Линия соприкосновения - Михаил Шуваев Страница 9

— Мы слушаем вас.

— …растерян… испуган… Да, испуган. Потому что мне показалось, что сквозь забрало шлема на меня смотрело не лицо, а… Нет, наверное, мне это показалось.

— И всё же, инженер Локкерби, что с лицом астронавта вам показалось не так?

— Оно было какое-то иссохшее, сморщенное, как печеное яблоко…

— Продолжайте.

— Я срочно позвал Сингха и вызвал универсального дроида. Я предполагал, что нам придется Лэя вытаскивать. Но к краю пропасти пришел не только Сингх, но и Лэй. Как выяснилось, он в этот день работал внутри станции и до этого момента вообще не выходил на поверхность. Мы сообщили о произошедшем на «Амулет», но там тоже все находились на месте. Поиски на дне ущелья ничего не дали.

— А что вы сами думаете по этому поводу?

— Даже не знаю. Судовой врач позже сказал, что это галлюцинация от некачественной воздушной смеси в моем скафандре. Может, и так, не знаю. Но галлюцинаций у меня ни до этого, ни после никогда не наблюдалось, да и медкомиссия не нашла никаких отклонений, ведь есть же её заключение, вы можете его прочитать.

— Комиссия ознакомилась с заключением медиков. А вы не запомнили никаких особых примет человека — рост, особенности скафандра, что у него было в руках?

— Нет. Когда на человеке скафандр, рост определить очень проблематично, в руках он, по-моему, ничего не держал. Но на груди у него крепился нестандартный прибор, похожий на универсальный геологический анализатор. Да, и еще — он был в очках! Я успел это заметить — линзы сверкнули, когда он ко мне повернулся. Вы же знаете, что почти никто под скафандр не надевает очки — все пользуются контактными линзами. Если очки сползут, то обратно их надеть вряд ли получится — для этого надо открывать забрало шлема. Некоторые, правда, резинками дужки сзади соединяют, но это тоже ненадежно…

— Больше ничего?

— Н-нет… Хотя… номер. Номер на заплечном ранце запомнил: сорок семь.

— Сорок семь? Вы уверены?

— Да, абсолютно. Когда я к нему подошел, он стоял ко мне спиной, и я осветил его фонарем. Сорок семь — я точно помню!

— Спасибо, инженер Локкерби.

Справочно

Видеорегистратор в скафандре Ш. Локкерби был неисправен и не работал. Съемка с камеры, установленной у входа на станцию, велась, но угол обзора таков, что нужный сектор в кадр не попал.

Документ № 2

Совершенно секретно

Дознание по делу № 23-567/н

«Призрак Тритона», Том 3

Приложение

Краткая выписка

из отчета начальника

марсианской станции

«Циклон-23» Ф. Бейли

15 мая 2263 года планетолог Ференц Лайош выехал на легкой гравиплатформе с марсианской станции «Циклон-23» и направился в сторону завода по производству кислорода для пополнения запасов воздуха базы. Через четыре часа он перестал отвечать на наши запросы. Предпринятые попытки обнаружить астронавта не увенчались успехом. Запаса кислорода у него было на шестнадцать часов, плюс дополнительные баллоны на двадцать часов, запас хода гравиплатформы — не более ста километров. Гравиплатформа через две недели была обнаружена в ста тридцати двух километрах от станции. Запасные баллоны на ней остались неиспользованными.

Документ № 3

Совершенно секретно

Дознание по делу № 23-567/н

«Призрак Тритона»

Том 3

Приложение

Справка к делу

Ференц Лайош был обнаружен случайно 23 апреля 2265 года (почти через два года после исчезновения) в 278 километрах от станции «Циклон-23» при воздушном картографировании поверхности Марса. Тело частично мумифицировано, причина смерти — удушье от нехватки кислорода. При нем находился переносной универсальный геологический анализатор. Номер скафандра — сорок семь.

Документ № 4

Совершенно секретно

Дознание по

Делу № 23-567/н

«Призрак Тритона»

Том 4

Решение специальной Комиссии

КОНОКОМа

1. Гибель астронавта Ференца Лайоша квалифицировать как несчастный случай.

2. В связи с выявленными необычными обстоятельствами предложить научному отделу КОНОКОМа продолжить работу.

5 июня 2265 года

Документ № 5

Совершенно секретно

Дознание по Делу № 23-567/н

«Призрак Тритона»

Том 4

Резолюция Научного отдела

КОНОКОМа

«Списать в архив».

30 декабря 2265 года

— Получается, что научный отдел так ничего и не обнаружил? — спросил Сноу. — И сам же в этом расписался?

Блумберг кивнул и стал смотреть на запад — туда, где еле рдели последние всполохи вечерней зари.

— И что такого необычного в этом деле? — продолжил Ричард. — Ну, нашли его почти в трехстах километрах — эка невидаль! И не такие случаи известны. А что там привиделось этому инженеру на Тритоне — вообще ерунда. Насмотрелся и наслушался сообщений по поводу исчезновения и поисков планетолога — вот и примерещилось незнамо что. Вампирный ужас!

Айво повернул голову:

— Ужас, говоришь? Вампирный? А как тебе понравится тот факт, что галлюцинация Локкерби по времени абсолютно точно, до минут — это проверено — совпадает с моментом, когда у венгра на Марсе кончался кислород. Это — раз. Проверено — Локкерби и Лайош в жизни никогда не пересекались и друг друга знать не могли. А когда Локкерби показали фотографию Лайоша, он опознал его. Это — два. Исчезновение и гибель венгра не освещались в СМИ, и, следовательно, знать об этом Локкерби не мог. Это — три.

Сноу задумчиво потер переносицу.

— И очки он носил?

— Венгр? Да, носил.

— Хорошо, тогда объясни мне, в чем там закавыка?

— А я-то откуда знаю?! Дело давно в архиве, я им не занимался, Штольц его вел, мой предшественник. А у меня с ним сам знаешь, какие непростые отношения.

— А зачем тогда ты мне всё это рассказал?

— Чтобы ты понял, что легенды внеземелья, которые циркулируют в среде астронавтов, имеют под собой реальную почву.

— И да и нет, Айво. Есть, действительно, легенды, которые основаны на прочных фактах, и тут я с тобой спорить не стану. А есть мифы, фантазии, героический эпос внеземельщиков, если хочешь. Небывальщина, одним словом.