Ловцы звёзд - Глен Кук Страница 61

– Мы победили! – с материнской нежностью сказала ему Клара. – Их убил Звездный Рубеж.

«Не всех», – подумал Мойше, но вслух ничего не сказал. Один или два успели уйти в гипер.

Только что сейнеры в списке вендетт сангарийцев хорошо продвинулись вверх, даже, быть может, обогнав Юппа фон Драхова.

– Но и мы потеряли четыре траулера, – сказал младший из его техников. – Четыре траулера.

Было видно, что ему тяжело в это поверить.

Да, это был день победы, но такой, в который сейнерам мало что было праздновать.

Благословенная тьма окутала Мойше. Он погрузился в сладкий сон иглы, сон, который не тревожат кошмары.

Сколько мог, он не обращал внимания, что его трясут за плечо. Потом буркнул, отказываясь просыпаться:

– Чего тебе?

– Вставай, Мойше. Время работать. Работы, кстати, невпроворот.

Ага. Эми. Слишком по-деловому настроена для девушки, которая должна стать женой. Он приоткрыл глаз и посмотрел на часы.

– Пять часов? Так что же это за отдых? – буркнул он. – И как я сюда попал? Я же был в отделе контакта?

– Прошло одиннадцать часов. Часы отключены для экономии энергии. Тебя принесли на носилках. Я думала, у тебя сожжен разум… – Она бросилась ему на грудь и отчаянно вцепилась в плечи. – Мойше, я так испугалась…

– Ладно, ладно. Я ведь выжил, – проворчал он. Никак не мог привыкнуть к обычаю сейнеров не скрывать эмоций.

Она сунула руку под одеяло и стала его щекотать – Вставай, Ворчун. Работать надо.

Он обхватил ее руками и перекатил на спину, ища губами ее губы.

– Мойше!

Он подавил этот протест поцелуем.

– Уже неделя прошла, миледи.

– Я знаю, но…

– Никаких «но», женщина. Горбатые крокодилы энтропии грызут подбрюшье наше, и я не собираюсь упускать возможности залудить его куском трубы.

– Мойше, что ты себе позволяешь!

– Заткнись.

– Слушаюсь, хозяин.

Потом они поспешно оделись. Эми выбрала свежий комбинезон.

– Так что за спешка? – спросил Мойше.

– Тебе придется вернуться к работе. Мойше… на этот раз мы в отчаянном положении. Мы на нисходящей орбите вокруг Звездного Рубежа. То, что убило сангарийцев, сплавило наши ментопаруса. Если за два дня мы не запустим двигатели, коснемся границы.

– Границы?

– Предела. За которым Звездный Рубеж стреляет по кораблям.

– Отчего же мы тогда живы?

– Его пересекли только сангарийцы. Эта машина воспринимает все буквально. Ладно, в общем, нам через три часа на вахту, а Ярл сначала должен прогнать тебя через несколько тестов.

– А потом нельзя?

– Он сказал сегодня.

– А, все равно. Я уже проснулся. Где Маус?

– В госпитальном отсеке. Поправляется нормально.

До госпитального отсека было пятнадцать километров. Может, и больше, если учесть объезды. Мойше знал, что нужно будет двигаться быстро.

– Сначала мы туда.

– Зачем?

– Навестить Мауса.

– А тесты!

– К чертям тесты. Я хочу видеть Мауса. Ты идешь?

– Да ты что? Эй! Подожди!

Они побежали к скутеру, шутливо поборолись за руль. Мойше победил. Он не верил ей, что она отвезет его туда, куда он хочет.

Он летел по коридору, распугивая ругающихся пешеходов. Ветер в лицо радовал – пока он не вспомнил, что случилось. Память о том, что он сделал, заставила его при входе в госпитальный отсек вести себя тихо.

Враньем и угрозами он пробился мимо сестер, которые считали, что здесь у них монастырь.

Они бродили по отделению, где должен был быть Маус, но его не нашли.

Вдруг откуда-то дальше по коридору разнесся женский смех.

– Как ты думаешь? – спросил Мойше.

– Я бы не стала ставить против, – ответила она. Ее хорошее настроение еще не развеялось.

Мойше пошел на звук смеха в небольшую отдельную палату, где обнаружил Мауса, который охмурял сестру. Бен-Раби задумался, за каким, собственно, чертом он сюда пришел. Кажется, Маусу он не слишком нужен. Потом он понял. Он пришел не по какой-нибудь разумной и солидной причине, а просто потому, что хотел знать, как Маус. И это было глупо. Наземники так себя не ведут.

Излишне говорить, что Маус чувствовал себя отлично.

– Чего ты тут делаешь? – спросил Мойше, чувствуя себя неловко, что прерывает беседу. – Там работа стоит!

Маус усмехнулся и подмигнул:

– Мойше, каждому полагается отпуск. Кроме того, здесь я познакомился с Викки. Дорогая, скажи «здрасьте» моему другу Мойше.

– Здрасьте моему другу Мойше.

– Видишь, какая девушка? Я все хочу выяснить, так ли эти длинные стройные ноги хороши, как обещают. Эта рабочая одежда очень портит вид женщины.

– Как ты, Маус? – спросил бен-Раби.

– Не хуже, чем можно было бы ожидать в подобных обстоятельствах, как сказал человек перед тем, как закрыли его гроб. – Он сдвинул верхнюю простыню. Его рука и плечо были скрыты толстым слоем бинтов и частично – гипса. – Через пару дней они меня отсюда выкинут. Если только я не нашепчу в это красивое ушко чего-нибудь такое, чтобы меня здесь оставили.

Викки хихикнула.

– Ну, что ж. Я просто хотел проверить. Извини, что помешал. Веди себя хорошо.

– Разве когда-нибудь бывало иначе? – Маус коротко рассмеялся. – Слушай, Мойше, загляни, будь другом, в мою каюту и посмотри, чтобы там никто серебряные ложки не спер.

– Сделаю.

– Увидимся через пару дней.

– Ага.

Бен-Раби повернулся и вышел, Эми за ним.

– Черт! – с сердцем сказал он. – Дураком себя чувствую.

– Почему?

Он покачал головой. Это трудно было объяснить. Тем более ей. Сейнеру не понять, что он имел в виду, когда сказал, что они с Маусом миновали ту точку, где был возможен возврат, и стали настоящими друзьями. В биографии Эми не было ничего такого, чтобы она могла понять, что это значит для наземника.

А у нее был беспокойный вид.

– Думаешь, что скажет Ярл на наше опоздание? – спросил он.

– Угу.

Задумчивость не оставляла ее весь путь по стерильным коридорам.

– А что это за тесты?

– Не знаю. Просто какие-то тесты. Он уловил привкус не правды. Ему не полагалось знать их назначение. Всю жизнь он ненавидел тесты, которые ему каждый раз предлагались там, дома: коэффициент интеллекта, эмоциональная устойчивость, индекс предубеждений, социальная ответственность, реакция на обстановку, гибкость, адаптабельность, то, что правительство называло эвфемизмом «Отчет по случайной выборке»…