Новый военный гуманизм. Уроки Косова - Ноам Хомский Страница 44

Другим подходящим, уже упоминавшимся нами примером, служит вторжение Израиля в Ливан, совершенное при поддержке США в 1982 году, цель которого состояла в подрыве «угрозы» дипломатического решения конфликта, что могло бы спутать США и Израилю планы относительно интеграции выгодных частей оккупированной территории с Израилем. С самого начала эта ситуация широко обсуждалась израильскими учеными, политическими деятелями и комментаторами. Однако она не вошла в летопись более опытного лидера свободного мира, где возобладала иная версия, согласно которой это государство, патронируемое США, просто стремилось защитить себя от международного терроризма [45].

Неблагодарная задача — рассматривать эти и многие другие подобные им примеры в ретроспективе. Есть основания полагать, что и в случае Косова события вряд ли будут развиваться иначе, — правда, при неизменном и решающем условии: если мы позволим им развиваться как всегда.

Не успели высохнуть чернила подписей под мирным соглашением по Косову, как в ход пошли традиционные методы. НАТО провозгласило, что «усилит бомбардировки», так как сербы пытаются уклониться от выполнения «безоговорочных» требований, выдвинутых его представителями, а пресса запестрела заголовками: «Сербы упорствуют в деталях» и «Похоже, что сербы хотят настоять на роли ООН». «По сути Югославия, [как сказал заместитель министра иностранных дел ФРЮ], усмотрела в соглашении требование „развернуть международное присутствие сил безопасности под эгидой ООН или присутствие таковых, учрежденное под мандатом Совета Безопасности“». Эти факты можно было представить иным образом: «По сути Югославия настаивала на нынешней формулировке мирного соглашения по Косову, которое призывало „развернуть в Косове эффективное присутствие международных гражданских сил и сил безопасности, находящихся под эгидой ООН и действующих так, как определит Совет Безопасности ООН, отвергающий „безоговорочные“ требования НАТО, которые противоречат мирному соглашению, объявленному представителями США недействительным“». По официальной же версии, Милошевич «встает в позу» и пробует «выгадать время», пока югославские генералы пытаются «передать контроль над провинцией Сербии Объединенным Нациям, а не НАТО», лицемерно призывая якобы к соблюдению пунктов подписанного Соглашения, и таким образом предпочитая «настаивать на роли ООН», чем подчиняться приказам сверху [46].

Дополнительное сообщение было озаглавлено «Сложный момент для сербов: ни слова о роли ООН». В нем как бы подразумевается, что для США и его средств массовой информации этот момент вовсе не сложный, поскольку официальные договоренности, которые не только упоминают «о роли ООН», но и отводят ей ключевое место во всем процессе, в свете всегдашней привычки Вашингтона к немедленному дезавуированию подписанных им документов являются не более чем пустой бумажкой, в то время как сама эта привычка — очередным выражением традиционного презрения сильных мира сего к серьезным договорам, Организации Объединенных Наций и институтам международного законодательства в целом. Поэтому сербы и «увиливают», когда их представители на переговорах «упорствуют из-за отсутствия всякого упоминания о роли Объединенных Наций в развертывании миротворческих сил в Косове», не желая смириться с шестью страницами «безоговорочных» натовских требований, которые были «вычленены» из мирного соглашения по Косову — на самом деле посредством подмены его ключевых условий совершенно противоположными требованиями НАТО.

По верному наблюдению корреспондентки Элизабет Беккер, «как бы политики ни решали вопрос относительно Организации Объединенных Наций, НАТО все равно будет командовать» миротворческими силами. Это очень похоже на правду и является очередной демонстрацией принципа «нового гуманизма», равно как и принципов его выдающихся предшественников: миром правит сила, прикрывающаяся вуалью нравственных целей, которую ткут представители образованного сословия, во все исторические периоды проникновенно вещающие нам о «рубеже в международных отношениях», «новой эре» справедливости и правоты, торжествующих под чутким руководством цивилизованных государств и по чистой случайности принадлежащих именно им [47].

Привычка «увиливать» и лицемерить, по-видимому, характерна не только для сербов, но и для славян в целом. О русских тоже сообщалось, что они «упорствуют» в поддержке резолюции ООН, которая вменяет политический и военный контроль над Косовом Совету Безопасности. «Упорство» русских выражалось в их стремлении настоять на том, чтобы «Объединенным Нациям была отведена определенная роль в миротворческом процессе», как того требуют соглашение по Косову и резолюция Совета Безопасности, — точнее говоря, главная роль. Но русские не такие плохие, как сербы: «во всяком случае, русские помогли достичь договоренности с Югославией», даже несмотря на то, что в целом они препятствуют процессу своей грубой тактикой, то есть попытками настаивать на условиях ранее подписанных документов.

Некоторую дозу реальности в эти трактовки внес «высокопоставленный член администрации президента Клинтона», который заявил, что согласно резолюции мы в итоге должны получить единое командование и контроль под эгидой НАТО и смиренное согласие Объединенных Наций с этой неоспоримой данностью. «Пусть слово „НАТО“ и не упоминается в резолюции, — заявил сей государственный муж, — но в одном из разделов проекта говорится, что операция будет осуществляться заинтересованными международными организациями и государствами, входящими в их состав». Именно так там и говорится, но без указания на особую роль НАТО, а с указанием на то, что за проведение операции ответственна Организация Объединенных Наций; нет в этом разделе и «опущенного примечания», гласящего, что суть договоренностей «понимается НАТО» как «учреждение единой цепочки командования НАТО под политическим руководством» Североатлантического Совета и при условиях соглашения в Рамбуйе, от которых НАТО отказалось чисто формально. В реальном мире, в отличие от мира торжественных договоренностей, «мы уже перешли Рубикон, приняв бесповоротное решение, что ООН не будет руководить операцией», — объяснил представитель Государственного департамента Джеймс Рубин. Поэтому, что бы там буквально ни гласили положения резолюции, она требует от нас «ввода войск численностью 50 000 человек под командованием НАТО», — сообщает Джон Броудер в материале под заголовком «Оптимизм и новый реализм на переговорах о выводе югославской армии» [48].

«Милошевич пытается искать в своем поражении зерна победы», — с грозным осуждением говорил британский министр обороны Джордж Робертсон, упрекая сербского лидера в «вероломстве» и «процедурном ловкачестве» и выражая «возмущение американцев и британцев по поводу отказа югославских военачальников принять военные условия НАТО», то есть «безоговорочное» требование, согласно которому именно НАТО должно руководить оккупацией Косова, чтобы там ни говорили подписанные документы. Россия по-прежнему «видимо, поддерживает» попытки сербов «вернуться к договору», сообщалось в прессе, поскольку Россия настаивает на том, что «Совет Безопасности… является единственным институтом, ведающим масштабами, формами и полномочиями международного присутствия» во ФРЮ, «в соответствии с политическими договоренностями и принципами, определенными в Белграде» финским президентом Марти Ахтисаари, представлявшим там требования «большой восьмерки» [49].