Драконья Игра - Наталья Корнева Страница 62

— Блефуете, милорд, — не слишком уверенно огрызнулся Лукреций. — Нет у вас возможностей заполучить правителя Аманиты в свои руки. Он недосягаем — более, чем что-либо во всей Бреонии.

— Однажды он будет у меня в руках, — ледяным тоном отрезал лорд-защитник. — Я всегда получаю то, что хочу.

— Не в этот раз.

— Нет, — жестко возразил правитель Ледума, и пальцы его окутало призрачное голубоватое сияние, — именно в этот. Сегодня я заполучу тебя, а уже после, воспользовавшись тобой, как приманкой, младшего Севира. И клянусь, ты пожалеешь, что был неразумен и отказался сотрудничать добровольно. То, что я совершу с Октавианом, будет тебе в назидание. Прежде всего, наглого мальчишку нужно хорошенько выпороть…

От этих диких угроз Лукрецию окончательно подурнело. Нет, если бы он действительно стал лордом, то не сумел бы прекословить этому человеку. А Октавиан — он сможет.

Лорд Эдвард же криво усмехнулся, продолжая глумиться над ним.

— Только представь реакцию общественности на известие о том, что старший из славного рода Севиров пойман с поличным на шпионаже и подозревается в покушении на убийство лорда Ледума! Какой разразится скандал, какой появится славный повод для витиеватых упражнений дипломатов. Ты будешь тут же обвинен в развязывании междуусобной войны. А пока суть да дело, я прикажу посадить тебя в железную клетку — для развлечения народа на главной городской площади. Аманита не скоро позабудет такой позор!

— Теперь мне совершенно очевидно, что правитель Ледума стремится к абсолютному доминированию, — помедлив, тихо изрек Лукреций. — Но это прерогатива верховного лорда, лорда из дома Севиров. Таковы древние законы, и вы не посмеете попрать их…

— Я всё смею.

— Прошу прощения, — глухо возразил советник, с тяжелым сердцем готовясь принять бой, — но вы не получите меня живым, милорд. Никогда.

— Это мы еще посмотрим.

Первые магические импульсы сорвались с кончиков пальцев, подобные ледяным молниям.

Небрежные, лишенные всякой старательности движения заклинателя немедленно выдавали мастера: белая энергия алмазов текла обильно и застывала в причудливых формах прямо в полете.

По воздуху пошла мельчайшая рябь, словно водную гладь потревожил ветер. Лорд Эдвард четко направлял и корректировал подвластную ему энергию: она густо клубилась вокруг, грозя поглотить соперника. Не слишком удачно отразив первую же атаку, Лукреций скривился, задетый самым краем ледяной волны. Мешая уйти в концентрацию, мозг пронзила резкая боль.

По природе своей сила беловолосого и впрямь напоминала воду, тягучую ноябрьскую воду. Под пальцами подступающей зимы она замерзала на глазах и резала — резала, как сталь! — тусклыми светлыми лезвиями. Блокировать ритмично бьющие в пристань энергетические волны было довольно несложно, конечно, если не принимать в расчет их колоссальную силу.

А силы было не занимать: прилив вставал, полноводен и страшен.

Глядя в лицо правителю, советник понял, что тот отнюдь не торопится. Мастерство боевого мага было почти оскорбительным: лорд Эдвард с легкостью организовал постоянное давление, сопротивление которому заняло все силы противника и позволяло выжидать удобного момента для атаки, которая завершится не убийством, а пленением.

Убить легко. Использовать же подобную силу филигранно и не убить — вот что действительно сложно.

Лукреций сошел с лица. Горлом он чувствовал смерть. Горлом, в котором отчаянно трепыхался полузадушенный уже пульс, отдаваясь на языке мерзким привкусом крови. Правитель Ледума полностью захватил инициативу, принудив старшего Севира к роли обороняющегося — незавидной роли второго плана, которая заранее обрекала на поражение.

С каждым мгновением ситуация выходила из-под контроля.

И, во что бы то ни стало, ситуацию нужно было переломить!

Лорд Эдвард хмыкнул и снисходительно качнул головой, наблюдая за потугами соперника. В боевом медальоне Лукреция скрывались фамильные красные корунды Севиров, но не «голубиной крови», а прозрачные, водянистые, цветом напоминающие столь любимое Кристофером странно бледное вино — знаменитое вино, которое производили в Ледуме. И производили, из-за ряда особенностей, в очень небольших количествах.

Прихотливые и капризные, ледумские лозы требовали много внимания и кропотливого ручного труда. Но это оказался чуть ли не единственный сорт винограда, который в принципе мог выжить в здешнем прохладном климате и при этом, как истинный житель севера, наотрез отказывался приживаться в более комфортных землях.

В жарких краях, с жадностью вбирая солнце, чувствительный ледумский виноград быстро перезревал и делался вульгарно сладким, конфитюрным, теряя северное изящество. В условиях недостатка тепла, напротив, приобретался поистине точеный вкус и деликатный, мягкий аромат.

Вино выходило непростое, для ценителей.

В достаточной степени узнав характер приближенного, лорд Эдвард, кажется, догадался почему аристократ предпочитает именно этот, редкий и очень старый сорт: ледумское вино было известно особым послевкусием, сдержанным, но глубоким. Вкус не оглушал, не сбивал с ног, а утягивал за собой незаметно. Множественные слои, тонкие грани его раскрывались постепенно.

Красное вино было настолько прозрачным, что, глядя прямо сквозь наполненный бокал, можно было читать любимую книгу: смаковать, медитативно перебирать в тишине дорогие сердцу страницы…

Кристофер питал слабость к лиричному времяпрепровождению.

Увы, сам лорд Эдвард давно уже был лишён удовольствия употреблять что-то подобное, способное затуманить рассудок обычному человеку: ничто не могло опьянить стража, кроме крови. Яркий, насыщенный вкус и аромат её, как выяснилось, дарили блаженство, которое не могло дать никакое вино… но какого черта в самый разгар боя он думает обо всем этом?..

Итак, драгоценные камни Лукреция не имели того насыщенного плотного цвета с лёгким синеватым отливом, каковой полагался классическим образцам рубинов высшего порядка.

И всё же они были сильны.

Камни эти были так же непросты, как и ледумское вино.

Лукреций закрыл глаза, постаравшись сосредоточиться на внутренних ощущениях. Так присутствие беловолосого, деморализующее само по себе, меньше отвлекало и сбивало прицел его мысли. Поглубже зачерпнув из рубинового источника, маг разом выплеснул ушат энергии поверх раскинутых алмазами белых сетей. Отчаянная, почти безнадежная попытка — учитывая превосходную форму соперника, который, очевидно, просто забавлялся поединком.

Но, к немалому удивлению заклинателя, порыв этот был поддержан: щедро питая ее, в рожденную старшим Севиром волну вливалась чья-то посторонняя сила!

Широко растягивая энергию в стороны, Лукреций и его неведомый помощник сообща создали объемное пространство, которое теперь могли контролировать. Советник первого ранга почувствовал прошедший одновременно с появлением незнакомца мощный импульс, направленный столь бесконечно точно, что защитная аура беловолосого зарябила. Это вынудило его на время оставить свою жертву в покое и, заботясь о собственной безопасности, изменить фокус концентрации.