Консультант - Анна Волошина Страница 39

– Как – что? – Лану вопрос удивил, и она не собиралась этого скрывать. Даже брови вскинула. – Отбивать свою собственность у этих придурков. На моей территории не место всякому постороннему барахлу.

– Согласен, – кровожадно ухмыльнулся Али. – Я подброшу тебе людей.

– У меня есть! – ощетинилась Лана. Не хватало ещё, чтобы этот тип оказывал ей услуги, не оговоренные контрактом на проведение работ. Хрен потом расплатишься. – Уж на троих-то всяко хватит.

– У тебя – белые, – пренебрежительно махнул рукой Али, то ли не замечая, как напряглись спутники Ланы, то ли не принимая в расчет. Как ни странно, телохранителей нисколько не смутила явная неприязнь в глазах чужаков. – А я предлагаю тебе чёрных.

– Не знала, что ты расист, Али, – бросила Лана, недвусмысленно всплескивая руками в поле зрения Силвы и Риса: осадите, мол, мужики, я разберусь.

– Конечно, я расист. Это нормально – быть расистом. Понимаешь, если человек утверждает, что его раса превосходит остальные, он идиот. Но если он не гордится своей расой, не считает, что ему повезло родиться чёрным… или белым… или, – тут он отвесил ироничный полупоклон, – котом, то это и не человек вовсе. Тут всё в точности как с патриотами и космополитами. Все эти граждане Вселенной… не люблю фуфлыжников. У человека должна быть родина, и он должен принимать и защищать её такую, какая она есть, не отрицая недостатков и не принижая достоинств. Согласна?

– Допустим, – сдавать позиции Лана не собиралась, но, неожиданно пылкая, речь Али произвела на неё некоторое впечатление. – Мне как-то попалась на глаза довольно интересная трактовка происхождения моей расы. Дескать, прайд Зель-Сан так и не был создан вовсе не потому, что заартачились заказчики. Просто Валентайн Зельдин, активно использовавший генный материал чернокожих и взявший от них, в частности, скорость бега, выносливость и более совершенную, чем у белых, терморегуляцию, даже думать не хотел о том, чтобы взять и внешность тоже. А Альваро Санчес хотел работать, в том числе, и с негроидным фенотипом.

– Ну, вот видишь!

Что-то в сказанном ею явно привело Али в восторг, но что именно – Лана пока не понимала. Поэтому сочла нужным осторожно поинтересоваться:

– И во что мне обойдется присутствие твоих людей?

– Ни во что. Я тебе должен, Катрина. И потом, я совершенно уверен, что ты сама захочешь иметь их под рукой, как только увидишь. Проверим?

Далеко не убежденная, Лана пожала плечами. Приняв это движение как знак согласия, Али с непонятным пока девушке весельем ткнул сенсор на браслете:

– Реза, зайди ко мне с Селимом и Ахмедом.

На сей раз Лана не пропустила момента появления на сцене новых персонажей. Но это не спасло её от потрясения.

Вошедшие в переговорную молодые мужчины, такие же черноволосые, как Али и почти такие же темнокожие, были похожи на него, как сыновья, которыми, по всей видимости, и являлись. Вот только глаза… золотисто-зеленые глаза с вертикальными зрачками! Отчеркивающие их черные полосы могли быть такой же, как у Али-Бабы, искусной подводкой. Могли, да. Но Лана Дитц была мриной, и с детства не путала косметику и родовые знаки [31]. Где-то рядом сдавленно ахнула Грета Дальберг.

– Зельдин был дурак! – только и смогла выдохнуть Лана.

Когда-то давно, ещё школьницей, она сожалела о том, что прайд Зель-Сан так и не вышел из стадии эксперимента и, подобно многим девчонкам Алайи, мечтала о встрече с прекрасным венерари [32].

Ну, вот и встретились. Твою мать.

Впечатление парни производили сокрушительное. Это было что-то на уровне инстинкта, что-то, не поддающееся логике и разуму. Напряглись и резко заныли груди, жидкий огонь растекся по позвоночнику и ударил в крестец. На секунду закружилась голова. Девушка торопливо, слепо зашарила по столу – лишь бы занять руки, не протянуть их к чудесным видениям – и сунула в рот то, что нащупали пальцы. Нащупали они, как выяснилось, пирожное из слоеного теста и мёда, но она поняла это только в тот момент, когда Али ехидно заметил:

– Ты же не любишь сладкого, дорогуша?

– Заткнись, Али! – прошипела Лана. – Заткнись! Так вот зачем тебе понадобилась моя яйцеклетка?!

– Естественно! – гостеприимный хозяин, казалось, обиделся. – А ты думала, зачем? Для коллекции? Коллекционером был мой отец. Он собирал всякие диковинки, и однажды купил на аукционе дневник одного из ваших Отцов.

– Санчеса, да?

– Именно. Так что можешь быть совершенно уверена, тебе попалась правильная трактовка. И я ещё юнцом поклялся, что однажды в этот мир придут венерари. Мои гены в качестве основы не так уж плохи для начала. Правда, возникла небольшая загвоздка с тем, что я не люблю женщин, но всегда есть другие варианты – уж в наш-то век! Кстати, – оживился Али, – если ты отказалась потому, например, что не хочешь, чтобы твой ребенок был зачат в пробирке, то на внука я тоже согласен! Мои мальчики женщин любят. Содержание в период беременности и медицинское сопровождение за мой счет, о цене твоего времени, которое уйдет на вынашивание, тоже можно договориться…

– Тьфу на тебя!

Бесстыдная практичность этого хитреца рассеяла наваждение и Лане хотелось смеяться или сердиться – она ещё не решила, что именно – но трахаться уже совершенно точно не хотелось. И то хлеб.

– Али, не сходи с ума. Там, у меня, может оказаться довольно жарко. Что, если я не смогу уберечь твоих ребят?

– Ты всё перепутала, Катрина, – высокомерно скривил губы Али. – Это они должны уберечь тебя, а вовсе не наоборот.

– Но если…

– Никаких «если». В языке моих предков есть такое слово – «кысмет». Оно означает Судьбу. А правоверный Судьбе покорен. Всё будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Кысмет. А там, глядишь, и обойдется. Во-первых, они, хвала Аллаху, шанхайцы. А во-вторых, они мои сыновья.

Платформа «Картье» числилась среди больших. Разумеется, были платформы и покрупнее – но выше или ниже по оси светила или ближе к внешней оболочке планетоида. Здесь же, почти в самом центре, размеры полмили на милю считались весьма значимыми.

Машина, которую, не слушая возражений Ланы, выделил всей честной компании Али-Баба, причалила к середине одной из длинных сторон платформы. Теперь им предстояло пройти чуть меньше четверти мили до «Золотого Овна», в котором уже начала скучать остальная часть разношерстной группы.