Самый далекий берег - Александр Бушков Страница 50

Где-то в недрах дома возникли суета, топот, легонькийпереполох. Стрекалов опустился в ближайшее кресло, закинул ногу на ногу идостал портсигар. Щелкнув зажигалкой, повернулся к Кирьянову:

– Садись, Степаныч, в ногах правды нет. Иринархович,конечно, зверь и крепостник, типичный продукт эпохи, чего там, – ноисключительно по отношению к ревизским душам. Что до приятных гостей, коими мы,как ты уже понял, являемся, то тут обращение другое. Сейчас на себе испытаешьклассическое помещичье хлебосольство. Хозяин наш не из убогих, как ни кутит, аосталось немало, так что готовься. Вокруг – девственная природа, экологияполностью нетронута, так что птица откормлена чистейшим зерном, а рыбка плавалав водоемах, где нет пока ни капли промышленных стоков и прочих химикатов. А уж вино…А яблочки-груши без всякой химии…

– А девки… – подхватил Мухомор, вольготноразвалившийся на диване с вычурной спинкой.

– И девки хороши, – кивнул Стрекалов. – Тожеэкологически чистые. У нас тут нечто вроде постоянной базы, Степаныч. Местопрямо-таки идеальное. Провинция, глушь, медвежий угол, уездный город верстах ввосьмидесяти, что по здешним меркам – расстояние прямо-таки космическое, апроезжий тракт еще дальше. Посторонних практически не бывает, а на дворе,напоминаю, стоит крепостное право. Наш экс-поручик и в самом деле царь и бог.Никто не пикнет. Не положено пищать – поскольку в противном случае можнообрести все тридцать три удовольствия: тут тебе и кнуты, и Сибирь, и собакамизатравить… Грустно, конечно, что это наши предки, и секущие, и секомые, ну дачто же поделаешь? Должен быть здоровый профессиональный цинизм. Как у врачей игробовщиков. По большому счету все они, – он обвел комнату широкимжестом, – давным-давно умерли уже, хоть и живы для себя самих. И менять вокружающем ничего нельзя, что вам, большому любителю и знатоку фантастики,должно быть понятно. А?

– Конечно, – сказал Кирьянов. – Ну да,разумеется…

С ним происходило что-то странное. Он старательно пыталсяотыскать в душе хотя бы тень восхищения и восторга – машина времени, перваяполовина девятнадцатого века, взаправдашнее прошлое! – но получалосьплохо.

Потому что все опять-таки, в который уж раз, обстояло крайнебуднично и откровенно скучно.

Он подошел к распахнутому высокому окну, выглянул. Дом стоялна возвышении, и вид открывался великолепный: могучие липы, за ними неширокаяизвилистая речушка, зеленая равнина, лес вдали… Воздух чистейший, непривычныйна вкус. Во дворе послышался озабоченный женский голос:

– Пелагья! Пелагья! Ключи неси! Гости у барина!

Он добросовестно пытался настроить себя на некий возвышенныйлад, но вновь ничего не получилось.

Если подумать, не было никакого прошлого. Был самый обычныйлес вдали, и скучная зеленая равнина, и мужик на подводе, которую неспешнотащила пегая клячонка по ту сторону речушки. И толстощекий, суетливый отставнойпоручик, наверняка существо примитивное и неинтересное, судя по первомувпечатлению. Еще одна книжная иллюзия рассыпалась прахом.

Затопотали шаги, ворвался хозяин, упал в кресло напротив и свидом величайшей усталости картинно смахнул пот со лба.

– Господи боже мой, пока разбудишь в тычки этихгиппокаламусов, пока втолкуешь им… Не беспокойтесь, господа, вскорости же сядемчестным пирком… – Его глаза приняли лукавое выражение. – Как обычно,милейший Антон Сергеевич?

– Да, конечно, любезный Алексей Иринархович, –благосклонно кивнул Стрекалов.

– Баньку истопят вскорости, уже приступили… Можете несомневаться – за время, прошедшее после вашего последнего визита, ни однанепосвященная душа не осведомлена… Попробовал бы кто! – Он потряс сжатымкулаком, и в глазах на миг мелькнуло совершенно иное выражение,цепко-хищное. – Укатаю, а то и до Сибири не доведу! Нет уж, не извольтебеспокоиться, полная конфиденциальность-с! Привыкли помаленьку мои нерадивцы,никто более не считает вас нечистой силою, несмотря на общую неразвитостьдремучих умов… – Он непринужденно повернулся к Кирьянову: – АнтонСергеевич понимает, о чем я. Каюсь, со мной самим поначалу вышел чистейшей водыконфуз – когда Антон Сергеевич изволили впервые появиться. Но только поначалу,да-с! Я как-никак человек образованный, вольтерьянец и материалист, так чтоАнтон Сергеевич с присущими ему красноречием и логикой быстро прояснил истинноеположение дел…

– Да, разумеется, – кивнул Кирьянов из вежливости,чтобы не молчать. – Конечно…

– Но поначалу-то, поначалу! – воскликнул хозяин,заливаясь жизнерадостным смехом человека, совершенно довольного жизнью,полностью избавленного от ипохондрии. – Не стыжусь признаться, мелькалиэтакие суеверные страхи, приличествующие скорее грубому мужичью… А впрочем,я-то быстро осознал истинное положение дел, зато мои скотоподобные холопы… Выне поверите, были такие, что в ногах валялись, Христом-Богом заклинали:батюшка-барин, брось ты свое чернокнижие, душеньку побереги постом и молитвой,эвона, мол, до того дошел в богомерзких поползновениях, что демоны сталиявляться… Богомерзкими поползновениями, изволите знать, эти троглодитыименовали мои ночные бдения с телескопом и рассуждения о наблюденииатмосферических светил, а также забавы с электрической машиной… Каково? Ну,вразумил в конце концов, есть же безотказные средства… Душенька! –воскликнул он, заламывая руки в трагическом ужасе. – Молвите мне, милушка,вы не демон ли?

Кирсанов вежливо посмеялся ему в тон. Тем временем дверьтихонько растворилась, в зал проник невысокий старикашка в неизвестнойКирьянову по названию длиннополой старинной одежде, крайне подвижным лицом,льстиво-умильной улыбочкой сразу напомнивший лакеев Аэлиты. Он остановился втщетных попытках придать себе осанистость и выкрикнул:

– Трапеза милостивца нашего Алексея Иринарховича!

И мимо него один за другим потянулись добры молодцы, одетыев схожие наряды, замерев от напряжения верхней половиной тела, несли навытянутых руках блюда, от которых пахло невыразимо аппетитно. Принялисьрасставлять их на столе, пуча глаза от усердия. Когда церемония была закончена,хозяин выкрикнул по-военному отрывисто и резко:

– Становись!

Молодцы выстроились в шеренгу – с проворством, изобличавшимдлительные тренировки.

– Ну что, дикарские ваши морды? – спросил хозяин сласковым пренебрежением. – Не лезете больше с суевериями вашими дурацкими?Кто это ко мне в гости изволил пожаловать? Ну-ка ты, Парфенка!

Левофланговый, старательно выкатывая глаза, проорал:

– Благородные господа офицеры из грядущих времен, коинастанут спустя долгое время от времени нынешнего!

– Вот то-то, – сказал хозяин умиротворенно. –И обратите внимание ваше непросвещенное, рожи, на примечательноеобстоятельство: века и века протекут, а благородные господа так и будут ходитьдруг к другу в гости во всем блеске, что бы там ни плели! Изыдите!

Когда слуги вереницей покинули зал, он склонился к Кирьяновуи вполголоса доверительно сказал: