Де Бюсси и инфанта - Анатолий Матвиенко Страница 8

– Ваша светлость изволила здорово уменьшить шансы на мир. Король будет в ярости, потеряв от руки сторонника гугенотов двух своих самых нежных друзей. А ты стареешь, если в поединке позволяешь заехать себе сапогом по физиономии. На ближайшем привале возобновим упражнения.

– То есть объяснения, почему наш миролюбивый Генрих решил убить приближённого Наварры и одновременно предложить гугенотам мир, у тебя нет.

– Нет, потому что миньоны, а оба тебя терпеть не могут, похоже, думали воспользоваться случаем. Охоту за твоей головой никто не отменял. Дурацкая случайность, не находишь?

Шико с показным равнодушием грыз соломинку. Я сам был готов пристрелить его из арбалета. Он часто рискует шкурой, но при этом к её целостности относится ревностно. Мою ему, естественно, ничуть не жаль.

На следующий день я отсёк Чеховского от двуколки с его благоверной и дитём. В воровато-настороженных глазках эскулапа мелькнул намёк на благодарность. Он был рад любому поводу хоть на минуту избавиться от супружеских нравоучений.

– Зато она из Лотарингии, как и королева, – утешил я его израненную душу.

– Лотарингия рождает не одних только королев, ваша светлость.

– Не ропщи на судьбу, Ежи. Сидел бы сейчас в Лодзи и еле сводил концы с концами.

– Ваша правда, сеньор. Простите, что однажды я позволил себе забыть, кому обязан…

– Не однажды. Ты предавал и доносил минимум полдюжины раз. Поэтому закрою тебе пасть навсегда при первом же подозрении. Даже если не виноват. Хоть и жаль оставлять вдовой столь энергичную даму из Лотарингии.

– Я понял, ваша светлость. Давно понял и осознал. Располагайте мной!

– Для начала расскажи мне всё, что знаешь о…

Я на миг запнулся, потом спросил его о паре дворян, к побоищу на улице Антуаз никакого отношения не имеющих. Услышал про их недомогания, жён, любовниц и долги. Длинноносый пройдоха знал о пациентах куда больше положенного врачу, а про врачебную тайну слыхом не слыхивал. Тем более на меня рассчитывал и боялся.

– Барон де Ливаро?

Чеховский словно уксуса хлебнул.

– Если позволите так выразиться, он – мерзейшая личность. Как и его кузен. У обоих французская болезнь, печень слабая, особенно у д’Ампуи, тот всё время запудривал желтизну на лице…

Когда я видел его рожу в последний раз, она была скорее бледная, чем жёлтая. У покойников редко бывает здоровый цвет лица.

– …А у де Ливаро слабое сердце, одышка. Вчера в обед они собрались уезжать из Лувра, д’Ампуи меня затребовал, наказал приготовить для кузена сердечный отвар.

– Во сколько они уехали?

– Точно не скажу. Засветло.

Рука, удерживающая повод Матильды, дрогнула. Почувствовав моё настроение, кобыла тревожно заржала.

– И больше в Лувре не появлялись?

– Нет. Они были как взведённые арбалеты, оба вооружённые до зубов, де Ливаро надел панцирь под камзол, едва дышал в нём.

Я отвернулся, чтобы не выдать чувств. Выходит, миньоны готовились меня убить до того, как во дворец мог прискакать гонец с доносом от бакалейщика! То есть меня предал кто-то из окружения королевы. Не только знавший о факте отправки письма, но и его содержание…

Причём родственнички не пытались напасть на меня по пути в Лувр, хоть устроить засаду и расстрелять меня прямо на улице было не слишком сложно. Нет, сочли необходимым, чтобы встреча во дворце состоялась!

Получается, миротворческие планы Генриха не должен был испортить мой труп на парижских улицах? Что-то не так с логикой.

Очевидно, что Луиза преувеличила их раздор. Да и визит короля в апартаменты королевы показал, что внешне у них благопристойно, как в семье обычного русского кузнеца-пропойцы: муж бухает, жена терпит. И Шико – человек королевы. Следовательно, предложение мира с гугенотами исходит от неё в той же степени, что и от Генриха.

Эту мысль я первым делом высказал в походном лагере около Ортеза, на северо-западе Гаскони, передав Наварре предложение на время спрятать шпаги в ножны.

Шатёр протекал. Если вообразить место, менее подходящее для августейшей особы, оно в любом случае выглядело бы привлекательнее этого солдатского жилища. Облачение короля соответствовало. Если бы не утончённое лицо с очень длинным, даже по аристократическим меркам, носом, его можно было спутать с любым из шевалье королевской свиты.

– Подробности расскажет Шико, ваше величество. Он прибыл со мной, и по недоразумению его тотчас арестовали ваши солдаты.

Наварра, развалившийся в кресле у столика за нехитрым завтраком, иронично поднял бровь.

– Он позволил?

– Отдал шпагу без единого звука. Хорош был бы миротворец, в начале переговоров прирезавший полдюжины наших сторонников.

– Вот это выдержка! Хорошо, Луи, сейчас прикажу его привести и вернуть оружие. Но сначала объясни мне: что за пятёрка странных субъектов с тобой, не говорящих по-французски?

– Наёмники из Московской Руси. В деле проверены, – я кратко рассказал о кончине кузенов. – Приехали мир повидать, ратному делу учиться и, не без этого, золотишка прикопить.

Король приподнял и вторую бровь.

– С золотом у нас туго, ты знаешь не хуже меня. Ратное дело? Это что-то по-русски? Военному искусству во время перемирия не научишься. Хочешь – бери их на своё содержание. Доходы с поместья де Клермонов гораздо больше, чем с Наварры. Но лучше скажи, зачем тебе эти восточные татары?

Потому что в глубине души я – по-прежнему полковник военной разведки Российской Федерации. Вслух, разумеется, было произнесено совсем иное.

– Я уже докладывал вашему величеству, что в политической перспективе союз Парижа с Москвой позволит создать альянс, который возьмёт всю Европу в клещи. У нас нет общих границ и поэтому – взаимоисключающих интересов, а совпадающих интересов много.

– Брависсимо, мой дорогой граф. Вот только озабочусь я этим, если получу французский престол, – так как мы были одни в походном шатре, король добавил: – Передай Мартену привести мне Шико. И принести ещё вина. Чертовски холодно! Даже вином не могу согреться.

Посулы из Парижа заинтересовали Наварру, он приказал немедленно сворачивать лагерь и скакать к По. Многое из произнесённого Шико было и для меня сюрпризом. Генрих III впрямь решился на серьёзные уступки ради перемирия.

– Что же ты молчал?

Бывший друг, отношения с которым несколько потеплели после тренировок и нанесённых основательных ушибов, причём отметины появились у обоих, хитро ухмыльнулся. Отряд Наварры, два десятка верных ему людей и десяток из приехавших со мной, втягивались в длинную лощину, поросшую мелкой растительностью по обеим сторонам. Мы с Шико выехали вперёд, Генрих с телохранителями скакал сзади, за ним тянулись две больших крытых повозки. Короли, даже из самых маленьких королевств, не умеют путешествовать без свиты и багажа.