Государство Сократа - Андрей Сандаковский Страница 9

Мама всю дорогу что-то говорила Андрею, куда-то показывала, рассказывала, спрашивала, а он мог ответить ей только глупой улыбкой. Надо было как-то решать проблему языкового барьера, но как – неизвестно. Андрей внимательно слушал маму и силился вспоминать значение некоторых слов. Пока получалось неважно.

Они прошли еще немного и свернули с главной пешеходной дорожки на второстепенную. Вскоре подошли к белоснежному двухэтажному особняку. Андрей сообразил, что это был его новый дом.

Подходя вместе с мамой к особняку, Андрей заметил, что ограждение, которое привычно видеть вокруг домов подобного типа, отсутствует. «Похоже, у них тут коммунизм», – сделал он вывод, который тут же обнаружил свою несостоятельность. Когда они были в шаге от цветочной клумбы, обозначавшей границу территории особняка, Андрей уловил тихое гудение, которого до этого невозможно было расслышать из-за городского шума. Было очевидно, что монотонный, едва слышимый шум исходил от неизвестной системы охраны территории. Тут же на браслете маминых часов загорелся красный индикатор, оповещающий о приближении к заградительному охранному барьеру, через секунду сменивший свой цвет на зеленый. Смена индикатора сопровождалась негромким щелчком. Стало тихо, шум пропал. Они беспрепятственно прошли через условную линию границы территории дома, которая начиналась дорожкой из разноцветного кирпича, ведущей к парадному крыльцу. Пройдя несколько метров, мама легким движением руки коснулась своего браслета, опять послышался негромкий щелчок, и индикатор вновь стал красным. Еле уловимое для слуха гудение возобновилось.

«Чудно! – подумал Андрей. – Интересно будет узнать, в чем суть этакой охраны».

Они взошли на невысокое крыльцо. Мама нажала кнопку звонка, и внутри дома все пришло в движение: послышался топот ног, детские радостные крики, хлопанье дверей, грохот упавшей мелкой мебели. По всему было видно, что их ждали с нетерпением.

Распахнулась входная дверь, и Андрей увидел на пороге мужчину средних лет, в круглых очках. Незнакомец был темноволос, с проседью на висках, со спокойным и умным взглядом. По высокому лбу и крупным залысинам угадывался высокий уровень интеллекта.

Рядом с ним стояли две девочки. Одной на вид было лет шесть-семь, другой – около пятнадцати.

Но прежде, чем Андрей успел их рассмотреть, к нему на грудь ринулся золотистый ретривер и бурно поприветствовал, смачно облизав лицо тремя быстрыми движениями огромного языка. Андрея это ничуть не смутило, дома с ним это проделывали сотни раз домашние питомцы.

Собаку быстро утихомирили, и воссоединение семьи продолжилось.

Та, что помладше, светловолосая, не выпускала изо рта леденец на палочке и широко открытыми глазами, не моргая, смотрела на Андрея. Она была босая, в коротенькой юбчонке и легком блузоне.

Старшая, темноволосая девушка со строгим взглядом, глядела на Андрея как-то неодобрительно, как ему показалось. Она стояла, облокотившись о дверной проем, уперев одну руку в бок, а другой поправляя складки на легких летних брюках. Она то бросала на Андрея испытующий взгляд, то начинала осматривать свое одеяние.

Мужчина развел в стороны руки, намереваясь обнять Андрея, и добродушно, по-отечески, сказал лишь одно слово: «Клаус!» – после чего заключил его в объятия.

Следом подбежала младшая и без лишних слов крепко-накрепко обхватила его за талию своими маленькими цепкими ручонками, отчего у Андрея заболели внутренности. Старшая была выше этих телячьих нежностей и деликатно стояла в сторонке, ожидая своей очереди. Мужчина что-то говорил, что-то спрашивал у него и у мамы, мама что-то отвечала. Общий контекст обращенных к нему вопросов Андрей почти понимал: «Как здоровье?», «Как себя чувствуешь?», «Все ли хорошо?» и тому подобное. Наконец, когда от Андрея смогли отодрать младшую и он вздохнул свободнее, дошла очередь до старшей. Она тихо поприветствовала брата, типа «Поправляйся!» и все такое, неумело и неуклюже обняла его за шею, чмокнув в щеку.

Вошли в дом. Андрею было очень интересно, в каких условиях живет Клаус. Прихожая была просторной, но обставлена очень скудно, прямо по-спартански. На полу было какое-то деревянное покрытие типа паркета, гладкое и ровное, создававшее ощущение тепла и уюта. Из прихожей на второй этаж поднималась дубовая лестница с резными балясинами, а также имелись проходы направо – на кухню и налево – в гостиную.

Андрей неуверенно сделал шаг по направлению к лестнице и оглянулся: вся семья с интересом за ним наблюдала: что же он сейчас будет делать?

«Я же в собственном доме, – рассуждал он, – значит, я должен подняться к себе в комнату». То, что он должен именно «подняться», не вызывало у него сомнений, поскольку он видел множество фильмов, в которых в подобных домах спальни членов семьи обязательно располагались на вторых этажах.

Он начал медленно подниматься по лестнице, поминутно оглядываясь назад. Семья следовала за ним.

«Как за хомячком наблюдают: куда же я сейчас побегу?» – отметил про себя Андрей. Он сам дал себе прозвище «хомячок» за пухлые щеки и излишний вес.

Поднявшись на второй этаж, огляделся, опять отметив про себя аскетичную обстановку: перед ним был просторный коридор с несколькими закрытыми комнатами. Узкие двери одной из комнат свидетельствовали о том, что это либо санузел, либо какое-то подсобное помещение. Надо было выбрать из оставшихся стандартных дверей свою комнату. Выбор был из пяти почти одинаково выглядевших дверей. Поскольку членов семьи было тоже пять, то по логике следовало, что у супругов были разные спальни. Андрей неизвестно почему решил, что комната самой младшей должна быть самой уютной, а значит, и самой дальней по коридору, его – перед ней. Поэтому он приблизился к предпоследней двери и потянул на себя ручку.

Взору открылась комната настоящего спартанца. Посередине стояла простенькая полутораспальная кровать, покрытая сереньким покрывалось. Подушек на ней не наблюдалось. В одном углу – письменный стол с компьютером, в другом – платяной шкаф. Над письменным столом – небольшая полка с десятком книжек. На письменном столе кроме органайзера с пишущими принадлежностями и маленького бюста Сократа из слоновой кости ничего нет. На подоконнике – одинокий цветочек в горшочке. На полу под окном – пара гантелей. Все. Не было даже настенных часов, плакатов, фотографий, календарей. «Неужели это моя комната?» – расстроился Андрей.

Вошедшая следом мама мягко улыбнулась, успокоила ровным голосом и протянула руку, давая понять, что это не его комната.

«Если это не моя комната, значит, в семье есть еще один мальчик, поскольку на девчачью эта комната явно не тянет», – заключил Андрей.

Чтобы он больше не тыкался по чужим комнатам, мама сразу подвела его к нужной двери. Андрей осторожно потянул за ручку, боясь опять увидеть перед собой логово спартанца. Но на этот раз попал в самую обычную комнату самого обычного двенадцатилетнего мальчика. В просторном помещении в одном углу стояла кровать с пестрым одеялом и высокими подушками, в другом – письменный стол с компьютером, загроможденный всяким барахлом. Барахло было аккуратно расставлено и разложено заботливыми руками родителей. Были шкафчики и шкафы с полками, на которых стояли коллекционные модели машинок и средневековых рыцарей. На стене висели плакаты неизвестных Андрею супергероев, изображение Сократа, фото Клауса с членами семьи и без, политическая карта мира, а также календарь. Андрей импульсивно потянулся к нему. Календарь 2019 года, открыт на месяце «Juli», красный бегунок стоял на цифре «19». «Так, – начал припоминать Андрей, – судебное заседание по делу Доброхотова было 15 июля 2019 года, значит, я не только на Земле, но и в том же временном отрезке. Отлично!» Хотя что в этом было отличного, он еще и сам не знал.