Лик Марса - Йен Дуглас Страница 49

— О’кей. Все же погляди, что тут можно сделать. Вдруг повезет…

— Ага, а как насчет — прямо на Землю улететь на этой штуке?

Однако Джейкоб снова принялся набирать что-то на клавиатуре.

Камински покончил с осмотром тел.

— Вот, сэр. — Он показал пригоршню жетонов. — Я собрал их личные жетоны и все такое.

Молча приняв жетоны, Гарроуэй сунул их в набедренный карман, когда все кончится, передаст Бержераку или еще кому-нибудь из представителей ООН.

Его тревожили несколько соображений, и не в последнюю очередь вот такой грубый, кровавый факт: в случае начала войны он не может точно сказать, начала ли ее ООН, отдав приказ взять в плен морских пехотинцев, или он сам, убив солдат ООН. Его приказ — «защищать научно-исследовательские интересы Америки на планете Марс» — в части допустимых мер противодействия враждебным либо потенциально враждебным актам со стороны ООН был весьма смутен…

В придачу он только что вел свой отряд в бой и, зная, что в качестве следующего хода им предстоит добраться до ущелья Кандор, пока что представления не имел, как это сделать.

Однако главной его обязанностью остается сообщение о происшедшем командованию, в Пентагон. Он предоставлен сам себе и отрезан от своих так, как ни один офицер до него. Ближайшая помощь — в десятках миллионов миль отсюда. Гарроуэй отлично понимал, что подмоги ждать неоткуда, и действовать ему придется, исходя из того, что имеется в наличии, силами всего-навсего двадцати пяти бойцов. При этом ему было предельно ясно, что от его решений и действий прямо зависит американская политика там, на Земле… не говоря уж о политике ООН. Посему, если существует хоть какой-то способ донести информацию до американских политиков, способ этот нужно найти во что бы то ни стало.

— Майор, — сказал Джейкоб, — так я ничего не добьюсь. Мы отрезаны. Если не найдем пароля…

— Понял. — Гарроуэй секунду поразмыслил. — О’кей. Вы с Камински начинайте обыск. Посмотрим, не осталось ли каких-нибудь полезных для нас записей.

— Это ж, каким тупым надо быть, сэр, чтобы пароли записывать…

— Согласен, дело безнадежное. Но мы должны исчерпать все средства. Пусти-ка меня сюда…

— Слушаю, сэр.

Усевшись в освобожденное Джейкобом кресло, Гарроуэй еще раз взглянул на дисплей. Ионосферы — в земном понимании — на Марсе не было, что ограничивало дальность радиопередач пределами видимости. В оживленных местах, наподобие окрестностей Сидонии, имелось множество микроволновых ретрансляторов, но большей части планеты оставалось лишь полагаться на горстку спутников связи — Созвездие Ареса из пяти низкоорбитальных спутников, плюс один на ареостационарной орбите, постоянно висящий над ущельем Кандор на высоте семнадцати тысяч километров.

Однако для доступа к любому из этих спутников требовались определенные позывные — иными словами, пароли, которые теперь были сменены именно для того, чтобы неавторизованные личности, наподобие него, Гарроуэя, не смогли сделать то, что он собирался сделать сейчас.

Но все-таки могла обнаружиться какая-нибудь альтернатива. Прибыв на орбиту Марса в 2019-м, первая марсианская экспедиция установила ретранслятор на Фобосе, ближайшем спутнике Красной планеты. И, когда американский полковник Джонстон и русский polkovnik Резцов ступили на песчаный реголит ущелья Кандор и развернули свои национальные флаги, их телевизионное изображение и исторические слова были переданы на замершую в ожидании Землю именно через этот ретранслятор. Воспользоваться им можно только тогда, когда Фобос выйдет из-за горизонта, но, с другой стороны, эта небольшая планетка — легкая цель для визуального наведения спутниковой антенны…

Ретранслятор до сих пор находился на своем месте. Гарроуэй знал это и, что еще лучше, знал также коды его активации. В конце концов, его отправили на Марс для обслуживания компьютеров и обеспечения связи, как для морской пехоты, так и для гражданских. Обычно почта на Землю отправлялась через тот или другой ретрансляционный спутник, на случай перегрузки обычного канала входящими-исходящими дублирующий вовсе не помешает. А ретрансляционная станция на Фобосе как раз обеспечивала альтернативный выход в Спейснет.

Первым делом Гарроуэй подключил к дисплею свою «манжету» и запустил написанную Кэтлин программу-дешифровщик. «Манжета» работала исправно — еще одной тревогой меньше. Он принялся быстро набирать команды, создавая запрос на связь и проверяя, работает ли спутниковая антенна марсохода после того, как с ней обошлись столь грубо. Пока все шло хорошо. Следящие системы засекли Фобос всего в пятнадцати градусах над восточным горизонтом, что означало, что спутник шел на закат. Фобос, совершавший оборот вокруг Марса за семь с небольшим часов, был одним из немногих спутников в Солнечной системе, всходивших на западе и садившихся на востоке. Вдобавок двигался он так быстро (почти полградуса в минуту), что его движение было видно невооруженным глазом. До захода спутника у Гарроуэя оставалось около получаса.

Коснувшись красного прямоугольника на пластиковой маске клавиатуры, он отправил на ретранслятор тестовый сигнал. Есть! Есть связь! Теперь — составить сообщение…

О послании со станции «Хайнлайн» прямо на Землю не могло быть и речи. Скорее всего, персонал ООН на Земле отслеживает любые неавторизованные передачи с Марса. Если перехватят, наверняка прервут связь, просто-напросто заглушив частоту. К тому же, в случае перехвата передачи, к станции тут же устремятся войска ООН из Сидонии и Кандора.

То, что собирался предпринять Гарроуэй, было немного более нештатным, чем попытка без разрешения позвонить домой. Ему предстояло проникнуть в Спейснет, электронную сеть, связывающую друг с другом все космические операционные узлы, и через ее главный узел на Международной Космической Станции выйти в Мировую сеть. Сделать это открыто он не мог, но вполне мог втиснуть крохотный пакет данных в рутинный исходящий траффик — «хозяйственные» переговоры между марсианскими и земными компьютерами, время от времени соединявшимися друг с другом, чтобы удостовериться, что все каналы вязи открыты и функционируют. Далее, нельзя было писать открытым текстом и направлять письмо по прямому адресу: на компьютере Сидонии и «Марса-1» вполне могли быть установлены программы, отслеживающие все, адресуемое в центр связи Пентагона, в Вашингтон или в любое другое правительственное либо военное учреждение на Земле или в ее окрестностях. Черт возьми, Бержерак вполне мог настроить следящие программы даже на ключевые слова вроде «Морская пехота», «Ллойд» или «ООН».

Но у Гарроуэя в рукаве был припрятан козырный туз: переписка с Кэтлин по Билевской шифровальной системе. Если ему удастся вставить шифровку — длинную строку чисел — в рутинный траффик, идущий с Марса на Землю, он может адресовать послание так, что оно будет автоматически перенаправлено почтовой службе Спейснета. И Кэтлин обнаружит его, когда в очередной раз будет проверять почту.

Гарроуэю очень не хотелось втягивать в эту историю дочь, но другого выхода не было. В конце концов, в Питтсбурге ей ничто не угрожает…