Группа Тревиля - Владимир Березин Страница 57

Но Очкастый в этот момент и сам подплывать начал, потому что стал слышать голоса, как он рассказывал. Будто кто-то дышит в спину, девки какие-то лапать начинают, в одно ухо хабар обещают, в другое — неземных эротических ласк со скидкой и по телефону. При этом не поймёшь, кто тебе этих ласк обещает — а то Очкастому в своё время была неприятность. Он в Таиланд полетел и так с ласками промахнулся, что его одно время считали зашкваренным.

Начал он копать дальше — земля мягкая, сапёрная лопатка так и уходит. Вот что-то ухнуло. Выкидавши землю, увидел он стальной ящик-котейнер.

— А, голубчик, вот где ты! — вскрикнул Очкастый, подсовывая под него лопатку.

И опять голоса ему в ухо, будто с Зоны к нему идут кабаны и говорят ему что-то. И снорк бежит и здоровается. И кровосос ему говорит: «Вот где ты!» — а уж с кровососом ему встречаться совсем не с руки.

— А-ааа… Гады! — заорал Очкастый, бросив лопатку. И уже хотел бежать, как всё стихло.

Он успокоился и решил:

— Это только пугает Зона!

И Очкастый принялся ворочать контейнер. Хоть это явно был не гроб, но был контейнер ужасно тяжел! Что делать? Тут же не оставить! И собравши все силы, ухватился он за него руками.

— Ну! Ещё, ещё! — И вытащил! Взвалил на спину контейнер и давай бежать, потому что опять появились у него голоса, задышала Зона в спину, и будто прутом стали стегать ему по ногам кусты.

«Куда это зашел Очкастый?» — думали мы, обнаружив, что его нет уже три часа, а время совсем не утреннее.

Нет его, да и нет.

Глядь — Очкастый.

В него чуть не пальнули, так он был на зомби похож — грязный, в земле, оружие потерял, какая-то хрень за спиной. Чистый зомби, я говорю. Вернее, очень грязный.

— Ну, чё, лохи! Я вас всех убрал, — заорал Очкастый. — Ну, хлопцы, будет мне теперь на бублики! Буду, сукины дети, в Крым ездить, на лимузине кататься! Посмотрите-ка, посмотрите сюда, что принес! — заорал Очкастый и открыл контейнер.

Это было не по правилам, потому что сталкер о хабаре не орёт, не хвастается, но Очкастым, как я говорил, Зона водила. Последние мозги как зомби выела.

Так что ж в контейнере было? А? Что, невиданный рай, артефакты ценой в мильон? Вот то-то, что и не в мильон. А был там какой-то сор, гниль, пакость, да ещё с диким радиационным фоном. Мы радиофагом облопались, а потом ещё дезактивацию помещения пришлось проводить.

Через два дня приехал Исай Митрич и схватился за голову: хозяйство в упадке, доходу нет, клиенты разбежались, а Очкастый облысел от схваченной дозы.

Но застрелил он Очкастого не тогда, а месяц спустя.

Из жалости, кажется.

* * *

Слушатели помолчали, но потом Селифанов сказал мрачно:

— Всё это хорошо, но только ведь пирамидка над могилой стоит себе и стоит…

Петрушин вскинулся:

— Так и поставили! Поставили! Как же терпеть это разорение! И поставили!

— Да кто поставил?! Вояки, что ль? Тимуровцы!?

— Тьфу на тебя! Причём тут тимуровцы?

Зрители и слушатели начали уже откровенно ржать.

Среди них было много подошедших после, а оттого не сидевших, а стоявших рядом со столом — и это придавало сцене некоторое сходство с картиной художника Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».

Наконец все устали, Мушкет вышел на улицу, а я с ним.

Он зашёл за угол, и я тут же услышал звук струи, бьющей в стену. Он запел:

Зачем же нам девчонки, девчонки, девчонки,

Коль есть у нас ручонки, ручонки, ручонки?!

Он не видел в темноте озера, но знал, что оно начинается за этими соснами. Он любил приезжать сюда летом, когда густой смоляной воздух был расчерчен желтыми стволами деревьев и белыми солнечными лучами, пробившимися сквозь игольчатые могучие кроны. Он тогда уходил в чащу, ложился в высокую траву и лежал недвижно — часами.

Это желание приехать к озерцу было в нем каким-то автоматическим, и порой Штирлиц боялся своего постоянного желания, ибо — чем дальше, тем больше — он уезжал отсюда расслабленным, размягченным, и его тянуло выпить…

Юлиан Семёнов

«Семнадцать мгновений весны»

Зона, 15 мая. Олег Мушкетин по прозвищу Мушкет. В поисках «аксельбанта». Маленькая пасека. Пух летит, а пули — пока нет. Гравитация и ветер. Наука и гранты. Не думай, что тебе удастся убить Семецкого — не таков нынче мир.

С утра у меня было отвратительное настроение — во-первых, Атос погнал меня в Зону за этим чёртовым «аксельбантом». Нет, он, конечно, как всегда расписал мой маршрут, минимизировал опасности, и всё такое.

Получать задания от Атоса всегда было приятно — потому что было видно, что Атос всегда беспокоится о тебе, пускай это даже производственная забота. Я не строил иллюзий — Атос меня не любил и считал раздолбаем.

Но это-то мне не мешало любить Атоса, вот как!

Но было ещё во-вторых. А во-вторых, на нас была объявлена охота. Я не очень доверял словам Арамиса, потому что он в Зоне был новичок, но подход у него был трезвый к любому делу.

Вряд ли он стал бы врать, то есть не вряд ли — никогда. Никогда он не стал бы врать, и особенно по такому поводу.

А тут как-то всё сходилось — я и сам чувствовал, как над нами сгущается какое-то облако. Нечто похожее я чувствовал перед выбросами.

И так же хреново мне было много лет назад, когда разогнали всю группу Тревиля — тогда я, конечно, был на подхвате, и мой номер в этой очереди был сороковой, как пелось в известной песне, нечего мне было переживать. Но я помнил то свинцовое ощущение надвигающейся беды, как будто воздух стал на тебя сильнее давить. Но в Зоне предчувствие беды было почти нормальным, это была естественная составляющая агрессивной среды. Такое же чувство в научном городке было, наоборот, угнетающим. Я хорошо понимал воевавших, особенно много и долго воевавших людей, которым было невмоготу на гражданке. Они пасовали перед незначительными трудностями и кондуктор с управдомом плевали им в лицо.

В Зоне всё было куда опаснее… и, одновременно, проще.

Я вышел длинным маршрутом-петлёй, который вёл меня почти до самых границ Припяти. Я шёл через лес, но особой тропинкой, которая позволяла контролировать лесную дорогу — две колеи со следами недавно проехавшего грузовика… даже двух грузовиков.

В этом лесу у меня убили двух друзей — не просто убили, а мучили, причём довольно бессмысленно. Они только вышли на маршрут, ничего ценного при них не было. Еда и фляжки с водой были просто разбросаны вокруг.

Была ли это засада на них, или они просто нарвались на одичавших бандитов — непонятно.