Новый порядок - Артур Крижановский Страница 44

– У меня такое впечатление, – буркнул Ураев, – что они играют даже за нас.

– Не исключено, – невесело засмеялся Романцев. – Ну и что теперь делать? Будем сидеть сложа руки? Мы выбрали свою сторону в поединке, Феликс. Каким бы могуществом ни располагали Романов и Корпорация, им нужна наша помощь.

– У тебя появились новые идеи?

Романцев некоторое время вертел в пальцах зажигалку, наблюдая за появляющимся и гаснущим язычком пламени, затем посмотрел долгим взглядом на партнера.

– Надо бы поближе познакомиться с Мороком. Тут следует хорошо пораскинуть мозгами, но я могу это сделать и во время твоего рассказа.

Оперативное время – двенадцать часов тридцать две минуты.

Феликс Ураев проверил работу систем безопасности, затем уселся поудобнее в кресле и продолжил свою историю:

– Расследование длилось почти полтора месяца. Я раскопал столько всего, что впору было ложиться в психиатрическую клинику. Мне пришлось заниматься этим одному – по ходу дела пришлось отстранить от расследования всех своих сотрудников. И вот почему.

К тому времени ни самого Центра, ни Романова и других связанных с ним людей уже не существовало.

Заметив недоумение на лице друга, Ураев позволил себе широкую улыбку.

– Наконец мне удалось тебя хоть чем-то удивить. Да, дело обстояло так, как будто всего этого никогда не существовало. Дверца – хлоп… и закрылась. И входа нет. Ни для кого.

– Но для тебя они оставили лазейку? – усмехнулся Романцев.

– Да, и я таки туда протиснулся, – засмеялся Ураев. – Поначалу я плохо воспринимал происходящее. Суди сам. Вчетвером мы приезжаем в Клайпеду – я и трое моих сотрудников, начинаем работать. Расследование ведем сразу по нескольким направлениям. У меня получается, у моих коллег – пусто. К тому времени Клайпедский филиал Центра уже не существовал. Я встречаюсь с людьми, имевшими когда-то отношение к этой организации, задаю вопросы и получаю на них ясные и исчерпывающие ответы. Мои парни в это время тянут пустышку. Наконец они разозлились и пошли по моим следам. А тропинка уже успела зарасти. Люди, с которыми я недавно встречался, перестали отвечать на вопросы либо вообще бесследно исчезли. Та же картина с документами. Я гарантирую, что мои коллеги – отнюдь не зеленые новички. Если уж они вцепились в человека, то вытащат из него нужную информацию клещами. Все они проходили подготовку в Комитете или военной разведке, им не раз доводилось водить за нос западные спецслужбы. А тут оказались беспомощными младенцами, хоть плачь.

Стоп, подумал я, что-то здесь нечисто. Поскольку я еще не забыл те злополучные события в Минске, то до меня быстро дошло, что и здесь придется иметь дело с «чудесами». Постепенно я все же сообразил, что кто-то не хочет, чтобы чужие люди совали к нему свой нос. А мне как бы намекнули: «Давай, Ураев, вперед! Добро пожаловать в Страну чудес…». Я связался со своими сотрудниками в Питере и на Украине – они отслеживали там некоторые факты из биографии Романова – и столкнулся с аналогичной проблемой, то есть с полной неспособностью обнаружить эти самые факты. Я дал отбой, и через несколько дней люди вернулись к своим обычным обязанностям.

– Странная история, – прокомментировал Романцев. – Какова была реакция твоих сотрудников?

– Никакой реакции не было. Повторилась минская история. Они все «забыли», включая сам факт существования Центра и Михаила Романова.

– Занятно, – улыбнулся Романцев. – Они тоже превращались в младенцев?

– Слава богу, сия чаша их миновала, – рассмеялся Ураев. – Нет, на этот раз обошлось без подобных эксцессов. Просто забыли, и все.

А вот я ничего не забыл. В моем мозгу словно загорелся зеленый свет: «Давай, Ураев, эта дорога для тебя одного…». Чтобы пройти ее, мне понадобилось полтора месяца, и все это время за мной внимательно наблюдали.

– Познакомь и меня со своими дорожными впечатлениями, – попросил Романцев, между делом просматривая какие-то бумаги.

– Во-первых, Романов. Мне удалось частично восстановить его биографию. Дата и место рождения неизвестны. Родители – тоже. В одно прекрасное майское утро шестьдесят шестого года в спальне семилеток детского дома, расположенного под Киевом, обнаружили «бесхозного» ребенка. Подкидыш, скажешь ты? Не торопись с выводами. Мальчика обнаружила няня, это случилось в четверть восьмого. Он лежал на единственной пустовавшей до этого кровати. Все вокруг спали.

– В этом человеке все странно и необычно, и даже в самом его появлении заключено нечто сверхъестественное. Извини, Феликс, продолжай.

– Поднялась суета, вызвали милицию и так далее. Личность мальчика установить не удалось. Его пытались разговорить, но он не произнес ни слова. Последовала обычная волокита, подали в розыск на его родителей, но закончилось все тем, что мальчишку решили оставить в детдоме. Директор дал ему свою фамилию, а няня взяла над ним шефство. Некоторое время мальчик не разговаривал, хотя врачи утверждали, что с ним полный порядок. У воспитателей возникла идея отдать «чужака» в специальный интернат для умственно отсталых детей, но директор и няня его отстояли. Через полгода мальчик заговорил, правда, оказалось, что он не помнит ничего до того майского утра, когда его обнаружили в спальне семилеток. И знаешь, что самое любопытное в этой истории?

Ураев сделал эффектную паузу и дождался, пока Романцев нетерпеливо заерзал в своем кресле.

– Выкладывай, Феликс. Что самое любопытное?

– Он и сейчас этого не помнит. Ни своего настоящего имени, ни имени своих родителей, ни тех обстоятельств, благодаря которым он оказался в этом Богом забытом детдоме. Это тем более странно, что у него абсолютная память. Я помню, как восхищались тобой наши коллеги-комитетчики: вот идет человек, у которого абсолютная память. Ты не обижайся, Алекс, но твоя память по сравнению с его – всего лишь дырявое решето.

– Откуда это тебе известно? – удивленно спросил Романцев.

– От самого Романова, – признался Ураев. – Но я несколько забежал вперед. В детдоме он провел десять лет. Ничего интересного я там больше не обнаружил. Рядовая история сироты-детдомовца, каких тысячи вокруг. Нет, вру, – спохватился Ураев, – в семьдесят третьем в детдоме произошла трагедия: погиб один старшеклассник и еще четверо отделались синяками и легкими ушибами.

– И кратковременной потерей памяти? – предположил Романцев.

– Я вижу, ты уже сам догадался, что здесь замешан Романов. Да, он оказался в самой гуще событий, и ему впервые пришлось продемонстрировать свои способности. Когда я опросил свидетелей происшествия и познакомился с материалами уголовного дела, то пришел к однозначному выводу, что трагедия произошла не по его вине, точнее, не по злому умыслу.

– Расскажи, – попросил Романцев. – Это интересно.

– Конец апреля, воскресный день. Все дети в этот момент в актовом зале учебного корпуса смотрели какой-то фильм. Компания старшеклассников во главе с местным «авторитетом» накануне в чем-то провинилась, поэтому завуч вытолкал их в шею из актового зала. Они распили на спортплощадке пару бутылок вина и стали искать, на ком выместить злобу. На свою беду, Романов остался в спальном корпусе – он избегал шумных мероприятий. Если судить по тому, что случилось дальше, они его там обнаружили.