Инфернальный реквием - Петер Фехервари Страница 54

– Понимаю, моя госпожа, – заверил ее Ичукву.

Новость пробудила в нем какое-то незнакомое чувство, и комиссар распознал его лишь через несколько секунд.

Ужас.

«Так вот оно что? – гадал Лемарш. – Дело в шторме, Асената? Он идет за нами?»

Люк в камеру мальчика-колдуна закрылся за спиной Гиад. Помедлив, сестра внимательно посмотрела на дремлющего гиганта, прикованного к «Чистой доске», и заметила у него на лбу большую черную крапину. Как только Асената прищурилась, пятно сдвинулось.

«Муха», – с отвращением поняла Гиад.

У сестры возникло абсурдное ощущение, что насекомое украдкой поглядывает на нее, как грешник, пойманный за неподобающим деянием. Зажужжав, паразит влетел в левую глазницу Фейзта, явно не страшась жара внутри.

– Невозможно, – выдохнула Асената.

Она всегда считала, что мухи – коллективный бред ее подопечных. Метафора для хвори, поедающей их заживо.

«Реальность рождается из убежденности, – беззаботно высказалась ее темная сестра. – Вера и страх в равной мере вылепляют плоть из вымысла».

– Мир не настолько непрочен, – тихо сказала Гиад, шагнув на площадку с «Чистой доской».

Ей нужно было проверить – хотя бы для того, чтобы укрепиться в своем отрицании.

«О, миленький маленький мир испещрен трещинами и пробоинами. Надо лишь набраться храбрости, чтобы отыскать их, а если ты и не решишься, они сами тебя найдут и изнутри расплетут».

Асената заглянула в полости на месте глаз Толанда, но сквозь завитки дыма не увидела ничего, кроме красно-коричневого сияния. Из впадин доносилось монотонное гудение. Там наверняка сидела не одна муха, а гораздо больше.

– Они не настоящие, – прошептала Гиад.

«Не прячься за безумием, дорогая сестра. Ему не защитить тебя от немыслимых истин. От любой святости можно отречься, любым богохульством можно насладиться – особенно здесь и сейчас!»

– Это ложь!

Вслед за словами Асенаты великан вздрогнул и, словно прозрев, повернул к ней голову.

– Всё… ложь… – прошипел Фейзт. Из его горла выходили трубки, и голос звучал настолько тихо, словно Гиад слышала его только в воображении. – Так было… всегда.

– Толанд… – Асената осеклась, не зная, что еще сказать.

– Лучше… убей меня… а то потом… не сможешь. – Натянув цепи, он вцепился сестре в запястье. Ладонь бойца оказалась холодной и влажной, как у оттаявшего трупа. Потом Гиад ощутила шевеление у него под кожей. Свет в глазницах Фейзта приобрел мутно-зеленый оттенок. – Не могу… удержать их… снаружи.

Уловив гнилой смрад его дыхания, Асената отшатнулась и выдернула руку. Борясь с рвотными позывами, она попятилась и свалилась с возвышения.

– Убей… меня…

– Нет, преступница, твой грех слишком тяжел для столь быстрого наказания, – заявляет канонисса Моргвин, взирая сверху вниз на коленопреклоненную женщину в оковах. – Даже если бы я решила растянуть казнь.

– Понимаю, – заверяет ее Гиад, не поднимая головы.

Они остались наедине в алтарной части сумрачного оплота Терния Вечного на Провидении. Лишь ветер колотит в окна, требуя, чтобы ему разрешили наблюдать за судом.

Больше года минуло с тех пор, как Асената ослепила своего покровителя и сбежала от его свиты. Все прошедшие месяцы она бродила по пустоши с единственным спутником – стыдом, который испытывала не из-за расправы над исповедником, но из-за гордыни, побудившей ее по доброй воле превратиться в марионетку. Первое время Гиад ждала возмездия и не пыталась скрыться, однако ничего не произошло. В конце концов сестра поняла, что воздаяния не будет.

– Отче Избавитель мертв? – спрашивает Асената, по-прежнему глядя в пол.

– Он пропал, – отвечает канонисса-истязатель. – И никто из тех, кто ушел с ним на север, тоже не вернулся, а отправленные нами следопыты никого не отыскали… кроме тебя, преступница.

– Я подвела его, – лжет Гиад.

– Ты же утверждала, что ничего не помнишь о судьбе вашей святой миссии?

– Только то, что я не справилась, канонисса.

– Неизбежный исход, – решает Моргвин. – Яс самого начала видела его в твоей душе. Ты попалась в силки собственной жажды славы.

– Да, ваше преподобие. – Помедлив секунду, сестра продолжает: – Меня удивило, что ваш орден еще не покинул Провидение.

– Мы ждем новых имперских кураторов планеты, но охотников на ведьм среди них не будет, – шипит Моргвин сквозь зубы. – Стратегия отче Избавителя принесла плоды. Наши арканские новообращенные выигрывают войну за нас.

– Исповедник был мудрым человеком, – снова лжет Асената.

– Нет, я так не думаю, – презрительно фыркает канонисса. – Просто судьба слишком щедро его одаряла, пока у Императора Вопрестоленного не переполнилась чаша терпения.

Гиад поднимает глаза, удивленная такими речами. Ей всегда казалось, что эта женщина – заурядная фанатичка, способная заметить только что-нибудь очевидное.

– Однажды я расскажу тебе историю исповедника… – продолжает Моргвин. – Если ты заслужишь право узнать ее.

Канонисса приседает с грациозностью хищника, и их лица оказываются на одном уровне. Исцарапанные терниями черты Моргвин так близко, что Асената чувствует исходящий от нее запах роз.

– Отче Избавитель подвел тебя, но ты приняла это. Смирилась с неудачей. Ты понимаешь?

– Да, канонисса-истязатель, – сознается Гиад.

– Примешь ли ты Императорское Осуждение?

– Приму.

Вытащив из-за пояса дерюжную скрутку, Моргвин разворачивает ее в островерхий черный куколь.

– Ищешь ли ты искупления, Асената Гиад?

– Ищу! – рьяно отвечает сестра, широко раскрыв глаза.

– Тогда желаю тебе заслужить всепрощение, сестра-репентистка, – провозглашает канонисса, натягивая куколь на голову кающейся женщины.

На мгновение ткань ослепляет Асенату, но потом прорези для глаз оказываются в нужных местах. Так начинается ее третья жизнь, хотя большую ее часть Гиад не будет принадлежать себе.

«Проснись, сестра!»

Покров тьмы сменился потоком боли, и Асената застонала. Ее затылок казался настолько хрупким, что она испугалась, не расколот ли он.

«Ты упала, тупица! – рявкнула сестра Милосердие. – Поднимись и соберись! Сейчас нельзя расслабляться».

Резко подняв голову, Асената посмотрела на «Чистую доску». Над Фейзтом склонялось худое, как скелет, создание в багряных одеяниях. Гиад знала только одну женщину настолько высокого роста.