Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - Андрей Посняков Страница 4

Так… Сила тока… Есть! Напряжение… наверное – так. Да, на первое время – достаточно. Павел улыбнулся широко и открыто, словно Гагарин перед отправкой в космос… Гагарин, кстати, тоже отсюда, со Смоленской земли.

Улыбнулся, прищурился и точно по-гагарински прошептал:

– Ну, поехали, что ли?

Щелчок… Треск… С силой сдавило голову… перед глазами поплыл голубоватый дым…

Голубоватый дым сигарет заполонил всю комнату, пусть и большую, пусть и балконное окно-дверь было распахнуто в ночь, все равно – в комнате находилось слишком много народу – молодые, богемного вида парни, девушки. И все курили!

– Марсель, старик, ты что, отключился?

Нал лежащим на диване Павлом… над тем, в чьем теле он сейчас был – участливо склонилась светловолосая девушка, не очень красивая, но вполне миленькая и обаятельная, в потертых джинсиках-клешах и длинной клетчатой рубашке в обтяг. Странная мода… У всех – клеши, поголовно – джинса – куртки с «лапшою», туфли на каблуках. Нет, вон тот очкарик с красным шарфом – в желтом вельветовом пиджаке. И тоже в клешах. Все парни – волосатые, музыка играет – вон и проигрыватель – здоровущий! – винил крутят… «Дип Пёрпл». Павел хоть в музыке не очень-то разбирался, но классику рока знал. Что-то помнил с детства, а к чему-то – к «Стратовариус», например – приобщила Полина.

Не иначе, как в семидесятые занесло! Куда вот только?

– Марсель, друг мой, да проснись же!

Рядом на диван, едва не пролив на Павла красное вино из прихваченного с собою бокала, плюхнулся тот самый очкарик в желтом пиджаке. Тряхнул шевелюрой:

– Перепил, что ли? Или чего покруче принял? Lusy in the Sky with Diamonds?

На ЛСД, что ли, намекает? А похоже на то. Вот так попал – в наркоманский притон! Угораздило же… То-то имена здесь какие-то странные – Марсель…

– Соланж, за вином на кухню сходишь?

Соланж опять же… Да, странные. Интересно. Как этого очкастого чувака зовут? А и спросить вот прямо так, внаглую!

– Чувак, а ты кто?

– Ха! – собеседник, казалось, ничуть не удивился вопросу, лишь только развеселился, захохотал даже. – Ну, ты даешь, старик! Я ж Этьен, друг твой! Хорошо, хорошо, не парься – Соланж сейчас вино принесет… да вон она уже!

Девчонка принесла вино, присела рядом:

– Я сказал, чтоб «Джетро Талл» поставили. Люблю «Джетро Талл», хоть тебе, Марсель, и не нравится.

– Чего же не нравится-то? – ответил за Павла Этьен. – Это он все Полетт позабыть не может, вот и грустит. Да и перебрал, видно. Может, не надо тебе уже больше вина? Пойдем-ка лучше на балкон выйдем.

– А я что говорила? – встрепенулась девушка. – Лучше б в ресторан пошли. Я знаю на Бастилии один хороший, он недавно открылся…

– На Бастилии много хороших…

– Так я о чем? Или можно ближе, на Монпарнасе – «Ле Дом», «Ля Куполь», «Ротонда»…

Поправив смешные роговые очки, Этьен удивленно присвистнул:

– У тебя, Соланж, лишние деньги завелись? Ты б еще в «Максим» позвала!

Девчонка пожала плечами:

– Ну, предложила же – на Бастилии.

– Вина-то дайте! – Ремезов, наконец, открыл рот, озадаченно раздумывая – а на каком языке здесь все говорят?

Монпарнас, «Ля Куполь» – по всему выходило, что на французском! Но Павел-то его не знал, хоть во Франции бывал неоднократно и один, и с Полиной. Не знал… Но вот, похоже, что разговаривал. И все понимал.

Да-а… удивительно – почему так? Значит, все же не полный резонанс происходит? Или – просто в данном случае так вот произошло? Почему? Слишком велико напряжение? Сила тока? Странно… и требует последующих размышлений. Именно, что последующих – сейчас голова кружилась, и все происходящее вокруг воспринималось словно в тумане, в бреду. Видать, Марсель сегодня принял на грудь немало.

– Пошли на балкон, старик, покурим, – в тему предложил Этьен. – Да не думай ты о своей Полетт. Держись веселей да глянь, сколько здесь девчонок!

А пошел ты! – именно так почему-то вдруг захотелось сказать Павлу, даже не просто сказать, а выкрикнуть…

С чего бы? И ведь едва-едва удержался… Поставив стакан на пол, Ремезов встал с дивана и, пошатываясь, вышел на балкон вслед за друзьями Марселя.

Вышел… Вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, глянул вниз… Мать честная! Ну, ведь так и знал! Догадался уже, куда занесло.

Внизу, с высоты этажа эдак примерно шестого, в сиреневом свете узорчатых фонарей хорошо был виден лев, вполне по-хозяйски расположившийся на небольшом постаменте. Лев, конечно, не живой – памятник работы знаменитого скульптора Бартольди, кстати – автора статуи Свободы. И памятник – «Бельфорский лев», и парижскую площадь Данфер Рошро Павел узнал сразу – когда-то вместе с Полиной снимали здесь неподалеку номер в маленькой гостинице «Флоридор». Полина…

Полетт!

Это имя… и возникший – вспыхнувший! – на секунду образ словно ударили обухом. Молодой человек склонился над балконной решеткой и пристально посмотрел вниз, на припаркованные автомобили… А если броситься вниз головой? Полетт…

Сжав руками виски, Павел помотал головой, отгоняя невесть откуда взявшиеся суицидные мысли. Стоявший рядом Этьен хлопнул его по плечу:

– Ну, как, старик? Полегчало? А помнишь, пять лет назад – ка-ак тут все полыхало?! И баррикады тянулись – аж от самой Сорбонны!

– Да, весело было, – тут же откликнулась Соланж. – Я тоже помню.

Этьен усмехнулся:

– А тебе сколько лет-то тогда было? Десять? Двенадцать?

– Ага… вам, можно подумать, больше!

Насколько сообразил Ремезов, речь сейчас шла о знаменитых студенческих беспорядках в мае шестьдесят восьмого года. Перед глазами его вдруг возникли быстро пробегающие картины, словно слайд-фильм: горящий автомобиль, полицейские в белых шлемах, что-то скандирующая молодежь, портреты Че Гевары, Троцкого, Мао…

Эта память была точно не его! Выходит…

– Ну, пошли, что-то я уж замерзла… – докурив, Соланж зябко повела плечиками, но услыхав вновь донесшуюся музыку, улыбнулась. – О! Наконец-то они поставили «Джетро Талл»! Марсель, твои соседи точно уехали?

– Уехали, уехали, – хохотнув, отозвался за Павла Этьен. – Кто же будет сидеть весь уик-энд в пыльном и жарком городе?

– Не сказала бы, что уж очень жарко…

Внизу, сворачивая на бульвар Распай, промчалась полицейское авто – как положено, с сиреною и мигалкой.

– Вот, кто людям спать не дает, а вовсе не мы! – Соланж тихонько засмеялась и выскользнула с балкона.

Ремезов отправился следом за ней, однако к группе расслабленно танцующей молодежи не примкнул, прошел по коридору к кухне… Да, судя по запаху – к кухне… А зачем он туда пошел? Или – не туда?