Алмазный век - Нил Стивенсон Страница 7

Бад вступает на скользкий путь; оскорбление землячеству и его последствия

Первую свою жертву Бад обчистил почти случайно. Он по ошибке свернул в тупик, куда перед тем зашли негр и негритянка с двумя детьми, и нечаянно перегородил им дорогу. Они испуганно озирались, как большинство приезжих, и Бад заметил, как папаша задержал взгляд на прицелах, видимо гадая, не смотрит ли крест нитей на него, жену или кого-нибудь из детей.

Бад даже не подумал посторониться. Он заряжен, они – нет, вот пусть и обходят. Вместо этого они застыли как вкопанные.

– Чего вы хотите? – спросил негр.

Так давно никто не проявлял живого интереса к потребностям Бада, что тому даже понравилось. Выходит, его приняли за грабителя.

– Да того же, чего остальные. Денег, всего такого, – сказал Бад.

И негр как миленький полез в карман, достал наличные юки, протянул Баду и, отступив на шаг, кроме шуток, сказал «спасибо».

Баду понравилось такое уважение со стороны черномазого – как-никак он гордился благородным рождением во флоридском трейлере, – да и деньги оказались нелишние. После этого он стал высматривать таких же испуганных черных. Эти покупают и продают с рук, поэтому носят при себе наличные. Месяца два дела шли прекрасно. Бад стал чаще заходить к своей подружке Текиле, дарил ей белье, иногда приносил Гарву шоколадку.

И Бад, и Текила считали, что Гарв у нее от Бада. Ему исполнилось пять, значит, Текила забеременела им, когда встречалась с Бадом до прошлой размолвки. Теперь она снова ходила с пузом, значит, Баду предстояло носить еще больше подарков. Тяжела отцовская доля!

Однажды Бад присмотрел особенно хорошо одетую пару. Собственно, на одежду-то он и клюнул. Мужчина был в тройке, женщина – в чистом красивом платье и держала на руках младенца в белых кружавчиках. Они даже наняли носильщика забрать из аэропорта их вещи. Носильщик был белый, смутно похожий на самого Бада. Тот даже разозлился, что гады черномазые навьючили на белого свое барахло. Словно на скотину. И вот, как только пара отошла от людного аэропорта в более пустынный район, Бад враскачку (он специально тренировался перед зеркалом) вышел им навстречу, указательным пальцем поправляя на носу прицелы.

Мужчина в тройке повел себя иначе, чем остальные. Он не притворялся, будто не видит Бада, не пытался свернуть, не втянул голову в плечи, а просто остановился и вежливо спросил: «Чем могу быть полезен, сэр?» Выговор у него был не американский, а скорее британский, только резче. Подойдя поближе, Бад увидел, что на шее у него повязана пестрая тряпица и концы ее свободно болтаются, как у шарфа. Негр выглядел сытым и благополучным, только на одной щеке виднелся маленький шрам.

Бад продолжал идти на него, чуть запрокинув голову, словно слушает очень громкую музыку (как оно, собственно, и было), потом резко подался вперед и посмотрел негру прямо в лицо – еще один способ подчеркнуть, что ты заряжен. До сих пор это работало безотказно. Баду всегда нравилось, как они пугаются, но этот даже не поежился. Может, в его Черляндии не слышали про лобешники.

– Сэр, – сказал негр, – мы с моей семьей направляемся в гостиницу. Мы устали с дороги, у моей дочери болит ухо. Буду очень обязан, если вы изложите свое дело по возможности кратко.

– Ишь ты, гребаный вик нашелся, – сказал Бад.

– Сэр, я не тот, кого вы называете виком, иначе бы я немедленно развернулся и ушел. Прошу вас любезно выбирать выражения в присутствии моих жены и ребенка.

Некоторое время Бад переваривал последнюю фразу, и постепенно до него дошло: черному и впрямь не безразличны несколько ругательств, произнесенных рядом с его семьей. Только через минуту он окончательно въехал, что негр смеет указывать ему, Баду, накачанному детине в прицелах.

– Я буду говорить при твоей гребаной сучке и твоем гребаном пащенке что захочу, – сказал Бад нарочито громко и поневоле расплылся в улыбке. Один-ноль в пользу Бада.

Негр огляделся скорее нетерпеливо, чем испуганно, и тяжело вздохнул.

– Это что, вооруженный грабеж? Вы уверены, что отдаете себе отчет в своем поступке?

Вместо ответа Бад прошептал «пли!» и выпустил разрывную пулю черному в правый бицепс. Она взорвалась уже в мускуле, как М-80, прожгла дыру в рукаве. Рука подскочила и выпрямилась – трицепс тянул, не встречая сопротивления. Негр сжал зубы, выкатил глаза и сдавленно засопел, силясь не закричать. В груди у него забулькало. Бад завороженно смотрел на рану. Все было, как в рактюшнике.

Только сучка не завизжала и не взмолилась о пощаде. Она просто повернулась спиной, заслоняя ребенка, и через плечо спокойно смотрела на Бада. Тот приметил у нее на щеке такой же маленький шрам.

– Следующий – глаз, – сказал Бад. – Потом займусь твоей шлюхой.

Негр поднял левую руку ладонью наружу, показывая, что сдается, вытащил из кармана пачку Универсальных валютных единиц и протянул Баду. Тот успел струхнуть, потому что устройства слежения – миниатюрные аэростаты, снабженные ушами, глазами и радиопередатчиком, – наверняка засекли выстрел. Один такой просвистел мимо Бада, когда тот огибал угол – волосок коротенькой антенны молнией блеснул в отраженном свете.

Через три дня Бад слонялся возле аэродрома в поисках подходящей добычи, когда на взлетную полосу опустился большой дирижабль из Сингапура. Среди двух тысяч пассажиров выделялась плотная группа высоченных черных-пречерных негров в тройках, с цветастыми шарфами на шее и маленькими шрамами на скуле.

В тот вечер Бад впервые услышал слово «ашанти». «Еще двадцать пять ашанти прилетели из Лос-Анджелеса!» – сообщил мужчина за стойкой. «У ашанти большая встреча в конференц-зале «Шератона», – сказала женщина на улице. В очереди к бесплатному матсборщику оборванец похвалился: «Один ашанти дал мне пять юк. Отличные ребята!»

Бад случайно наткнулся на старого знакомого (вместе работали маньками) и сказал между прочим:

– Ишь, сколько этих ашанти понаехало!

– Угу, – отвечал приятель, который, похоже, не ожидал встретить Бада на улице и с первых слов принялся крутить головой из стороны в сторону, словно озираясь.

– Конфекция у них какая-то, что ли, – рассуждал Бад. – Я тут сделал одного на днях.

– Знаю, – сказал приятель.

– Откуда?

– Никакая у них не конфекция, Бад. Все эти ашанти, кроме первого, приехали в город по твою душу.

У Бада парализовало голосовые связки, голова стала пустой-препустой.

– Мне пора, – сказал дружок и куда-то слинял.

В следующие несколько часов Баду мерещилось, что прохожие на него пялятся. Сам он точно разглядывал всех встречных и поперечных, высматривая тройки и цветастые шарфы. Однако он засек мужика в шортах и майке – негра с очень высокими скулами, на одной из которых выделялся шрам, и почти азиатскими, напряженно рыщущими глазами. Значит, не все ашанти одеты одинаково.