Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого - Константин Радов Страница 8

Опасения были понятны: ну как возмещение заставят платить? А то и соучастие припишут. Я от души веселился: кажется, мне готовы подарить прекрасный корабль с экипажем — стоит лишь согласиться, что он мой! Со стороны Луки препятствий ждать не приходится, капитан будет счастлив!

Кстати: не попроситься ли в Италию, лично унять шалунов? Вполне может случиться, что царь отпустит. Можно и так уйти, если к лету здоровье вернется: до литовской границы двести верст лесом. Пожалуй, стоит сдержать язвительные речи и запросить с компании письменный отказ от "Януария" в мою пользу. Будет запасной вариант на случай неудачи с заводом.

Так моя жизнь наполнялась многоразличными возможностями: на руинах былого прорастало будущее. Требовались только ум, воля и терпение, чтобы добиться плодов. С опозданием, но просачивались в сельскую глушь вести о государственных делах: поворот Петра в сторону Персии не был для меня секретом. Что делается на заводе, я знал в подробностях. Немало бекташевских парней и мужиков работало в Тайболе. Стоило выказать интерес к тамошним делам — жалобы на новое начальство хлынули потоком.

Если отбросить наивные преувеличения и сложить со сведениями, полученными из Англии, картина получалась простая. Все началось с утечки средств из оборота. Не такой уж большой в масштабе компании. В чей карман — надлежит разбираться особо. Для возмещения управляющий решил поприжать работников и урезать им плату. Особенно некоторым.

Иногда говорят, незаменимых людей не бывает. Ну, если не глядеть на ущерб, который понесет дело — можно и так считать. Среди многих сотен мастеровых на заводе нашелся бы десяток или два таких, что потеря каждого сразу бы стала заметна. А исчезни они разом — машины остановились бы. Так что у меня иные работники, стоящие у печей и плющильных валков, получали жалованье, достойное штаб-офицера. Кроме денег, и обращение было уважительное.

Шпилькин, однако, счел все это вздором. Ну не кретин ли?!

Конечно, побеги случались и при мне, но только вальщиков леса и углежогов. Что за беда: пригонишь новых мужиков, и будут работать! Теперь в бега потянулись люди обученные и выпестованные, прошедшие шлифовку мастерства на заводах Кроули. Легко догадаться, кто их привечал. Чем хуже оборачивались дела на Ладоге, тем больше мастеров бежало к Демидовым. Кстати, сия семейка всегда состояла в прекрасных отношениях с Меншиковым.

Участились поломки. Подозреваю, работники нарочно ломали машины, чтобы отдохнуть: вместо трех или четырех перемен их ставили в две. При работе с раскаленным металлом столь напряженный режим — свыше человеческих сил.

В довершение бед, этот невежда не рассчитал с подвозом сырья. Или наоборот, рассчитал слишком хорошо? Не исключаю, что ему поручили уронить дело как можно ниже и подвести завод под демидовскую руку. Короче говоря, трофейное шведское железо как раз кончилось, а с уральским другая печаль: Вышневолоцкий канал еще не восстановили. Всё решалось на зимнем пути.

Прежние годы я гонял на сей промысел своих крестьян; успевали перекинуть от Торжка до Новгорода достаточно металла за умеренную плату. Теперь ямщики-новоторы стакнулись между собой, задрали цены втрое и не пускали чужих. Сторонних артельщиков, желающих подрядиться, сермяжные монополисты били смертным боем. Куда смотрели власти? Так я ж говорю: хмель у иных только к страстной неделе выветрился.

Анфим не подвел: нашлись люди, кои довели сию картину до государя. Яков Вилимович тоже отработал, как планировалось. А царь… Конечно, ему многое можно поставить в упрек — но мастерство и деловую хватку он ценить умеет.

Столь долго жданная мною бумага писана была коротко и невнятно. "Нужные исправления в заводе, что у деревни Тайболы, генерал-майору Читтанову сделать повелеть". "Быть по сему. Петр". С точки зрения правильности делопроизводства — черт те что, а не документ! Где указы об отмене для меня ссылки, о возвращении чинов? Ну, раз государю угодно поименовать генералом — значит, генерал. А кавалерию Андреевскую — моль поела? И что с имениями? Короче, всё по-русски. То ли дело немцы: вот, придворные голштинского герцога решили учредить общество для веселого провождения времени с употреблением горячительных напитков. Знаете, с чего они начали? Составили регламент на восемь листов, который в процессе пьянства неукоснительно соблюдали! У нас же любые попытки устроить регулярное государство обречены. Мозги не так устроены. Нарушения регулярства идут с самого верху. По указу о единонаследии Петр обязал службой только старших дворянских сыновей — а зимою двадцать второго года устроил смотр недорослей, и под страшными карами приказал собрать всех. Без формальной отмены указного порядка. Ну не пришло в царскую голову, что прихоти самодержца могут ограничиваться хотя бы его же прежними распоряжениями!

Впрочем, письмо Брюса отчасти возместило косноязычие указа. Мой великодушный защитник и ходатай добился от царя обещания вернуть долю в заводе, если дело пойдет на лад. Насчет железоторговой компании — пока ничего. Как прикажете выводить завод в прибыль, не контролируя сбыт? Положение, будто у добра молодца из сказки: изволь до восхода солнца дворец построить, иначе голова с плеч!

Спешить было невозможно, ибо начиналась распутица: подтаявший, блестящий ледяными кристаллами весенний снег таял под лучами весеннего солнышка, словно вражеская пехота под огнем. Ручейки весело журчали; пройдет неделя, другая — и эти воды, наполнив русла рек, примут и понесут до самой Астрахани царскую флотилию, назначенную в персидские земли. Взяв старое ружьишко у Егора-старосты, я целыми днями бродил по окрестным холмам под видом охоты — однако не добыл ни зверя, ни птицы, в задумчивости милуя даже тех, что сигали прямо у меня из-под ног.

Бог с ними, пусть живут! Вот двуногие некоторые мне мешают… Но и тех не стану убивать: это было бы признанием, что силой ума их одолеть не способен. Нет, пусть пройдут по моему пути, испытав на себе те же муки! Придет их срок, наступит время ими заняться. А сейчас нужна решительная виктория в коммерческой войне с превосходящим неприятелем.

Много людей потеряно: одни разбежались, другие склонили головы перед врагом. Илья, когда зимою ездил обновлять связи, уведомил уцелевших, чтоб не пропадали. Дескать, Его Сиятельство жив, и служба найдется. Теперь я собирал всех. Кроме того, изрядная пачка писем отправилась за море, ибо судьба кампании наполовину решалась там. Требовались неординарные тактические ходы.

Июнь был в разгаре, и солнце жарило, как в Крыму, когда потертая ладожская сойма пришвартовалась у заводского причала. Вместе со мной на дощатый настил выпрыгнуло всего полдюжины сопровождающих — но каждый испытанной верности. Оборвали вскинувшихся сторожей: "Шапки долой — генерал прибыл!" Управляющего Шпилькина в конторе не оказалось. Вольно расположившись за своим столом, приказал найти и представить. Брюс разрешил поступать с ним по усмотрению, однако без истязаний. Поглядев на опухшую от сна, засиженную мухами рожу, отправил под арест в "холодную" и пошел по мастерским. Жизнь еле теплилась. Водяные колеса стояли.

— Buon giorno, Eccellenza! — С искренней радостью на лице подбежал Гвидо Морелли, из бывших венецианских подмастерьев, приехавших со мной через Лондон несколько лет назад. — Мы уже не надеялись…