Ангелофрения - Максим Хорсун Страница 5

Стая птиц какое-то время неслась с дирижаблем наперегонки, но вскоре отстала. И Магдалине подумалось, что на такой высоте небо окружает «Тион» со всех сторон. А земля, со всеми городами, поселками и их обитателями, – всего лишь небесное дно.

Потом к ней подошел капитан, мягко тронул за локоть и предложил посмотреть ходовую рубку…

Скрипнула, отворяясь, створка ворот. Зашуршала мраморная крошка под подошвами сапог Роланда. Он шел, точно на вражеский бастион: приосанившись и выпятив подбородок. Тень, которую отбрасывал козырек фуражки, мешала разглядеть выражение его лица.

Магдалина торопливо встала, прижала к груди томик аль-Мутанабби, шагнула под лучи солнца.

Роланд услышал шорох ее платья. Он остановился. Словно в сомнении перевел взгляд с особняка на Магдалину. Глаза оттаяли, сосредоточенность уступила место нежности. Его губы дрогнули. «Любимая», – беззвучно проговорили они. Магдалина твердо знала, что Роланд сказал именно это, хотя и не услышала ни звука.

– Сегодня мне приснилось маковое поле, – сказал он вместо приветствия. Роланду было известно, насколько для Магдалины важны подобные знаки. – Это хороший сон?

– Это прекрасный сон. – Магдалина протянула Роланду руку, тот сделал шаг вперед и поцеловал ее тонкие пальцы. И, не позволив отнять руку сразу же, поцеловал второй раз и третий. Лишь затем выпустил ее ладонь из своей, выпрямил спину, одернул парадный двубортный китель.

Магдалина улыбнулась и сделала кокетливый книксен. Только сейчас она заметила на шее и подбородке Роланда пару свежих царапин. Очевидно, дрогнула рука бравого капитана, когда он брился, собираясь на аудиенцию с председателем гильдии. Волновался Роланд, быть может, не так сильно, как она, но все же их сердца бились в унисон.

– Я много раз приходил сюда по приглашению твоего дяди, – задумчиво сказал Роланд. – И вроде бы сегодня так же ярко, как всегда, светит солнце и в саду кричат павлины. И точно такой же запах корицы и кофе ждет меня за парадной дверью. Но сегодня почему-то все по-другому, – он растерянно оглянулся. – И в голове крутится еще не случившийся диалог, словно я репетирую сцену сам с собой.

– То, что происходит с нами, – ответила Магдалина, обмахиваясь веером, – в порядке вещей. Мы любим, и мы имеем право. Но так уж повелось, что любое право надо доказать.

– Так изрек аль-Мутанабби? – улыбнулся Роланд.

– Нет, просто я думаю об этом постоянно.

– Магдалина, я приложу все силы, чтобы доказать наше право быть вместе.

– Быть счастливыми вместе, – вставила Магдалина.

– Право быть счастливыми вместе, – повторил Роланд. – Сегодня будет замечательный день, вот увидишь.

– Да, – поспешила согласиться Магдалина. – Смотри, что у меня есть для тебя, – она протянула Роланду фуляр с фигуркой леопарда. – Мне кажется, что это твой покровитель. Вы с ним одной крови. Ты чувствуешь?

Роланд приподнял крышку и посмотрел, прищурившись, на подарок. Солнце засияло на бронзе, и Магдалина увидела вокруг фигурки свечение. Но Роланд, конечно, ничего такого чувствовать не мог. У него был иной дар: ощущать воздушные течения, ориентироваться, словно птица, над небесным дном, управлять огромным дирижаблем с той же легкостью, будто это был воздушный змей.

– Я ничего не могу сказать о леопардах, – сказал Роланд, закрывая фуляр, – но мы – одной крови. С тобой, Магдалина. Одной крови. Спасибо за подарок.

– Тебе понравилась фигурка? В ней живет волшебство…

– Понравился. Не сомневайся. – Капитан поклонился. – Но, пожалуй, пора идти. Пожелайте мне удачи, прекрасная мадемуазель.

– Удачи тебе, – шепнула Магдалина, а когда Роланд отдалился, то добавила, глядя ему вслед: – Мне, пожалуй, тоже – удачи…

Она вернулась в беседку. Открыла книгу наугад и уставилась в текст. Только через минуту сообразила, что держит книгу вверх ногами.

Положила томик на скамью и сразу взялась за веер. Солнце сияло в зените, оно было безжалостным, словно языческий божок из седой древности. Тень беседки почти не спасала от жары. Воздух стал густым и обжигающим, точно горячая смола. Магдалина услышала шорох в листве винограда. Среди зелени копошились мохнатые пауки с огромными глянцево блестящими хелицерами и подрагивающими от вечного голода брюшками. Их было много, и Магдалина удивилась, как она не заметила эту дрянь сразу. Сама же зелень оказалась покрытой пятнами ржавой пыли.

Снова сон наяву… Не дар, а проклятие.

– И как мне это понимать? – спросила она у шуршащих лапками по листве пауков. Пауки, к счастью, молчали. Если бы они заговорили, то Магдалина сама бы отправилась к доктору Сулейману Агдану, чтобы записаться на префронтальную лоботомию.

Тревога сдавила грудь сильнее, чем самый тугой корсет. Магдалина подхватила книгу и зашагала к особняку.

Тяжело поднялась по ступеням, ухватилась за дверную ручку. Толкнула, но дверь почему-то не открылась. За спиной заскрипело железо, Магдалина обернулась. Створки главных ворот с лязгом захлопнулись. За решеткой, украшенной выкованной листвой и лозами, можно было разглядеть бредущий вдаль крылатый силуэт.

Это уже было чересчур! Слишком много тревожных видений и знаков для одного дня! Скорее всего, во всем виновато беспокойство; его она смутно ощущала и вчера, позавчера, но пик, конечно, пришелся на эти минуты. Нужно было вырваться из плена видений, пока они не увели ее с собой на пугающую изнаночную сторону жизни.

Магдалина толкнула дверь двумя руками. И едва не ввалилась в гостиную, потому что дверь на сей раз открылась легко. Младшие Эльвены – Каин и Адам – изумленно воззрились на нее. Вид у Магдалины был не лучший: бледная, с красными пятнами на щеках, с испариной на лбу.

Горе луковое, а не невеста.

Она швырнула книгу на диван, а за ней – и веер, и флакон с нюхательной солью, заставив детей подпрыгнуть от испуга. Ни на кого не глядя, поднялась на второй этаж. Вошла торопливым шагом в свою спальню, закрыла дверь и села на кровать.

Паника схлынула, как морская вода во время отлива. Мир стал таким же, как и прежде. Воздух, струящийся из открытого окна, все еще обжигал, но больше не походил на горячую смолу, от которой склеивались легкие.

Магдалина была зла на саму себя; беспомощность и одуряющее чувство моральной усталости делали эту злость еще сильнее. Она так ждала этот день, она представляла его в мельчайших подробностях. Все вроде бы шло так и одновременно – совсем не так, как нужно. Даже Роланд ощутил, что за декорацией, на которой изображен светлый день, скрывается таящая угрозу тьма.

В дверь постучали.

– Магдалина, милая, – послышался ласковый голос матушки Птанифер, – господин Эльвен зовет тебя в кабинет.

Магдалина тряхнула головой, поглядела в зеркало трельяжа, поправила локоны.

– Передайте дяде, что я буду у него через минуту, – ответила она. – А лучше – через пять.