Шесть масок Владимира Путина - Клиффорд Гэдди Страница 70

Поиск, вербовка и сопровождение агентов обычно происходят в очень интимной, частной обстановке. Но как президенту России, Владимиру Путину пришлось применять навыки резидента в масштабах огромной страны, чтобы завоевать доверие к своему делу и призвать на службу государству все население. Как это у него получилось? Господин Путин не мог уговаривать каждого россиянина лично. Как вербовщик и «Резидент» для целой нации, он должен был использовать другие инструменты для решения этой задачи. Как мы уже рассмотрели выше, создание истории стало тем мощным инструментом, который он с помощью фальшивых личин и PR-трюков использовал, будучи президентом и премьер-министром.

Используя историю и связи с общественностью, Путину удалось применить свой образ «Резидента» не к персоналиям, а ко всему населению и завербовать целые социальные группы. Начиная с декабрьского «Послания тысячелетия», в своих выступлениях и работах он определял, история какого из социальных слоев станет составной частью общего русского мифа, а какая из групп населения рискует оказаться за бортом корабля истории, если только не поддержит его идеи и политику. Ультимативной формой такой скрытой угрозы для социальной группы (например, оппозиции, протестовавшей против результатов президентских выборов 2012 года) можно считать, если их называют словом «чужие», а не «наши». Различные путинские представления, когда он появлялся в роли то байкера, то охотника, то пожарного, так же, как и его встречи с рабочими в цехах завода или на улицах фабричного моногородка, одновременно и связывали различные социальные группы русских в одно целое – «наших», и позволяли обратиться к ним за политической поддержкой напрямую.

Одной из особенностей общения господина Путина в образе «Резидента» с широкими массами можно считать его склонность к разговору «один на один» с представителями русского народа во время телевизионных конференций или встреч на камеру. К таким мероприятиям можно отнести не только пресс-конференции, но и так называемые «горячие линии» – ежегодные шоу, состоящие из ответов президента или премьер-министра народу, когда он приспосабливает свои высказывания к вопросам конкретных людей [442]. С самого начала, то есть с 2004 года, те части встреч Валдайского дискуссионного клуба, которые проходили в формате вопросов и ответов, также транслировались по телевидению, а стенограммы этих встреч на английском и русском языках выкладывались на официальном интернет-сайте Кремля или агентства РИА «Новости».

Подобные мероприятия наполнили раннюю концепцию фокус-групп фон Бенкендорфа новым смыслом. Вместо пламенных речей в стиле Фиделя Кастро и пространных монологов перед массовой аудиторией Путин применил свой резидентский подход. Он общался с собеседниками напрямую и был способен вести эти диалоги часами, причем каждую беседу он проводил как настоящий профессионал – практик вербовки. Он смотрел на собеседников как на источник разведывательной информации. Сами по себе вопросы были такой информацией. Через них раскрывалось то, о чем спрашивавшие думали, что их заботило. Его же ответы предлагали решение проблем, стоящих перед этими людьми, и помогали ему завоевать их сердца. Как сказал Путин корреспонденту журнала «Newsweek» Кристиану Кэрилу в июне 2001 года, он гордился своей способностью вычленять ключевую информацию из того огромного потока, что обрушивался на него, а затем обрабатывать и использовать ее [443].

Фактически для Путина цель всех этих сессий была ясна еще в самом начале его президентства. Во время первой «горячей линии» в декабре 2001 года он лично обозначил формат этого общения с населением России как явный пример «работы с людьми» и получения информации. Во время этого мероприятия один из позвонивших по телефону сказал, что ему нравится формат «Прямой линии», и попросил Путина прокомментировать. Президент ответил: «Действительно, в таком контексте диалога первого лица государства с населением еще не было… Но я считаю, зная потребность в диалоге, что такая форма общения приемлема, и первое лицо государства просто обязано общаться со своими гражданами, должно их слушать, слышать, должна быть обратная связь. Вы знаете, что я часто бываю в регионах, я вижу эту потребность со стороны граждан.

Должен вам сказать, что для меня это не менее важно, чем для тех, кто задает вопросы, для того чтобы почувствовать, что происходит, почувствовать, что людей волнует. И должен вам сказать, что анализ поступающей информации показывает, что приоритеты меняются: если еще вчера-позавчера были одни приоритеты, то сегодня они меняются.

Наверное, я не смогу ответить на каждый вопрос – их полмиллиона и больше, когда объявили о том, что будет такая встреча, в сутки поступало 300 тысяч телефонных звонков. Поэтому на все трудно ответить. Но я хочу поблагодарить тех, кто принимает участие, потому что это создает хорошую социологическую базу, которая будет наверняка на 100 % обработана и станет учитываться в нашей практической деятельности» [444].

Путин заверил звонившего: «Что касается такой формы общения, то я постараюсь, чтобы это не оказалось единичным случаем». И действительно, с тех пор подобные «Прямые линии» стали ежегодными. Как подчеркивал Путин, перед каждым подобным мероприятием телефонные линии оказывались перегружены валом звонков. Кремлю пришлось отрядить настоящую армию операторов и аналитиков, которые отвечали на звонки, записывали вопросы, обрабатывали и размещали их по категориям, чтобы понять, о чем люди думают. Отвечая в прямом эфире на ограниченное количество специально отобранных, но относящихся при этом ко всем сферам социальной жизни вопросов, Путин, таким образом, убеждал людей, что он сам и государство способны решить их проблемы, как личные, так и социальные. В неявной форме до зрителей доносилось, что Путин и его команда следят за всеми проблемами. И что нет нужды людям самоорганизовываться для решения своих проблем, а также выходить на улицы и протестовать. Просто позвоните Путину, и он все исправит.

Формат «Прямой линии» включал в себя сразу два аспекта «работы с людьми», как ее описывал Филипп Бобков в своей книге. «Работа с людьми» связана как с массами, как это продемонстрировал полковник Цупак в Рубцовске, так и с индивидуальной работой, что видно на примере чаепития самого Бобкова с Медведевым. Во время «Прямой линии» Путин обращался к массовой аудитории, находящейся в телевизионной студии, и к еще более широкой аудитории, сидящей у телевизоров дома или на работе. Но он также общался с людьми индивидуально. С теми, кто позвонил в студию и задал свои вопросы. Однако личный разговор получался и с теми, кто смотрел телевизор в спокойной обстановке за чашкой чая.