Путин. Наш среди чужих - Ольга Видова Страница 40

Значимость этих событий для судеб стран такова, что российский бизнес призывает действующие политические партии, общественные организации открыто высказать свое отношение к поставленным проблемам.

Развернуть ситуацию может только ясная и недвусмысленная позиция президента РФ В.В. Путина. Ее отсутствие сделает необратимым ухудшение экономического климата и превращение России в страну, неблагоприятную для развития бизнеса».

Это заявление появилось 25 октября 2003 года. В нем упоминалось о мелком и среднем бизнесе, которому якобы мешают правоохранительные органы. Однако Владимир Путин понимал, что это выступление крупного капитала, обеспокоенного развивающимися событиями, связанными с арестом Ходорковского.

Путин четко дал понять, что не позволит манипулировать им: «В связи с арестом главы компании «ЮКОС» ко мне есть обращение руководства Российского союза промышленников и предпринимателей, а также некоторых политических деятелей с просьбой о встрече.

Встречи с представителями политических партий, с руководством объединений работодателей, с объединением профсоюзов трудящихся, с отдельными предпринимателями у нас проходят регулярно, на систематической основе, они нужны, полезны, и это мы будем практиковать и в будущем. Однако никаких встреч и никакой торговли по поводу деятельности правоохранительных органов не будет, если, конечно, эти органы действуют в рамках российского законодательства. Разумеется, нам много еще нужно сделать для совершенствования деятельности правоохранительной сферы. Но в России уже принята демократическая и в правовом смысле выверенная система принятия решений в сфере уголовного процесса.

Лишить человека свободы, даже на время предварительного следствия, не могут органы исполнительной власти, не может этого сделать и прокуратура, это может сделать только суд. Если в данном конкретном случае сделано именно так, то я исхожу из того, что для этого у суда были основания. Кстати говоря, виновен человек или нет, это еще должны доказать те, кто так думает, но, в конечном итоге, решение по этому вопросу может принять только суд, а перед ним, так же как и перед законом, должны быть равны все: и скромный клерк, и госчиновник даже самого высокого ранга, как, например, в известном нам случае министр, точнее, бывший министр федерального правительства, рядовой гражданин, средний предприниматель, крупный бизнесмен, независимо от того, сколько миллиардов долларов числится на его личных или корпоративных счетах. Все должны быть равны перед законом, иначе нам никогда не справиться с решением проблемы создания экономически эффективной и социально выверенной налоговой системы, никого не научить и не заставить платить налоги, делать отчисления в социальный и Пенсионный фонды, нам никогда не переломить организованную преступность и коррупцию… Вместе с тем, я понимаю и озабоченность бизнес-сообщества, потому что у нас любые действия федеральных властей чаще всего или часто превращаются в какие-то кампании. В этой связи считаю необходимым подчеркнуть: в связи с рассматриваемым делом никаких обобщений, аналогий, прецедентов, тем более связанных с итогами приватизации, не будет, поэтому все спекуляции и истерику на этот счет просил бы прекратить, а правительство прошу в эту дискуссию не втягиваться».

Это было предельно ясное послание президента в адрес российских олигархов.

Многие не верили, что Ходорковского можно осудить. Думали и о том, что президент не допустит ареста. Особенно в связи с точкой зрения премьер-министра Михаила Касьянова и руководителя администрации президента Александра Волошина, которые были на стороне Ходорковского.

Благодаря открытой позиции Владимира Путина из разноголосицы мнений вырисовывалась следующая картина: не следует ожидать тотального пересмотра результатов приватизации. Но Россия вступает в такую фазу развития, когда владельцы капиталов должны осознавать свою зависимость от государства, соблюдать его интересы, действовать во благо своей страны.

Стоит упомянуть ряд публикаций, в которых, хотя и по-разному, отразилась борьба мнений вокруг горячей темы: «Олигархи думают только о себе. А потом, надо еще разобраться, что они приватизировали. Нефтяную вышку, трубу, перерабатывающий завод, т. е. железо. Ни в одном законе, указе не сказано, что приватизированы недра, полезные ископаемые. Они по-прежнему у государства. Олигархи же считают, что это уже их ресурсы… всеобщим достоянием пользуются, как своим собственным», — писала Ольга Вандышева в статье «В России богатых не любят, потому что не за что».

Журналистка Ксения Юдаева в статье «Не массовые зачистки», наоборот, выразила сокровенное желание олигархов: если российский президент смирится с тем, что российский бизнес будет выходить на международную арену путем продажи части собственности иностранцам, становиться частью мирового и принадлежать инвесторам, то это может несколько стабилизировать нынешнюю ситуацию.

«Вы представляете, какую пятую колонну выстроили нарушители закона и их пособники в тылу президента?» — восклицал Антон Саржевский в статье «Пряник от зайчика».

А в «Известиях» появилось интервью Роберта Амстердама — канадского адвоката Ходорковского, откуда россияне вдруг узнали, что дело главы «ЮКОСа», оказывается, не является внутренним делом России.

На вопрос, зачем Ходорковский нанял иностранных адвокатов, услышали более чем странный ответ: «Для него это очень важно, потому что российская прокуратура в своих действиях не подчиняется законам России. Если бы прокуратура соблюдала законы, а Басманный суд Москвы мог принимать независимые решения, то в иностранных адвокатах не было бы никакой необходимости».

Обеспокоенный арестом Ходорковского Запад пытался понять, каким образом можно вытащить его из тюрьмы. И пришел к заключению объявить его узником совести. А если и это не поможет, был приготовлен еще один ход конем, открыто заявленный в «Вашингтон пост»: «Для тех, кто еще не обновил свое знание русского языка, поясним: «олигархи» — это термин для обозначения «богатых евреев», которые нажили свои состояния в эпоху массовых приватизаций советского имущества в начале 1990-х. Быть успешным евреем в исторически антисемитской России — хуже не придумаешь. После избрания Путина в 2000 году все лица, арестованные за финансовые преступления, оказались евреями. Выражаясь в финансовых терминах, мы являемся свидетелями крупнейшей незаконной экспроприации еврейской собственности в Европе с 1930-х годов, когда за этим стояли нацисты».

Еврейская община в России едва ли не первой четко среагировала на эти выпады, ясно выразив свою позицию через газету «Еврейское слово»: «Ходорковский, Невзлин и их коллеги по клубу миллиардеров доказали, что они умеют делить и вычитать в масштабах всей России. Теперь им придется доказать, что они умеют складывать и умножать в том же масштабе. Они богатели вместо России, дальше им придется богатеть вместе с Россией… Путь первоначального накопления (разграбления) пройден до конца. Теперь надо начинать какой-то новый путь».

Политолог Александр Ципко в статье «В России нет «еврейского капитала» дал ответ на публикацию в «Вашингтон-пост», увидев в ней попытки этнизации дела Ходорковского, превращения его в дело Дрейфуса: «Если бы он был осмотрительнее и действительно хотел стать русским политиком, то ему следовало бы тратить миллионы не на подкормку «либерально настроенной» общественности США и в России, а на строительство сельских школ и больниц где-нибудь в российской глубинке. Но вместо этого он с Соросом и с «Открытой Россией» мечтал переделать русского человека и русское сознание.