Теневой меч - Гай Хейли Страница 44

Дил отвел руку и толкнул ее вперед, с отвратительным хрустом пробив грудную клетку Хюраталь. Она застонала, когда Дил принялся двигать ею в грудной полости женщины. Она затряслась, глаза закатились назад, изо рта брызнула кровь.

— Хм, не могу найти, — сказал он. — Может, они правы? — Он вынул руку, с которой лилась кровь.

Хюраталь рухнула на пол. Дил рассеянно слизал кровь с пальцев.

— Вот и все, — произнес он и, стряхивая багрянец на мрамор, подошел к опиравшемуся о стену Достейну.

Дил опустился перед ним на колени и склонил голову.

— Мой лорд, вы более не второй наследник.

Достейн всхлипнул.

— Не будь нюней! Ты — король мира, мой мальчик. Расправь плечи.

Дил потянулся и приподнял Достейна за подмышки. Для наблюдателя, если бы такой еще оставался тут, это могло бы сойти за дружеские объятия, но Достейну показалось, что в его плоть погрузились кривые змеиные клыки.

— Ты — Лорд Гератомро! Отныне и во веки веков. Твои союзники в пути. Первые тебе понравятся, ко вторым ты привыкнешь. Главное, что они остановят псов Терры. Но сначала, — сказал Дил, хлопнув в ладоши, — мы должны устроить твои коронацию и свадьбу. Будет весело! Я так люблю вечеринки. Но, думаю, — произнес он, оглядев уничтоженную одежду Поллейн, так как теперь он вновь носил ее тело, — кто-то должен найти мне новую одежду. Эта слишком потрепанная. — Девушки, — позвал Дил, оставляя кровавые отпечатки ног на полу коридора. — Эй, девушки!

Холм Семь-Бета, Расторская территория

Гератомро

087398.М41

Ручейки дыма лениво растекались по иссеченной боем гряде. Банник дрожал в командирской башенке танка, больше от шока, чем от холода. Серый рассвет открыл масштаб разрушений на холме. Повсюду лежали изломанные тела вперемешку с разорванными бревнами и металлом. Из-под развалин обрушившегося окопа торчала рука, посеревшая от пыли. Банник смотрел на нее и задумчиво курил. Он раньше никогда не курил, однако последняя ночь перевернула что-то внутри него. Когда Мегген предложил ему сигару, это показалось ему неплохой мыслью. Он втягивал в себя смрадный дым и механически выдувал его.

На гряде копошились солдаты. Они почти не разговаривали, ослабев от истощения. Где-то за пределами зрения пели жрецы, вознося хвалу Императору за победу и вверяя Ему души павших воинов. Запах курений смешивался с пролитым прометием и остаточными следами фицелина.

Время от времени раздавался треск выстрелов, когда солдаты 477-го избавляли раненых врагов от мучений. По крайней мере, они пытались скрыть убийство под маской милосердия. Немногим пленным Желтым Стражам не дали пощады, расстреляв без промедления, но и не сразу на месте. Их крики еще звенели в ушах Банника. Окровавленные трупы свалили поверх погибших в бою товарищей. Все было в болоте. Толпы людей, которым не поручили никаких заданий, сидели возле обрыва, все серые от грязи, только из розовых провалов смотрели усталые глаза. Дождь и атака превратили склон в скользкое месиво. С холма перед Банником открывался хороший вид на затянутые туманом земли на юге. Там, где мгла расступалась, он видел бескрайние просторы, охваченные вооруженным конфликтом. На западном горизонте в небо поднимались столбы черного дыма, огненное зарево преждевременно прогоняло ночь. Издалека доносились раскаты грома, это резкое рокотание свидетельствовало о лэнс-ударах. Внизу угадывалась лента дороги. По ней двигались крошечные очертания бронетехники, пронзая фарами утренний сумрак. Их больше никто не обстреливал — по крайней мере, хоть это приносило облегчение.

Его глаза невольно вернулись обратно к мертвой руке. Что заставило ее владельца так яростно сражаться, невзирая на неодолимые обстоятельства? Поступил ли бы он так же, если бы его собственной планете грозила опасность? Восстать против власти Империума казалось Баннику немыслимым, однако то же мог до недавних пор думать и этот мертвый солдат.

Он вспомнил, как 477-й поступил с пленниками. Вряд ли здесь кто-то мог похвастаться высокими моральными качествами.

Он отвернулся и влез обратно в танк.

Тело Ганлика спрятали в вощеный мешок. На складах танка находилось по одному для каждого из них, уже подписанные в преддверии их неизбежных смертей. Рука Эппералианта покоилась на перевязи. Его лицо еще оставалось красным от ожогов. Утренний ветер задувал в дыру, пробитую в броне выстрелом «Уничтожителя». Их танк стоял под небольшим уклоном, и луч попал в танковую рацию и тактический стол. Передвижное кресло Эппералианта как раз находилось на дальней стороне рельсов, когда его пост был разрушен, — только это и сохранило ему жизнь. Колиос работал под столом, молясь меньшим духам вокса и когитатора, возле него стоял открытый ящик с инструментами.

Ганлику повезло не столь сильно. Брызги расплавленной от взрыва пластали пролетели над командным столом и попали третьему заряжающему в висок с силой достаточной, чтобы размозжить черепную коробку и сжечь плоть. Банник не мог забыть вида этих ран. Его вопли сливались с грохотом битвы, и, когда бой стих, то же произошло и с Ганликом. Говорили, что он умирал несколько минут. Такая же участь могла постичь Банника. Расплавленный металл разбрызгало по спинке его собственного кресла, пропалив набивку до проволочного каркаса, ее тяжелые куски валялись на палубном перекрытии. Не будь он в тот момент в башне…

— Сэр! — Эппералиант отдал ему честь, выведя Банника из замешательства. — Колиос починил внутренний вокс, но дальней связи у нас нет.

— Что с другими повреждениями? — справился Банник.

Колиос вылез из-под тактического стола. Поверх униформы Астра Милитарум он носил красную мантию, покрытую машинным маслом. К таким, как он, Банник испытывал жалость. Он не был ни Адептус Механикус, ни Астра Милитарум. Им не хватало технопровидцев, чтобы посадить их в каждый сверхтяжелый танк, однако техническая сложность машин требовала обученного человека для ремонта в полевых условиях. Эти избранники не были отпрысками Марса. Их никогда не примут в техноадепты. Из-за своей подготовки они стояли отдельно от всех остальных, и их недолюбливали как Адептус Механикус, так и их бывшие земляки. Они угодили в ловушку между двух разных миров. Техноадепт-аспирант нес свое тяжкое бремя с мрачным стоицизмом.

— Главное логическое устройство уничтожено, сэр, — произнес Колиос. — Мне его не починить. Три из пяти когитаторов продолжают работать в ограниченном режиме, однако в них угнездился машинный шок. Они скорбят о гибели братьев и со временем могут умереть и сами. Наших помощников в прицеливании и связи с ноосферой армейской группы также не стало. Управление жизнеобеспечением не работает. Я смогу отремонтировать вокc дальнего радиуса действия, но во всем остальном наша связь ограничена.

— Мой картографический стол?

— Само устройство работает, но без направления тактической когитационной системы оно бесполезно, — ответил Колиос.

— Но наши реакторы, орудия, вот это все. Мы еще в строю?