Целитель. Двойная игра - Валерий Большаков Страница 8

На пару минут повисло молчание, лишь мотор натруженно взрыкивал, одолевая подъём. Склоны да взгорья выгибались всё круче, зарастая глянцевитой зеленью, а воздух яснел, оставляя мутноватую дымку низовьям.

– Мы, в общем-то, как те разведчики в тылу врага, – серьёзно проговорила Исаева, не оборачиваясь. – Пленных не берём, а свидетелей охранять… как-то, знаете, недосуг. В общем-то, лучше всего… – затянула она, соображая. – Станете пятым!

– Да я только за! – Джураев потёр ладони, успокаиваясь. – Хватит с меня, натерпелся.

– Вот и отлично. Скажите: «Уговорили!»

– Уболтали! – хохотнул Рустам.

Полчаса поднимался «бобик» в горы, петляя между скал и рощиц стлавшейся арчи, пока не прикатил к давно покинутому убежищу геологической партии. Ничего особенного: три щитовых домика-балка́ сгрудились вокруг ржавой цистерны и покосившегося дощатого навеса, а к крайнему балку жался здоровенный сорокафутовый контейнер, которым пользовались как складом.

Юсупов загремел ключами, отворяя завизжавшую стальную дверцу.

– Ага, подкинули подарочки! – глухо донёсся его довольный голос из глубин контейнера. – Оружие, лекарства… одеяла… Ага… Рация, консервы… Всё здесь! Марина, что вам принести? «Стечкин» подойдёт?

– А «пэбэ» есть? – оживилась девушка.

– «Пэбэ?» Щас… Несу!

Умар вышел на свет и торжественно вручил Исаевой спецкобуру.

– Пользуйтесь!

– Спасибо, – улыбнулась Марина, вынимая «ПБ» – пистолет бесшумный. Он походил на «макаров», но чисто внешне. И глушитель тут разборный – передняя насадка хранится в отдельном кармашке кобуры. Цепляется она быстро – и огонь по врагам рабочего класса! Правда, стрелять совсем уж без шума не выйдет – бывает слышен лязг затвора. Но это пустяки, главное, что у «ПБ» баланс хороший, даже с массивным глушаком.

– Обживаемся, ребята, – отрывисто сказала Исаева, пристраивая кобуру под лёгкой курткой, – разбираем подарочки. Гриша, налаживай связь. Умар, на твоей совести генератор. Тут бензиновый движок?

– Дизелёк, – с готовностью откликнулся Юсупов, – но справный, не заезженный.

– Действуй. – Марина обвела взглядом дальние заснеженные горы и долину, что крылась в падымке испарений, как восточная красавица за вуалью. – Завтра в рейд.

Вечер того же дня

Москва, Старая площадь

Выслушав чёткий доклад начальника оперативного отдела, Пельше успокоился и даже подобрел. С такими кадрами не бывает проблем, только задачи!

Благодушествуя, председатель КПК спустился в цековский буфет подкрепиться – полчаса у него точно есть.

– Сделайте мне, пожалуйста, пару бутербродиков. С паюсной икрой и… Это что за рыбка?

– Севрюга горячего копчения! – прощебетала миловидная буфетчица.

– Вот, и с нею тоже. Посчитайте ещё кофе с молоком и… Кекс свежий?

– Свежайший, Арвид Янович!

– И его. Сколько с меня?

– С вас восемьдесят семь копеек!

Отдав рубль и забрав по монетке сдачу, Пельше уединился за столиком в углу, сдвинутым к мощной квадратной колонне. Он любил такие вот краткие моменты покоя, когда удавалось на время сойти с дистанции, отдышаться в перерывчике, собираясь с силами и мыслями.

До условленного часа оставалось семь минут, когда Арвид Янович неторопливо поднялся на «запретный» пятый этаж. Он сам продемонстрировал недреманым стражам служебное удостоверение – особый штамп стоит, доступ разрешён.

– Мне назначено, – сухо обронил председатель КПК.

Офицер охраны дал добро, и Пельше бочком скользнул за створку высоких дверей 506-го кабинета – обширной зальцы метров трёхсот площадью. И огромный её стол-аэродром для совещаний, и прочую мебель, двери и даже рамы с подоконниками смастерили из светлого ореха, словно в противовес сталинским вкусам – вождь предпочитал дерево благородных тёмных тонов.

Арвид Янович поёжился и вздохнул.

Как будто по давнему обычаю, он скосил глаза налево, где, задёрнутая плотными шторками, во всю стену висела панель с десятками карт, свёрнутых в рулоны. Ещё каких-то тридцать лет назад тут раскручивались пятикилометровки [12], исчёрканные синими и красными линиями фронтов, а нынче всё магистрали рисуют да города новые… Мир.

Нескромно распахнутая дверь в комнату отдыха подпускала взгляд к трюмо, у которого стригли и брили генсеков, начиная с Иосифа Виссарионовича. Отразившись в зеркале, показался Брежнев в отлично сшитом костюме, как всегда вальяжный, а нынче ещё и подтянутый.

– Арвид Янович, здравствуйте! – В глазах у Генерального под тяжёлыми набрякшими веками искрили весёленькие огонёчки. – Чем порадуете?

– Делом по объекту «Ностромо» занимается Бруно Хинкис… – внушительно начал Пельше.

– А он точно наш? – хмыкнул Леонид Ильич.

Председатель КПК не сразу понял, но на счёт «два» его восковые, как будто неживые губы изломились улыбкой.

– Бруно – эстонец. Человек проверенный, и не раз, едва ли не лучший из моих оперативников. Ему удалось выяснить, что поисками «Ностромо» занимается спецгруппа КГБ во главе с Борисом Ивановым и другим доверенным лицом Андропова – Игорем Синицыным. Есть основания полагать, что к работе спецгруппы привлекается Питовранов. Что важно, Хинкис выявил зону поисков – это город Первомайск в Николаевской области…

– Знакомые места! – оживился хозяин кабинета. – Что ещё новенького?

– «Ностромо» – всего лишь кодовое название операции. Самого предиктора зовут «Михой».

– Миха? – Мохнатые брови генсека полезли вверх. – Мишка, что ли?

– Вообще-то Миха – это еврейское имя. Что-то вроде «Посланника божьего». Но возможны варианты. Да, и самое важное – в конце месяца в Первомайск на усиление поисковой группы перебросят бригаду специалистов. Хинкис – один из них.

– Отлично! – хлопнул в ладоши Брежнев. – Отлично… Продолжайте в том же духе, Арвид Янович!

Четверг, 17 апреля 1975 года, день

Первомайск, площадь Ленина

Вакарчук бесцельно слонялся по скромно обставленному номеру – казённый стол, продавленное кресло, выцветшие обои и люстра о трёх рожках, засиженная мухами. Обычное убежище командированных.

Дверь никто не запирал и окно без решёток, но этот «полулюкс» – его тюремная камера. В коридоре дежурит молодой человек спортивного сложения – надо полагать, чутко охраняет кадку с фикусом, что раскинулся у аварийного выхода…

Ещё один «пан Спортсмен» оккупировал диван в фойе и делает вид, будто просматривает свежий выпуск «Прибужского коммунара» – местной газетёнки.

– М-м-м! – замычал Степан, словно мучимый зубной болью, и простонал: – Да что же это за жизнь такая?