Битва за небо - Максим Сабайтис Страница 63

– Ты не знаешь, что такое «гидроплан»?

Вместо ответа Дмитрий повернулся к окну и задумчиво посмотрел в небо.

– Стоит покопаться в этимологии. «Гидро» – это вода. «План»… тут должно быть что-то похожее на планер, то есть использующее восходящие потоки для того, чтобы удерживаться в воздухе. Только гидроплан, должно быть, делает это не с воздушными потоками, а с водными.

Какое-то время оба пытались представить себе столь экзотический вид транспорта.

– Чертовщина какая-то выходит, – наконец признался подмастерье. – Откуда в море возьмется такое количество восходящих водных потоков? Даже если это будут не восходящие потоки, а только течения – все равно не выходит…

– Может, имеется в виду что-то вроде воздушной подушки над водной поверхностью? – предположил Дмитрий. – Мощный винт или «псих» нагнетает воздух под подушку, поднимает гидроплан и ведет его над водой. По-моему, это самый реальный…

– Смотри! – оборвал его напарник, указывая вдаль, туда, где луч прожектора на мгновение осветил что-то совсем не похожее на придуманный Ледянниковым гидроплан.

Летательный аппарат имел длинные сдвоенные крылья, узкий сигаровидный корпус и что-то напоминающее гребной винт, только размещенный на носу, а не на корме. Невиданное доселе устройство летело над самыми волнами, куда-то за горизонт.

– Вот и верь после этого этимологии, – пробормотал Николай, когда луч прожектора сместился и вернул гидроплан ночной тьме. – Надеюсь, Алексей знал, что делал, когда соглашался на эту авантюру.

В военной разведке Островского знали как талантливого специалиста по техническому шпионажу. Он внимательно изучал все поступающие из-за границы сообщения о новых механизмах, изобретателях-одиночках и скандалах в патентных бюро. Многие устройства, секрет которых изначально принадлежал другой стране, собирались и испытывались в его присутствии. Будучи старшим помощником самого Сикорского, которого за глаза называли Кулибиным-младшим, Алексей неоднократно летал на всевозможных экзотических аппаратах: орнитоптерах, геликоптерах, аэрокрафтах и автожирах. Поэтому он ничуть не удивился, когда Дэвид Джонс, вздрагивая от каждого подозрительного шороха, привел его к заводи, в которой плавал объект «Альбатрос-4», изобретенный, испытанный и благополучно забытый англичанами еще пятнадцать лет назад из-за нестабильной работы двигателей в экстремальных условиях.

Джонс нехотя убрал пистолет в кобуру, сложил рупором ладони и проорал что-то неразборчивое. В недрах «Альбатроса» что-то затарахтело, из трубы повалил легкий сизый дымок, почти незаметный на фоне ясного звездного неба. Аппарат лениво развернулся на месте и подплыл к старому причалу, не разваливающемуся только чудом.

– Вот он, наш красавец, – с гордостью произнес бледнокожий, потягиваясь и зевая. – С такими устройствами мы вскоре отберем Северную Америку обратно, под крыло Соединенных Штатов. Ты, Алекс, рационалист, а значит, должен понимать, что монархия – это пережиток прошлого. Никакой вице-король, будь он трижды аристократом, академиком или биржевым воротилой, не в состоянии править так, чтобы честные американцы не ущемлялись в своих правах.

Чувствовалось, что бледнокожему хочется выговориться. В домике смотрителя сделать это не получилось, в присутствии постороннего Ника и не слишком надежного связиста болтать лишнее не следовало. Да и по дороге сюда было благоразумнее сохранять молчание. Но молчание молчанием, а новый собеседник новым собеседником. Алексей предположил, что Дэвид Джонс часто плавает на субмарине и редко проводит время на берегу. Когда знаешь, что ищешь, бледная кожа и аномальная общительность служат неплохой подсказкой.

Из пилотской кабины «Альбатроса» высунулся человек в «консервах» и обтягивающем комбинезоне иссиня-черного цвета. В свете закрепленных возле распорок газовых ламп это выглядело стильно. Пилот залез на один из плавников и потянул за какую-то веревку, о существовании которой Островский даже не догадывался. Под ногами что-то зашуршало. Оказывается, пока Алексей смотрел на «Альбатрос», Дэвид Джонс успел вытащить из-под массивного валуна надувную лодку и компактное электрическое устройство, выполнившее меньше чем за минуту функции насоса.

– Весла высматриваешь? – с усмешкой опытного человека поинтересовался Джонс, поймав любопытный взгляд разведчика. – Так они тут и не нужны. Нас довезет электрический мотор!

В это время в доме смотрителя раздался одиночный выстрел. Алексей с Джонсом синхронно вздрогнули от неожиданности. Островский заметил, как Джонс украдкой посмотрел в его сторону, не встревожится ли новый механик, не заподозрит ли недоброе? А как тут заподозрить, если твердо знаешь, что простому человеку против вооруженного «психа» не выстоять, разве что хитростью взять или совсем уж патронов не жалеть.

– Электрический мотор? – переспросил Алексей больше для того, чтобы отвлечь бледнокожего, нежели из желания поговорить. А тут еще и оказия удобная случилась, возможность узнать то, что Алексея сразу же заинтересовало в применяемой технике. С электричеством Островский сталкивался часто, и его использование в качестве движущей силы вряд ли могло удивить разведчика. Но отсутствие батарей или аккумуляторов бросалось в глаза и будоражило воображение. Откуда бралась энергия для моторов?

– Привыкай, – почти что добродушно сказал Джонс, ловко запрыгивая в лодку. – Если бы не дьявольское искушение, распространившееся по миру, такие моторы стояли бы на каждой телеге, на каждой лодке. Вот приедем, там увидишь, каково жить нормальной жизнью, узнаешь, каково это – быть настоящим механиком, без всех этих дурацких шестеренок, котлов и пружин.

«И он рационалист, – подумал Островский, занимая место на носу лодки. – Наверное, они там все такие – убежденные республиканцы, революционеры, фанатики и ненавистники психотехнического Мастерства. Хотя я, наверное, тоже невзлюбил бы «психов», если бы изобрел и построил чудо-технику, которая ломается от одного только их присутствия».

Джонс установил на корме аппарат, с помощью которого только что надул лодку, защелкнул какие-то крепления, надавил на плунжер.

– Тот же самый принцип, с одного конца вода всасывается, с другого – с силой выбрасывается, – пояснил он, зачем-то делая вокруг «Альбатроса» широкий круг. – Шеф говорит, что устройство еще недостаточно универсальное – он вечно пытается создавать совершенные вещи, но, по мне, не следует так настойчиво стремиться к идеалу. Грешно это…

«Одно влечет за собой другое», – подумал Островский, наблюдая за тем, как лодка на малой скорости подходит к гидроплану. Электрические машины должны обслуживать те, кто нисколько не владеет психотехникой. Найти таких можно только среди рационалистов. Рационалисты же, в большинстве своем, – закоренелые пуритане, для которых Мастерство греховно. Виновата ли в этом зависть или же память о Соединенных Штатах, павших под мечами психотехников, – неважно. Важно то, что Немо, используя электрические машины, мог нанимать людей только здесь. В других местах рационалисты не представляли собой заметной силы, таились, как могли, и не решались оказать сопротивление остальному миру.