Блудницы Вавилона - Иэн Уотсон Страница 45

Гибил ел спокойно и неторопливо, его сын – с удовольствием, Нингаль-Дамекин – с жадностью, но, конечно, только для того, чтобы подать пример другим.

Фессания, облаченная в серебристое платье, отдавала должное всему понемногу, включая вино, но не пьянела – в отличие от Музи.

– Эй! – обратился к ней Музи, указывая пальцем в сторону Алекса. – Хотел спросить. Тот раб. Что он такого сделал, а? Сбежал от такой куколки?

– Прогулялся без разрешения.

– И ты его выпорола и припечатала?

– Разумеется.

– Ух ты, какая львица! А зачем он здесь? Ничего ж не делает.

– У тебя аппетит из-за него испортился?

– У меня? Не-а. На прошлой неделе отрубил слону хобот. Секирой.

– Какое горе для слона.

– Фессания! – запротестовала Нингаль-Дамекин. – Такое мог совершить только настоящий герой.

– Точно, – согласился Музи. – Давайте расскажу.

– Сейчас… Фессания, действительно, так ли уж обязательно присутствие здесь этого раба? Вид у него такой… неприглядный.

– Конечно. Это мой личный раб. Гибил подмигнул.

– Думаю, наша маленькая хозяйка хочет показать, что она способна совладать и с моим сыном. Не обижайтесь, госпожа. Мне это нравится! – Он рыгнул и тут же, вспомнив про манеры, повернулся к супруге и небрежно протянул: – Великолепное угощение. Стол ломится и стонет. Не так ли?

– Да, определенно, – ответила она, подцепив вилкой крохотного мышонка.

– Можно не бояться, что наш сын будет голодать, возвращаясь с охоты. Но с охотой придется подождать, пока не истекут медовые луны.

– А что, раньше нельзя?

– До зачатия – нельзя, сын мой.

– Да это же может растянуться на целый год!

– Музи, ты же мужчина.

– Он лев, – вставила Фессания. – Слон.

– Ага. Я как раз собирался рассказать про тот случай с хоботом.

Фессания наклонилась к Гибилу.

– Вас вполне устраивает, что мы будем жить в этом доме?

– Устраивает ли это меня? На то есть причины, дорогая.

– Нисколько не сомневаюсь. Я и не пытаюсь их понять – такие вещи не для моего слабого разума. Но не слишком ли жестоко надолго лишать молодого, активного мужчину любимого увлечения, а здесь его возможности будут ограничены. Вы согласны, тетя? Бездействие способно иссушить его силы и привести к результату, противоположному требуемому. Приятели будут насмехаться над ним, а это тоже не на пользу мужской доблести. Насмешка способна подрезать крылья самому смелому ястребу.

Музи оживился.

– Да, ястребы… С ними я тоже охочусь. Но тот слон…

– Гм… возможно, в том, что вы говорите, есть смысл, – признал Гибил.

– Таких бивней я еще не видел!

– Я бы определенно чувствовала себя неполноценной, – заметила тетя, – если бы не смогла выезжать на охоту два или три месяца. Мне уже пришлось многим пожертвовать, чтобы приехать в город так надолго, хотя два события – бракосочетание Мардука и замужество племянницы – того стоят, так что мне ничего не остается, как только смиренно исполнить долг.

– Может, и недели хватит? – жалобно спросил у отца Музи.

Мать отважного охотника вздохнула.

– Сын… как бы тебе объяснить? Даже самый сильный бык не может творить чудеса. Самка должна быть готова принять брошенное семя в своем лоне. Но и тогда ничего еще не гарантировано. Факт природы.

– Отец говорил, есть какие-то снадобья… ну, чтобы помочь природе. Астролог определил, что брачная ночь придется на время течки. Разве не так?

– Возможно, – дипломатично, что было нехарактерно для нее, заметила Нингаль-Дамекин и поспешила сменить тему на более интересную. – Музи хотел рассказать нам о слоне…

И молодой охотник ступил на долгую и петляющую тропу повествования об отчаянных приключениях в диких резервациях, где свободно разгуливают индийские слоны и где меж стад коз и антилоп обитают львиные прайды.

Фессания ловила каждое его слово.

Четыре дня спустя, за завтраком, Фессания, к большому неудовольствию тети, объявила, что намерена в сопровождении раба прокатиться на лодке. Ей приснился сон с текучей водой, круглыми лодками и малышом у нее на руках; потом она очутилась в пустыне, а мальчик стал девочкой. Очевидно, что путешествие по реке должно послужить достижению той же цели, что и орошение поля перед севом.

– Сон? – хмыкнула презрительно Нингаль-Дамекин. – Кто теперь обращает внимание на сны? Ты можешь утонуть.

– Мой раб хорошо плавает.

– Ха! И кого же будет спасать – тебя или себя? Прислуживал за столом Алекс, состояние которого

благодаря мазям кухарки значительно улучшилось.

– Я спасу госпожу Фессанию даже ценой собственной жизни, – сказал он.

Фессания искоса посмотрела на него, вскинула бровь и повернулась к тете.

– Вот видите.

– Веришь слову раба, которого сама же недавно приказала выпороть? Нет, возьми в сопровождающие кого-нибудь другого. К тому же, племянница, этот раб – мужчина. И не евнух, а…

– Как вы смеете! Делать такие намеки…

– Я ни на что не намекаю. Всего лишь обращаю твое внимание.

– И вообще, тетя, у меня сейчас месячные.

– А!

– Вот так-то. Через неделю свадьба Мардука. А еще через неделю мне выходить замуж, как раз в середине моего лунного месяца. Вы довольны? Или желаете лично удостовериться?

– У меня ничего такого и в мыслях не было. Может, поэтому тебе и снится текучая вода?

– Смысл сна в другом: будет ли у меня мальчик или девочка. Во исполнение долга перед мужем, отцом и богом я и предпринимаю это тошнотворное путешествие по реке.

– Тебе нужен достойный телохранитель.

– Раб возьмет нож.

– Раб с ножом? Невероятная глупость!

– Вовсе и не глупость. Он же не захочет сесть на кол за измену. Кроме того, тетя, я хорошо знаю город, потому что часто хожу одна. Вам, деревенским, город представляется более опасным, чем есть на самом деле. Я ничем не рискую.

– У тебя действительно месячные? – поинтересовался Алекс, когда они шли к реке, до которой от улицы Писцов было совсем недалеко.

Фессания кивнула.

– Отец уже давно рассчитал мои месячные циклы.

– Почему ты так настаивала, чтобы я взял нож?

– Мало ли в какую заварушку мы можем попасть. С ножом из неприятностей выпутаться легче, чем без него.

Они вышли к прибрежной дороге, пересекли ее и спустились по каменным ступенькам к набережной. Из стоявших у причала лодок выгружали груз: продукты и вино. Пролегавший под дорогой сумрачный туннель вел к какому-то базару.