Код Марии Магдалины - Линн Пикнетт Страница 8

А ведь это не просто международная организация, не сравнимая по охвату населения ни с одним культом, но

Церковь, основанная самим апостолом Петром. С благословением Божьим как же может она быть злодейской, как может ошибаться? Однако есть неоспоримые доказательства, что она именно такова, причем даже в фундаментальных принципах веры.

Считается, что Церковь есть избранный Богом сосуд, поскольку нам так говорят. Избавившись от всех своих оппонентов огнем и мечом, она продолжает считать так же. (Даже те, кто мужественно порвал с Римом, как это сделали протестанты, не свободны от некоторых ложных концепций и фундаментального патриархального подхода к своей пастве.)

Нравственное извращение во многом имеет свои корни в кампании, которая была проведена ранней Церковью против Марии Магдалины, женщины, которая едва видна в Новом Завете. Многим людям, несомненно, покажется странным, что из всех религиозных героев именно она оказалась главной в противостоянии с Католической церковью, оказалась кошмаром, который постоянно возвращается, пугая служителей Церкви, как привидение. На протяжении многих веков тысячи так называемых еретиков узнавали крупицы правды и были безжалостно уничтожены за свои знания. Но некоторые из них (умели избежать костра и оставили экстраординарные свидетельства, в которых дается совершенно иная интерпретация евангельских событий.

Кем бы ни была Мария Магдалина, она была чужой, человеком, который не смог интегрироваться в среду, в которой оказался, и в первую очередь именно эта аура социальной отчужденности сделала ее предметом поклонения для многих поколений тех, кто чувствовал себя не приспособленным в сложившемся моральном климате. А со временем и другие представители этого разгульного и подозрительного братства стали называть ее своей, свято храня то, что считали ее тайнами, иногда перед лицом ужасной опасности, грозившей им лично. Главным примером такой вольницы стал человек, носивший одно из самых известных в истории имен, но в то же время в определенном отношении оставшийся одним из самых малоизвестных — парадокс, существовавший в его время, и так и не разгаданный до настоящего времени. Одна из его работ стала, несомненно, самой известной картиной в мире, содержащей в себе загадку, которая никогда не переставала волновать людей. Как мы увидим далее, возможно, она представляет собой изображение Марии Магдалины — хотя в очень любопытном ракурсе. Тех, кто знаком с книгами, написанными мной в соавторстве с Принсом, не удивит то, что этим дерзким еретиком был не кто иной, как Леонардо да Винчи, хотя к настоящему времени уже возникли новые взгляды — и сделаны почти невероятные открытия, вскрывающие его долю участия в этой поразительной истории.

Когда знаменитый флорентийский маэстро умер во Франции в 1519 году, в комнате, где он умирал, были только две его картины: обе, имевшие особое значение для него лично. Одной из них была его последняя картина «Святой Иоанн Креститель», непонятное, загадочное полотно, на котором изображен молодой человек с многозначительным взглядом, указывающий правым перстом в небо. Этот жест достаточно хорошо знаком и указывает на присутствие Духа Святого в живописи того времени, поскольку в работах Леонардо всегда содержится еретическая версия Иоанна Крестителя в закодированном виде. Клайв Принс и я озвучили этот «жест Иоанна» [12]. Вне сомнения, как мы увидим далее, Иоанн Креститель обладал необычной притягательностью для человека, который, как полагают очень многие, был почти атеистом — прототип ученого-рационалиста — или, но меньшей мере, достаточно цинично относился к религии.

Но сейчас наше внимание обращено на другую картину, которую он держал в своей последней спальне: странную, завораживающую «Мону Лизу», чей взгляд, как кажется, неотступно следует за вами, улыбка которой является, а может быть, и не является, всезнающей и горькой (в чем-то близкой выражению лица его Иоанна Крестителя). Не исключено, что под этой непроницаемой маской нет ничего особенного, а может быть, в запретных глубинах бушуют глубокие и темные страсти — так писал критик викторианской эпохи Уолтер Патер, —

«ее думы и опыт мира вытравлены и вылеплены здесь, и том, что можно сформулировать и выразить… пороки и страсти Рима, мечты и грезы Средних веков… (и) грехи Борджиа [13]».

Вероятно, художник был бы польщен — и поражен — такими комплиментами по поводу самой знаменитой, хотя и неопределенной, улыбки в мире.

Как и история Марии Магдалины, эта столь противоречивая картина вызывает ряд вопросов, на многие из которых ответа нет, но, тем не менее, их задают. Кто была Мона Лиза? Почему она улыбается или усмехается?

Улыбается или усмехается ли она, или же это всего лишь впечатление, созданное гениальным мазком кисти Леонардо, которое производит неуловимый эффект игры света? Если это портрет итальянской или французской дамы, почему он не был востребован ее семьей?

Ответ на все эти вопросы может оказаться весьма простым и — что характерно во всем, что касается этого великого художника — почти возмутительным. Хотя прославился он своим искусством и опередившими свое время изобретениями, такими как танк и даже швейная машина, Леонардо да Винчи был не менее славен своими шутками и розыгрышами. Автор получившей всеобщее одобрение биографии «Леонардо: художник и человек» (1992) Серж Брамли сказал недавно [14], что в большинстве трудов времен Леонардо об этом итальянском гении, как правило, три темы предваряют любое обсуждение его работ: его физическая красота, его стильная одежда и каким забавным он был. Леонардо в свое время был известен своим остроумием и розыгрышами — пугая дам при дворе механическим львом и, например, убеждая Папу, что у него в коробке сидит дракон [15]. Но иногда в его шутках был темный, острый и в определенной степени злобный оттенок, некоторые из них готовились весьма тщательно, судя по количеству времени и средств, им привлеченных к их осуществлению.

В книге «Туринская плащаница» (1994) мы с Клайвом Принсом выдвинули предположение, что автором этой удивительной и дерзкой — некоторые назовут ее извращенной и отвратительной — мистификации, Туринской плащаницы, был Леонардо да Винчи. Многие и сейчас верят, что на ней мы видим подлинное тело самого Иисуса. Однако, как показал радиоуглеродный анализ, выполненный в 1988 году, плащаница является подделкой, изготовленной в Средние века или в начале эпохи Возрождения. Но и в этом случае тайна становится еще более темной, поскольку остается неизвестным способ создания изображения. Каким образом тот, кто изготовил подделку, смог сделать практически фотографический отпечаток 600 лет назад? У кого хватило ума и нервов — кто столь явно пренебрег возможностью потери своей смертной души, подделав измученное тело Иисуса и искупившую грехи человеческие кровь? Кто мог сделать это, кроме Леонардо да Винчи?