Печать грязных искусств - Анна Кондакова Страница 8

Начальник тюрьмы притих, решив не спорить, но меня одарил испепеляющим взглядом.

— Всё в порядке, патриций, — поспешил я успокоить разъярённого Орривана. — Мы с заключённым просто поговорили.

Я быстро вышел из клетки и выровнял за собой прутья решётки, применив мутацию. Патриций прищурился и всмотрелся в свежий ожог на лбу Херефорда.

— Просто поговорили, значит? — Он скрипнул зубами. — И уберите отсюда девчонку! Ли, как сюда попала твоя рунная ведьма?

Ли Сильвер наконец подала голос, уверенный и спокойный. Врала она без суеты и напряжения.

— Хлоя выполняла моё задание, Лукас. Я попросила проверить теорию о рунном влиянии. Девочка очень способная. Вам не ругать её надо, а хвалить. Она проникла в охраняемый карцер, но никто этого даже не заметил. И, кстати, это больше не моя рунная ведьма. Она свободна.

На последнем слове женщина сделала акцент.

Орриван нахмурился. Он, кажется, не совсем понял, что Сильвер имела в виду. Понятие о свободных рунных адептах не укладывалось в его голове.

— А чья это ведьма?

— Ничья, — пояснил я. — Она ничья, патриций. Она сама по себе. Как вы или я.

— Чёрт знает что, — рыкнул патриций. — Николас, доставьте её в медблок. Потом разберёмся.

Он мгновенно забыл о Хлое. Сейчас его волновали совсем другие вопросы. Орриван ткнул в мою сторону указательным пальцем и добавил строго:

— А ты — со мной. Делегация отъезжает через пять минут. Ринги ждут.

Колонна состояла из пяти машин.

В первой, третьей и последней ехала охрана. Во втором автокэбе находился Лукас Орриван, Ли Сильвер и Леонель Скорпиус. В четвёртый сели я и Софи.

Что-то подсказывало мне, что подсела она не просто так.

Софи надела строгое и дорогое платье в пол, шляпку и плотную вуаль, чтобы скрыть необычное лицо. Всё же отправлялись мы в «мир обычных людей» — так она называла всё, что находилось за пределами Ронстада.

На несколько минут в автокэбе повисло молчание.

— Волнуешься? — наконец спросила Софи, нарушив тишину первой.

— Не особо, — ответил я коротко.

Слукавил, конечно.

Не то чтобы я сильно волновался или боялся Рингов, но всё же предстояла важная встреча, которая определит будущее страны. Ринги ни за что не уступят даже часть своей огромной власти, и ждать от них можно было чего угодно. Любого подвоха.

— С этой минуты я буду звать тебя только Теодор, — сказала Софи. — Напомню тебе кое-что о твоих родственниках, об имперской семье. Кроме международных наблюдателей, на переговорах будут присутствовать главные представители рода Рингов. В первую очередь сам патриций Тадеуш, император Бриттона. И, конечно, его старший сын Фердинанд. Я уверена, он будет там, потому что его трупа среди убитых мы так и не нашли.

Да, это была паршивая новость.

Я мрачно вздохнул.

— А кто ещё? Гораций?

Софи пожала плечами.

— Вероятно. Гораций — младший сын императора и твой отец. Он не претендовал на престол. Отрёкся сразу. Иветта, его жена, сейчас беременна четвёртым ребёнком. Возможно, родится мальчик, ещё один наследник. И, кстати, Теодор, ты не забыл, что у тебя есть старшая сестра Сильвия и младшая сестра Эльза?

— Теперь вспомнил, — опять вздохнул я.

— А ещё на переговоры придёт Георг, твой двоюродный брат, — добавила Софи. — Человек он опасный и жестокий. Ему восемнадцать, как и тебе, и он имеет все права на трон. Конечно, в том случае, если Тадеуш уйдёт на покой, а Фердинанд отречётся. Возможно, что именно так и случится. — Софи опустила голову, помолчав недолго, и повторила: — Возможно, так и случится. И это будет самый скверный вариант из возможных событий.

— А если не Георг, то кто?

Софи посмотрела на меня. Её глаза вспыхнули за кружевами вуали.

— Ты, конечно.

От её хрипловатого голоса по спине пронёсся холодок.

Ничего не ответив, я отвернулся в окно и всмотрелся вдаль, за холмы и кроны пожелтевших деревьев.

— У меня к тебе просьба, Теодор, — продолжила Софи. — Я прошу отдать Печати.

Внутри меня всё напряглось, я опять глянул на неё.

— Не понял. Отдать? Кому отдать?

Женщина усмехнулась.

— Ты в них так вцепился…

— Они достались мне слишком высокой ценой, — перебил я её и даже сам не заметил, как мой голос стал жёстким и напористым.

— Они всем нам достались высокой ценой, — ответила Софи серьёзно. — Но дело в том, что я прошу отдать две Печати из трёх. Ты оставишь себе одну. Догадываешься какую?

Тут, конечно, догадываться было не о чём. Вариант у меня имелся только один — Печать Рингов.

— А остальные?

— Остальные достанутся потомкам тех родов, которым и принадлежали когда-то Печати. Перстень Ронстада с буйволом возьмёт себе патриций Орриван, а перстень с вороном перейдёт к патрицию Скорпиусу.

Я поморщился.

— А при чём тут Скорпиус? Он вообще из Хэдшира. Насколько я помню, вы говорили, что Печать с вороном принадлежала когда-то Дювалям из Эгвуда.

— Род Дювалей истребили в Великую родовую битву. До сих пор в Эгвуде нет заметного лидера, и туда распростёрлась рука Рингов. Эгвуд слишком близко находится к столице. Но Леонель Скорпиус готов объединить Эгвуд и Хэдшир под своим началом. И не просто так. Есть один секрет, который хранит его род. Этот секрет Леонель собирался раскрыть после восстания Хэдшира. Дин, основатель рода Скорпиусов — внебрачный сын одного из Дювалей, которого тот вывез из Лэнсома сразу после рождения. А значит, в Леонеле Скорпиусе течёт та же кровь. Он имеет право на Печать с вороном. Ринги просто об этом не знают.

Вот теперь я понял, куда клонит Софи.

Она хотела, чтобы на переговоры два патриция явились с Печатями на пальцах, демонстрируя силу и права.

— Тогда и на мне будет Печать, — сказал я.

Софи склонила голову набок.

Сначала она невыносимо долго на меня смотрела — не меньше пары минут — и лишь потом ответила:

— Это будет расценено как посягательство на трон императора. Слишком опасно. Хотя я солгу, сказав, что не хотела бы видеть на твоей руке Печать Рингов, но всё же… Рэй…

— Теодор, — поправил я её. — С сегодняшнего дня я Теодор Ринг.

Софи вздохнула и подняла вуаль. Посмотрела на меня печально и в то же время с восхищением. Наши взгляды встретились.

— Ты уверен?

— Уверен. До трона мне дела нет, но если это поможет достать другие Печати, то я останусь во дворце.