Мать-земля - Пьер Бордаж Страница 5

Жек бросился в гущу пассажиров. Острые когти страха терзали его внутренности, когда он проходил мимо полицейских, но никто его не окликнул, никто не остановил, схватив за плечо. С независимым видом он вышел из поезда и направился к пересадочной платформе. Он так часто ездил к старому Артаку, что мог бы проделать путешествие с закрытыми глазами. Отныне у него не было пути назад, и единственный вопрос, который он задавал сам себе, звучал так: а согласится ли старый карантинец принять его в столь поздний час?

Террариум, подземные кварталы, куда поселили людей, вывезенных из радиоактивных зон, тянулся на сотни гектаров к северу от Анжора. Это был город в городе со своей собственной администрацией, торговлей и полицией. Гетто, куда никогда не заходили «воздушники», анжорцы, живущие на поверхности.

До того как попасть туда, Жек наслышался самых разных историй о карантинцах: па Ат-Скин утверждал, что сильнейшие радиоактивные ветры вызвали кучу странных болезней и чудовищные метаморфозы. Он часто повторял, что больных нельзя было допускать в зону безопасности, что они плодятся, как безухие кролики, и если им не мешать размножаться, их станет вдесятеро больше, чем здоровых утгенян. Па Ат-Скин возмущался некомпетентностью античного правительства, которое полторы тысячи лет назад проявило слабость и приняло делегацию из зараженной зоны, согласилось с ее требованиями и нейтрализовало магнитный изолирующий барьер, установленный между двумя регионами. Два века спустя экстремисты Ультра-Здоровой Партии Ут-Гена исправили положение: карантинцы были согнаны в корабли, запрограммированные на взрыв в космосе... Правительство надеялось избавить Анжор от зараженных тварей, но кое-кому из преследуемых удалось скрыться от облав и уничтожения, укрывшись в канализационных системах анжорской столицы. Так появился Северный Террариум.

Невероятный страх обуял Жека, когда он впервые переступил порог монументальных врат гетто, когда увидел бетонные стойки, угрожающе переплетенные вокруг гигантских провалов. Он ждал, что из многочисленных черных дыр, зияющих в гладких стенах колодцев, выберутся уродливые чудовища, и только насмешки друзей не позволили ему повернуть обратно. Потом увидел, что карантинцы были людьми почти столь же обычными, как и остальные. Он привык к искаженным лицам, искривленным телам и странным хрипам, сопровождавшим их речь. Он обнаружил и оценил их теплоту, юмор, стремление к жизни. Быть может, их предки были жертвами гнева бога-солнца, но они не страдали от угрюмости, которая все больше охватывала анжорцев, живших на поверхности. Крейцианские миссионеры не решались проникать в Северный Террариум. Но это не означало, что Церковь не интересовалась участью карантинцев: неоднократно па Ат-Скин намекал, что кардинал Фрасист Богх и его советники готовят радикальное, окончательное решение трудной задачи существования гетто.

Жек скатился по лестнице в едва освещенный колодец А102 и оказался на верхнем понтоне. Стук его подошв по металлическому полу эхом несся от одной стены к другой. Он подошел к освещенной консоли, встроенной в один из подвесных пилонов, и нажал на кнопку вызова гравитационной платформы. Потоки ледяного ветра ворошили волосы на висках и надо лбом. Ему пришлось прижаться к балюстраде понтона, чтобы не потерять равновесия и не свалиться в пропасть глубиной в несколько сотен метров. Звезды и бледные серпы спутников над его головой тонули в густом тумане.

Несколькими минутами позже из тьмы выплыла платформа и медленно остановилась у понтона. Жек набрал цифры 2, 5, 4 на клавиатуре консоли, потом осторожно разместился в центре круга диаметром около двадцати метров. Платформа не имела ограждения, как платформы подземки, а была снабжена полем искусственной гравитации. Днем Жек тщательно избегал подходить к краю, а тем более заглядывать за край, чтобы оценить глубину колодца. Даже когда платформа была переполнена, он всегда старался протиснуться в самый центр. И там, судорожно застывший, с нетерпением ждал момента, когда кончится пустота и он сможет ступить на твердый пол туннеля.

Платформа слегка качнулась и с негромким гудением начала спуск. Обычно Жек спускался не в одиночестве и платформа останавливалась на промежуточных уровнях, чтобы забрать других пассажиров. На этот раз мемодиску управления была задана одна программа, и круг быстро набрал скорость. Хотя Жека удерживало поле искусственной гравитации, ему вдруг показалось, что он отрывается от платформы, а поскольку тьма не позволяла видеть вогнутые стенки колодца, он ощущал лишь угрожающий свист воздуха. Он подумал, что разобьется на дне бездны, сердце его бешено заколотилось в груди, а в висках застучала кровь.

Платформа постепенно замедлила бег, и Жеку удалось собрать воедино растрепанные чувства. Круг послушно застыл у внешнего края узкого понтона, с глухим звоном ударившись о него. Поле гравитации отключилось. Обалдевший и едва дышащий Жек поднялся и, хотя ноги подкашивались и с трудом несли его, выбрался на понтон. Он не стал бросать привычного взгляда к вершине колодца, отверстию, которое казалось огромным наверху и крохотным снизу. Он не стал проверять, действительно ли опустился на уровень 254. Несколькими прыжками преодолел понтон и углубился в туннель, ведущий к норам.

Подгоняемый темнотой, он добежал до первого ответвления, крохотной площади со сводчатым потолком, откуда расходилось с десяток галерей. Он почти ничего не видел, но шел по внутреннему компасу, запомнив путь во время предыдущих посещений. Встроенные в своды туннеля световые рампы были погашены. Только через округлые щели люков, ведущих в норы, иногда вырывались лучики света. Жек всегда спрашивал себя, как каран-тинцам удавалось отличить день от ночи. Его ночная прогулка по Северному Террариуму наконец дала ему ответ: они просто искусственно заканчивали день, когда гасили свет в туннеле.

На шестом ответвлении он углубился в узкую извилистую галерею с особым запахом, отличавшимся от горькой вони спертого воздуха и плесени, который царил в гетто. Он был близок к цели. Вскоре он оказался в просторной пещере с плантациями плюмшеня — ароматического корня, пряности, использовавшейся в кремах, помадах и снадобьях карантинцев.

Из полуоткрытого люка норы старика Артака вырывался яркий свет, заливая квадрат черной земли, лаская коричневые листья с развитой сетью прожилок, карабкаясь по шершавой передней стене и теряясь в непроницаемом мраке пещеры. Тишину нарушал легкий плеск воды. Жек задержал дыхание и рукавом вытер выступившие на лбу капли пота.

— Ты решился! — вдруг послышался приятный низкий голос. Жек вздрогнул. Старый Артак вынырнул из темного угла и направился к нему, криво улыбаясь. Природа, похоже, всеми силами постаралась усложнить жизнь карантинцев. Облик людей был искорежен: ты пытался найти глаза подо лбом, а они оказывались по обе стороны носа в виде пятачка и сидели так глубоко, что было неясно, зрачки это или еще одна пара ноздрей. Невероятно подвижный рот растягивался до ушей, а те зачастую сидели на висках. Несколько седых, тщательно приглаженных волос не закрывали лысого черепа с провалами и шишками. Конечности были длинными и такими тонкими, что превращали хозяина в уродливого паука, подвешенного на паутинке. И было трудно назвать одеждой куски вытертой грязной ткани, сшитые между собой грубыми стежками.