Былина железных душ - Вячеслав Ларин Страница 42

Колючие ветви хвойных дерев тотчас вцепились витязям в головы, словно пытаясь помешать, а мухоморы закраснели внизу, точно маня к себе. Навстречу путникам, из глубины старого леса, выполз туман. И вдруг послышался громкий крик и хруст. А потом кто-то мерзко завизжал и тотчас перестал. Беленир и Волнозор глянули вниз: это Космач придавил случайно карлика уродливого, третьего слугу Еги, сломав тому копытом позвоночник и шею. Наверно, карлик стерёг здесь витязей и должен был незаметно их пырнуть ножом. Но, как видно, он заснул на дозоре, и конь его раздавил. И теперь подлец лежал бездыханным под каким-то кустом.

– Вот и третий готов! – сказал Беленир, а Волнозор лишь усмехнулся. – Пойдём дальше, нет времени смотреть на уродца.

Пройдя немного по тому ельнику, путники остановились: невдалеке, среди густых еловых зарослей, в сущей темноте, забрезжил огонь. Первым его заметил Волнозор, ибо имел острое зрение и был внимательнее Беленира:

– Огонь, – молвил он шепотом, нагибаясь под сырыми ветвями. – Это либо горит лучина, либо топится очаг.

Тогда двое витязей тотчас слезли один с волка дикого, чему тот был оченно доволен, другой с коня доброго, да пошли впригинку в сторону огня, стараясь не шуметь. Вскоре они, пройдя неглубокую сырую лощину, оказались на её краю и оттуда увидели в нескольких саженях ветхую хижину, избёнку малую, укрытую в ночной мрак, а поодаль от неё покосившуюся сараюшку. Изба эта была огорожена невысоким белым тыном, и лишь потом путники заметили, что он был сложен из обглоданных человечьих костей и черепов. Стояла избушка на четырёх дубовых подпорках, словно бы на ножках. В одну-единственную дверь вела лестница, а сама дверь была обита человечьими костями, и вместо ручки у неё была прогнившая человечья ладонь. Покосившиеся стены избы были сложены из толстых и добротных дубовых брёвен, поросших мхом да лишайником, а по четырём сторонам глядели небольшие и узкие окошки. На каждом окошке слабо горела лучина, освещая маленький дворик и, видно, приманивая путников. Одно из окон было открыто, и оттуда вовсю валил чёрный и смолистый дым: дом топился по-чёрному, так как в крыше не было трубы. А кровля этой избушки была сделана невесть из чего: то ли из соломы, то ли из мха, и вся была тёмная и страшная, а кое-где на ней выросла берёза белая, спустив свои прекрасные кудри вниз – единственное украшение уродливого и кособокого дома, такого же старого и мерзкого, как и сама Ега.

– Вот она изба Еги! – промолвил Волнозор, стараясь не показать свой страх. – Избушка на курьих ножках, что раз в три года, три месяца и три дня вертится кругом по старому присловью да по древнему сказанью. А погляди-ка на забор, – уже едва скрывая ужас продолжил берегин и утёр со лба пот. – Он из костей построен! И все обглоданные! Небось и наших братьев берегинов немало пошло на такой тын. Вон и черепа даже. О-о-х. Свою бы голову уберечь, а то мне рановато ещё помирать.

– Свои головы убережём, – ответил Беленир твёрдо. – Главное освободить моих друзей и ведьмину голову на кол насадить! И не таких побеждали. Я морское чудище убил, не то что какую-то людоедицу.

Пока же Беленир и Волнозор лежали на краю лощины, из окон избушки стали доноситься крики злобного и грубого голоса, по всей видимости, голоса Еги и крики о помощи двух витязей. Ега то напевала в нос какие-то старинные песни, то говорила стихами, которых никто и никогда кроме разве её жертв не слышал. Но вскоре она смолкла и стала расхаживать по скрипучему полу, мерзко посвистывая при этом. И вдруг она выскочила из избёнки и опрометью кинулась к сараю, что приютился поодаль от дома.

– Иди освободи наших спутников, а я постою на дозоре и, если надо, задержу ведьму вместе с Серым Волком и Космачом! – сказал Волнозор. – Зрение у меня острое, в ночи я и мух разгляжу. Чуть что, подай знак или крикни, тогда я приду к тебе на помощь.

У Беленира не было времени пререкаться с берегином, потому он пошёл один. Ползком он добрался с края лощины до тына и остановился. Черепа глядели на него пустыми глазницами, и ему казалось, что это навь смотрит ему в душу и хочет затащить в самое пекло. Но он успокоился и, несмотря на мерзкий скрип костей, перелез через тот ужасный тын. Добравшись до лестницы и взобравшись по ней, Беленир приотворил дверь. Не будь у него достаточно мужества, он и дверь бы эту не открыл, так как её ручка была из сгнившей человечьей кисти. К тому же по обе стороны от входа сидели как безмолвные стражи тщательно высушенные вороны с ужасными глазами. Между тем Беленир как можно тише протиснулся внутрь. В избе, посреди горницы, стоял крытый скатертью дубовый стол; напротив него, на другом конце комнаты грозно кипел медный котёл, а слева от него скрученные крепко-накрепко с заткнутыми ртами лежали, беспомощно мыча и барахтаясь, Всесвятлир и Брисинор. Беленир тут же сообразил и достал свой нож, чтобы развязать друзьям руки, но тут же он услышал за дверью злобное кряхтенье Еги и от страха и опаски выронил клинок из дрожащих рук. Не зная, что делать, витязь спрятался под столом, залезши под скатерть. Ножки стола были затянуты толстым многолетним полотном паутины, да и лавки затянуты седой сетью. На сундуке же в самом углу комнаты сидел старый чёрный как сажа кот, слепой на один глаз, и лениво посматривал на ползающих из угла в угол крыс, не желая их ловить, ведь кормила его хозяйка сытно. И вот в избу зашла Ега и, закрыв дверь, стала принюхиваться. Вволю нанюхавшись да пошмыгав своим горбатым носом, она сказала хрипло:

– Чую я, кто-то наведался ко мне, пахнет духом человечьим, знакомым запашком тянет! – но, услышав кипение воды, она побежала снимать котёл с огня. Сняв его, ведьма молвила ещё более грубым и отвратительным голосом: – Кого первым мне разделать и изжарить на этой сковороде? – и она показала пленникам огромную грязную сковородку, ни разу не чищенную и не скобленную, и поставила котёл на стол, под которым прятался Беленир. – Одного я сварю, а другого пожарю, так что давайте думайте, кто полезет на сковороду, а кто в котелок.

Беленир аж содрогнулся от страха, когда услыхал такие слова. Но он совладал с собой. И тогда, когда он хотел уже выскочить из-под стола, в дверь вдруг ворвался Волнозор, прихрамывая на левую ногу. Берегин подвернул её, когда выбирался с края лощины, пытаясь остановить Егу. Его лук был натянут. Но берегин не успел спустить стрелу, а Беленир вырваться из-под стола на помощь. Ведь старуха-ведьма не растерялась и бросила в Волнозора той самой сковородой, попав тому прямо в лицо, и берегин тотчас рухнул без сознания. Ега закрыла дверь.

– Вот и ещё один готов! Его я буду свежевать первым! – Беленир с трудом сдержал свой страх и не закричал, ведь Ега могла всех разделать на мясо, ибо была очень сильна: сильнее всякого воина. «Где же Гвиулис и конь богатырский? Не съел ли подлец Серый Волк моего коня?», – думал витязь, сидя под столом. Он хотел выбежать из избы и позвать их на помощь, но тут вспомнил, что дверь в дом была уже закрыта. Связав бесчувственного Волнозора по рукам и ногам, проклятая ведьма отволокла его к остальным путникам – Всесвятлиру и Брисинору, которые перепуганные до смерти лежали близ очага, боясь даже пошевелиться. Лишь затем Ега заприметила лук тетивчатый, что выпал из рук берегина и, подобрав его, сломала об колено да бросила в огонь.