд был обращен куда-то мимо нее, когда он отозвался:

—Я очень сомневаюсь, что «Таймс» стали бы писать об увольнении Эдварда и его причинах. Думаю, благоразумия для этого им достанет. Потом, журналисты «Таймс» показывают удостоверения, пресс-карты,— произнес он с язвительным удовлетворением, уставившись прямо на нее.— Вы не из «Таймс», верно?

—Не понимаю, о чем вы,— выдавила Хоппер.— Если хотите, позвоните моему редактору. Он вам все подтвердит. Торн умер вчера в больнице, и мы пишем…

—Вы из службы безопасности?

—Нет, я…

Из соседней комнаты вновь донесся плач, на этот раз громче и настойчивее.

Чендлер, однако, не обратил на него внимания.

—Нет, вы не из службы безопасности. Будь вы оттуда, наверняка бы сразу и сказали. Значит, вы не из «Таймс» и не из службы безопасности.

Плач достиг высоты воя. Старик заорал в стену позади Хоппер, едва не срываясь на визг от гнева:

—Заткнись, а?

Плач немедленно утих.

—Думаю, мне лучше пойти,— произнесла Элен.

—Пожалуй, вы правы.

Она встала, сунула блокнот в сумку и прошла по пропахшему гарью сумрачному коридору, мимо комнаты, откуда доносились причитания. Стоило ей, однако, оказаться у входной двери, как ей в руку с неожиданной силой вцепились пальцы старика. Чендлер тяжело дышал:

—Из-за увольнения вся моя жизнь пошла наперекосяк. И виноват в этом он, так и знайте!

—Мне надо идти. Статья появится…

Не договорив, Хоппер выскочила в палисадник. А потом, совсем уж потеряв голову, бросилась бежать. Сквозь вихри потревоженных опавших листьев, мимо сорняков и вьюнов к осыпающимся кирпичным воротам, прочь от гниющего дома с двумя его жалкими обитателями.