Необходимые монстры - Ричард Кирк Страница 7

Слова.

Острые зубы врезались в язык, барахтавшийся в незнакомой полости, служившей теперь ему ртом, – клюва больше не было. Немного отпустило. Он заёрзал по земле, забив себе все ноздри пылью. Потом навалилась величайшая боль, заломило киль, основную опору птичьего тела. Кости и плоть изнутри растягивали кожу, словно бы теперь он пузырём раздувался. Рёбра выворачивались и растягивались, вправляя по-новому складки раздававшихся мышц и связок. Боль сделалась невыносимой, и он впал в состояние, когда сознание расползалось в нечто бесформенно-серое. Он смотрел, как поток дождя смывал бренные остатки его чёрно-белого оперения – он больше не был вороном. Он сделался чем-то, привязанным к земле, чем-то с пальцами на руках и ногах и с зубами. Слова? Монстр давным-давно наделил его способностью понимать их, теперь, похоже, ведьмина волшба довершила дело. Она наделила его строением тела, позволяющим создавать их.

Ворон пришёл в себя под утренним солнцем и понял, что его несут, как человеческого младенца. Державший его мужчина переходил по пояс в воде канал. Вода была тёплой и приятной для болтавшихся ножек ворона. Стебли лилий и бурлящие стаи головастиков скользили по пальцам ног. Мужчина пробирался вброд с осторожностью, на ощупь выбирая безопасное место для ног среди погребённого на дне мусора. Когда он выбирался по лестнице, ведшей из канала, мимо врассыпную бросились леопардовые лягушки. Мужчина остановился и глянул вниз на ножки ворона. Вокруг глаз мужчины пролегли морщины, а в рыжей бороде заметны были поседевшие прядки. Неприкрытая одеждой кожа была обветрена.

– А у тебя, видать, одного пальчика-то не хватает. – Взобравшись по ступенькам, мужчина положил ворона на траву. Трава была пересыпана землёй и зудела от насекомых. Ворон лежал на боку, прижав крест-накрест к груди свои новые руки. Грубые руки его благодетеля разминали ему ноги и руки. За работой мужчина насвистывал. Через некоторое время мышцы ворона расслабились, и он, всхлипывая, уткнулся в траву.

Когда он пришёл в себя во второй раз, к рукам вернулась чувствительность. Все мысли его были о куколке – остаток сна. Она представлялась ему прозрачно-зелёной, как вода в канале. Чувствовалось, как она поворачивалась в нём стрелкой компаса, сориентированной на направление, откуда он прилетел, на Глазок. Один за другим он разогнул пальцы, и образ куколки поблек. Он отвлекся на составные части своих новых пальцев: суставы, подушечки и ногти. Он разогнул последний пальчик – и испугался. Ворон, крепко зажмурив глаза, поднялся на ноги. Простоял так несколько секунд, потом раскрыл один глаз, потом другой. Поднял руку и пошевелил пальцами.

Он был одет. Вытянутую руку укутывал рукав зелёной курточки с расшитой манжетой. Глянув вниз, он увидел ботиночки, штаны и грубый свитер. Курточка доходила ему до колен, на ней было два ряда медных пуговиц, а её зелёный бархат был кропотливо расшит золотым шитьём и крохотными блёстками. «В общем-то, – подумал ворон, – чертовски прелестно».

– Извини за наряд, Умелец Ворон. Это всё, что я смог найти, чтоб тебе подходило. Откопал его в гардеробной старого театра в здании, что чуть дальше по дороге. Одёжка не слишком затхлая, надеюсь? По крайней мере, не всю её моль съела. – Мужчина, который нес его с моста, сидел на деревянном стуле в нескольких шагах поодаль. Говорил он басовито и неспешно, тоскливо, но без неприязни.

– Театр? – Голос Умельца звучал хрипло.

– То здание до войны театром было. Когда-то там были прекрасные фрески. – Мужчина потёр перепачканный подбородок. – По-моему, наряд этот принадлежал обезьянке в одном из представлений.

– Обезьянке. – Ворон задумался. – Обезьянка – это что?

– Обезьянке в постановке, – сказал мужчина, пропустив вопрос мимо ушей. – Точно, я в этом уверен. Стыдиться тут нечего.

– Я не стыжусь. Наряд очень красивый. – Умелец Ворон разгладил куртку у себя на боках. И улыбнулся. Ощущение было очень необычным.

– Это точно. – Мужчина пристально уставился на Умельца, вращая на пальце большой перстень с красным рубином. – Так что, Умелец Ворон, откуда ты?

Ворон следил за порхающими над водой ласточками. Мост укутывало тепло сияющей осени, по маслянистым завихрениям между опор скользили дикие утки. «Умелец Ворон… да, это подойдёт». У него должно быть имя, если он намерен разговаривать с людьми. Он был доволен.

– Отсюда – и оттуда. – Умелец Ворон указал на небо. – А ты кто?

– Меня зовут Джон Машина. Я из Ступени-Сити. Это далеко отсюда. Я уже несколько месяцев дома не был. – Он улыбнулся безо всякой смешливости. – Ты слышал о таком, Ступени-Сити? Очень древний город, до него отсюда несколько дней на юг идти надо. Он на берегу Радужного моря находится.

– Слышал, – соврал Умелец Ворон. Смысла никакого не было, чтоб тебя считали провинциалом. От расспросов ему делалось не по себе.

– Я разыскиваю старую чёрную карету. Тут всё так здорово выросло с последнего раза, как я был здесь. Я едва узнаю эти места. Такая штуковина была бы заметна на острове Козодоя. Ничего похожего не видел?

– Видел! – Умелец Ворон припомнил свой полёт через лес. – Это было в том же месте, где я видел девочку и какие-то странные создания в масках животных.

– Ну?! – Джон напрягся. Он вскинул брови, отчего на виске у него стал заметен розовый шрам. – Где?

– И ещё злобного вида пёс с длинным языком.

– Где? – Теперь от голоса Джона Машины делалось колко.

– В лесу. – Умелец Ворон пожал плечами.

Мужчина подался на стуле вперёд, вращая перстень.

– Лес покрывает сплошь две трети этого острова, мой мелкий дружок. Был бы признателен, если б ты высказался малость поточнее.

– В большом кратере посреди острова, довольно далеко отсюда. Так достаточно точно?

Джон, рассмеявшись, откинулся назад.

– Не могу понять, то ли ты простодушный, то ли просто ехидный мелкий хер. Чем она занималась, эта девочка?

– Волшбой.

Мужчина отнёсся со вниманием:

– Что за волшба?

– Делала стекляшки, живые такие. Такие штуки, которые всё меняют.

– Что ты имеешь в виду?

– Куколки, выдутые из стекла, им она своим дыханием давала жизнь. – Умелец Ворон пожал плечами. – Я одну стащил.

– Ты украл одну из тех куколок?

– Да.

– Это многое объясняет. – Джон Машина оглядел его с головы до ног. – Могу я взглянуть на неё?

– Я её проглотил. – Умелец уставился в землю и руками обозначил свое тело. – А потом – вот это.

– Понял, – произнёс (и не без сочувствия) Джон. – Попал ты в весьма неприятную передрягу.

– Да. – У Умельца Ворона глаза на лоб полезли. – Здесь же нельзя находиться. Это запрещено. Чистка.

– Что сказать, – произнёс Джон после долгого молчания, – полагаю, это правда, если кто-то предпочитает признавать определенную власть, но я, видишь ли, собиратель. По моему суждению, несправедливо, если один человек указывает другому, можно ли куда-то идти или нет. Я ищу вещи для людей, вещи особенные, какие я могу найти только тут, на острове Козодоя. Если бы я не нашёл их, они пропали бы навсегда. Вот почему мне нужно идти к месту, называемому Глазком. Думаю, мне там удача может улыбнуться. Один раз так и было. Так это там ты видел ведьму, да?