Севастопольский вальс - Александр Харников Страница 4

Да и у меня было множество дел. Все-таки эскадра наша состоит из весьма разномастных кораблей. Например, «Королев», «Бойкий» и «Лена» подчинялись мне еще в будущем. Другие же – отнюдь. «Ульянов» и «Надежда» вообще были гражданскими судами. И кто из них остался у Аландов, кто пришел к Свеаборгу…

Времени было в обрез. Теперь, когда первоочередная задача выполнена, нужно создать из них некое целостное боевое соединение, плюс подготовить к выполнению последующих задач. Некоторые для нас уже понятны – это участие в Крымской кампании. Но о том, как именно они должны действовать, еще не все продумано. Очень многое зависит от договоренностей с императором, на основании которых мы и примем окончательное решение.

Нужно обязательно разобраться в реалиях этого, еще непривычного для нас, времени. И не только нам, но и тем, с кем нам приходится иметь дело. К примеру, чтобы все наглядно ощутили, с какой грозной силой довелось сразиться Российскому флоту и армии, я посоветовал императору устроить своего рода «дефиле» – провести по главной улице Петербурга – Невскому проспекту – всех пленных, захваченных под Бомарзундом и на кораблях союзной эскадры.

Эта мысль появилась у меня, когда я вспомнил о другом «параде» – прохождении по Москве пленных немцев в 1944 году, после разгрома группы армий «Центр» в Белоруссии. Я подробно рассказал Николаю, как это все выглядело, со всеми подробностями, упомянув даже о поливалках, которые шли позади колонны пленных и смывали грязь с тротуаров.

Царь, представив всю эту картину, усмехнулся и сказал:

– Дмитрий Николаевич, догадываюсь, какие лица будут у дипломатов европейских стран при виде подобного шествия. Но, увы, в наше время отношение к пленным должно быть уважительным. Они ведь и так выставляют нас варварами… По правилам, мы офицерам даже оставим холодное оружие.

– Ваше величество, а можно заставить их работать и восстанавливать все, что они порушили? А насчет варварства, так в Древнем Риме были триумфальные шествия, в которых демонстрировались захваченные трофеи и пленные. Это считалось делом вполне нормальным.

– Дмитрий Николаевич, сие запрещено правилами ведения войны. А насчет Древнего Рима, так там нормальным считались и гладиаторские бои.

Вот так вот. Англичане и французы грабили рыбаков, топили их лодки, обстреливали мирные города… Я уже не говорю о том, как они вели себя по отношению к ирландцам, а также аборигенам Америки, Австралии и Африка. Это отдельная песня. А мы, видите ли, варвары, даже если всего лишь заставим их работать…

В Питер я решил отправиться на БДК «Королев», который уже стал нашим штабным кораблем. Правда, в Неву его вводить не стоит – Морской канал еще не построен, и рисковать посадкой БДК на мель мне не хотелось. От Кронштадта, неподалеку от которого встанет на якорь «Королев», до Зимнего дворца я смогу добраться на «Рапторе», который пойдет в Кронштадт вместе с БДК. Его осадка вполне для этого достаточна.

И вот я снова оказался в своем родном городе, правда, не в том, XXI века, а в том, который был гораздо моложе. Я и сопровождавшие меня офицеры и морпехи всю дорогу озирались по сторонам, удивленно рассматривая берега Невы, так не похожие на те, которые мы привыкли видеть. Ощущение такое, словно ты участник массовки на съемках исторического фильма.

Вот мы подошли к Благовещенскому или, как его здесь называли, Николаевскому мосту, с недостроенной на нем часовенкой Николая Чудотворца.

Проскочив мимо полуразобранного деревянного плашкоутного Исаакиевского моста, «Раптор» сбавил скорость и подошел к пристани у Зимнего дворца. Заранее предупрежденные по телеграфу о нашем прибытии, на причале нас уже встречали служители дворцового ведомства. На набережной толпились зеваки, которых с трудом сдерживала цепь полицейских и жандармов.

На ступенях Иорданского подъезда дворца стоял сам император Николай I, а рядом с ним два его старших сына – цесаревич Александр и великий князь Константин Николаевич. Похоже, что царь решил представить меня наследнику и управляющему Морским ведомством, возможно, моим будущим начальникам.

Я с любопытством посмотрел на Константина. Ничего особенного – высокий молодой человек с пышными бакенбардами. То, что мне было известно о нем из нашей истории, вызывало у меня двойственные чувства. С одной стороны, он энергично занимался превращением парусного флота в паровой и броненосный, а с другой – именно он был инициатором продажи Аляски в 1867 году. Надеюсь, что в этой истории ничего подобного не случится.

«Раптор» убавил обороты двигателя и стал медленно приближаться к причалу. Вот он мягко чиркнул бортом по кранцам. Матросы на причале ловко поймали брошенные им швартовы и завели их на кнехты. По поданному нам деревянному трапу я сошел на пристань. Император с радостной улыбкой поздоровался со мной.

– Дмитрий Николаевич, голубчик, – воскликнул он, широко разведя руки, словно собираясь меня обнять, – если бы вы знали, как я рад вас видеть. Прошу быть моим гостем.

Мы вошли в хорошо знакомые мне сени и свернули налево. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, мы попали в жилую, так называемую «царскую» половину Зимнего дворца. По тому, что Николай направился на третий этаж, я понял, что нас ведут в личный кабинет императора.

Я оказался прав. Мы вошли в комнату, вдоль стен которой стояли полушкафы, в которых лежали книги и портфели. Посредине кабинета находились три огромных письменных стола. Два стояли параллельно друг другу, а третий – поперек комнаты, с приставленным к одной его оконечности пюпитром.

Меня удивил порядок: ничто не нагромождено, нигде ничего не валяется, всякая вещь находится на своем месте. В комнате четыре огромных, как ворота, окна, два из которых выходили на Адмиралтейство и два – на Неву. В простенке между окнами, выходящими на Адмиралтейство, стояли большие малахитовые часы… Вся мебель, стулья и кресла были сделаны из карельской березы и обиты зеленым сафьяном.

Император предложил нам и своим сыновьям присесть за стол. Сам он остался стоять. Я почувствовал себя немного неуютно. Но Николай снова улыбнулся и обратился к цесаревичу и великому князю Константину:

– Дети мои, я рад представить вам капитана 1-го ранга Дмитрия Николаевича Кольцова. Это он со своей эскадрой, попав из будущего в наше время, поспешил помочь гибнувшему в неравном бою гарнизону Бомарзунда. Он разгромил вторгнувшийся на Балтику англо-французский флот и пленил неприятельский десант. Вы видели сейчас один из кораблей его эскадры Поверьте мне – корабли из будущего еще более удивительные, и ни один, даже самый сильный 100-пушечный корабль, не сможет устоять перед ними. В эскадре Дмитрия Николаевича имеются чудесные аппараты, которые могут летать по воздуху, а их орудия и ракетные снаряды разносят в щепки вражеские корабли. У наших потомков еще много других необычных вещей.

– Я прошу вас, – продолжил Николай, обращаясь к сыновьям, – никогда не забывать то, что эскадра Дмитрия Николаевича сделала для нашего Отечества. Все может случиться со мной, – тут император вздохнул, видимо, вспомнив, что в нашей истории ему оставалось жить совсем ничего, – и тебе, Александр, придется править Россией. Я надеюсь, что наши потомки так же будут помогать тебе, как и мне.