Стратегия исхода - Дуглас Рашкофф Страница 50

Мелкий братец вопил и дергался, а я лишь смотрел в мудрые глаза под громадной черной шляпой. Это успокаивало. Словно позади моэля стояла длиннющая колонна моэлей прошлого. И вилась она до самого Авраама. Брит-мила стала инициацией не только для Бенджи – для меня тоже. С тех пор я чувствовал, что мы с ним связаны.

В прерии же, глядя в заматерелое лицо под черной ковбойской шляпой, я совсем не находил утешения. Вены на Морхаусовом лбу вздулись и запульсировали. Зубы стиснуты, чело пошло бороздами. Это вам не обрезание – это грех. Евреям не позволено отрезать куски от живых животных. Это некошерно. Евреям даже охотиться нельзя.

Лезвие вспороло кожицу, бычок замолотил ногами и замотал головой. Я держал крепко. Если отпущу, твари хуже будет. Тобиас пропилил дюйма три у основания мошонки. Сунул в мешочек пальцы и выудил путаницу красных вен и белой оболочки.

Я отвернулся, пытаясь сосредоточиться на другом. О чем это я? Ах да. Законы кашрута. Дабы возвысить человечество над охотниками-собирателями. Мы – пастухи и крестьяне, мы не охотники. Мы создали свои законы, дабы сбавить жестокость нашу к остальным формам жизни. Дабы низвергнуть закон джунглей. Правила интервенции, дабы наверняка убивать гуманно. Может, цыпленок с кошерно перерезанной глоткой мучается не меньше цыпленка со свернутой шеей, но во всяком случае, кому-то есть до этого дело.

Зловонный пар из бычьей промежности выдернул меня из транса.

– А теперь тащите, ну, – говорил парень.

Из разреза Тобиас выудил одно, затем другое красное, окровавленное яичко. От них к бычку по-прежнему тянулись вязкие вены, артерии или что там. Держа яички в одной руке, другой Тобиас дернул этот шнур. Он все тащил и тащил – вены не кончались. Кровавым месивом сплетались на земле. Наконец глубоко в мешочке Тобиас обнаружил начало и принялся кромсать ножом.

И тогда бычок закричал. Завыл протяжными, горестными всхлипами. Брызнула кровь, Тобиас шарахнулся. Бордовая струя изогнулась римским фонтаном. Меня окропило, красными теплыми чернилами заляпало вельвет. Тобиас секунду передохнул, замшевым рукавом вытер пот со лба и вернулся к резне.

Куда ни глянь – бойня. Бычок яростно лягался, под него натекла лужа крови. Меня мутило, я старался смотреть в небо. Решил вообразить, что я не здесь, но, пока искал блаженную картинку, почувствовал, что бычок вырывается. Я сильнее вцепился в веревку, но упустил его ноги. В отчаянии животное умудрилось выпрямиться и скакнуть почти на целый ярд, докуда веревки хватило. Бычок завертелся на месте, всех нас окатив собственной кровью.

Он бросался туда-сюда, он пытался бежать, но я уперся каблуками в землю и тянул веревку. Животное совсем взбесилось и кинулось туда, куда только и могло: кругами вокруг мучителя. Пара секунд – и я запутался в веревке. Бычок носился кругами, веревка все короче, короче, и наконец нас с животным скрутило вместе – истекал кровью он, орали оба. Он забился, и веревка скользнула мне на шею. Дышать стало нечем.

– Не двигайся, – крикнул Тобиас и ринулся заканчивать недоделанную операцию на двухголовой теперь твари. Я ловил ртом воздух, мое лицо и морда бедняги вдавились в грязь. Я шеей чувствовал его влажное дыхание, он стонал.

– Есть! – сказал Морхаус, с хлюпом швырнув окровавленные яички в стеклянную банку и облегченно вздохнув.

– Помогите! – прохрипел я, лицом уткнувшись в кровавую жижу. Обезумевший бычок кувыркался на мне сверху.

Ковбой взял у Тобиаса нож и разрезал веревку, что связала нас – двух перепуганных млекопитающих. Едва очутившись на свободе, бычок поспешно заковылял через луг, оставляя за собой кровавый след. Я отделался лишь чуточку легче. Ковбой усадил меня, постучал по спине, помогая отхаркнуть грязь и бычью кровь. Вздохнуть не удавалось.

– Не торопитесь, сэр, – сказал парень. – Дух перехватило, вот и все.

Некоторое время я хрипел и отхаркивался, наконец глотнул воздуха. Когда сознание окончательно вернулось, я понял, что сижу в луже крови, шерсти и требухи.

– Оп-ля-ля! – воскликнул Тобиас. С лица его капал красный пот. – Крутая животинка попалась, а?

Я сидел и жалобно дышал.

– Тебе, пацан, к завтраку не мешает переодеться, – посоветовал Тобиас, протягивая мне руку.

– Ага, – сказал я наконец и протянул свою.

– Вы как? – спросил ковбой.

– Ага. – Может, надо парню чаевых дать? – Спасибо.

Я добрался до коттеджа, благодаря судьбу, что эта пытка скоро закончится. Предвкушая полет домой (и стараясь, чтобы меня больше не втягивали в бычьи забавы), я переоделся в свой лучший костюм от «Прада». А под него натянул бледно-зеленую тенниску – намек на зарождающийся альянс с «Синаптикомом».

Но, как выяснилось, вся команда с утра укатила в Непал. Человек двадцать пять собрались за шестью длинными столами на задней веранде центрального дома. В основном старые банкиры и инвестиционные магнаты, что приезжают на ранчо много лет.

– Еду получат те, кто что-нибудь принес, – объявил Тобиас, похлопав по соседнему стулу. Я сел.

– У нас четыре, – торжествовал Алек через стол. – Я, Теллингтон и мистер Ньюмен.

– А ты тоже был? – спросил Морхаус.

– Конечно, был, – возмутился Алек, будто под сомнением его честность.

– Обалдеть. – Я решил его поддержать. – Четыре? Мы еле добыли одно. Или одна пара считается за два?

– За одно, Коэн, – рассмеялся Теллингтон. – Всего одно. Но с этим старым клоуном – я поражаюсь, как вам хоть это удалось!

– Вообще-то он все сам сделал, сэр, – признался я – ради благодетеля и ради Алека.

– Ай, – пожал плечами Тобиас. – Коэн там себя показал, вы уж не сомневайтесь.

– Приятно слышать, – сказал Теллингтон. – Мне твой подход нравится. Ты вчера на сцене просто герой был.

– А, ну…

– Да нет, правда. Я бы вам, ребята, помог.

– Это с чем же, Маршалл? – как бы между прочим осведомился Тобиас, притворившись, будто поглощен кукурузным хлебом.

– С этим проектом вашим, как бишь его?

– Тесланет, – поспешно встрял я.

– Да-да, Тесланет. Я подумал – может, сбагрите его мне. Пусть в «Интертейнинке» будет, в разработке.

– Что значит – в разработке? – спросил я.

– Это значит – в разработке, Джейми, – оборвал меня Тобиас. Мы все понимали: в разработке – значит, на полке.

– Если скинете его мне, к концу следующей недели смогу предложить вам четыре миллиона, – сказал Теллингтон.

Брокерской фирме обычно перепадает тридцатипроцентная комиссия. Значит, Джуду и Рубену – больше двух лимонов. И конец их Тесланету.

– Но команда разработчиков…

– Будет участвовать в конечных доходах, – перебил Теллингтон. Разумеется, если программу не выпустят, никаких конечных доходов не предвидится.