Идентичность - Фрэнсис Фукуяма Страница 9

Но мы в истории о тимосе и идентичности забегаем вперед. Сократ в «Государстве» не утверждает, что тимос является универсальной чертой, проявляющейся во всех людях одинаково, как и не предполагает, что он проявляется в различных формах. Похоже, это атрибут определенного класса людей в его воображаемом государстве — хранителей или стражей, которые отвечают за защиту города от врагов. Это воины, отличные и от дельцов, для которых желания и их удовлетворение являются главной чертой характера, и от правящего класса вождей, коллективно рассуждающих, что лучше для государства. Сократ считает, что обладающие яростным духом стражи обычно злы, и сравнивает их с собаками, безжалостными к чужакам и верными хозяевам. Будучи воинами, они должны быть смелыми; они должны быть готовы рисковать жизнью и переносить лишения так, как не способны ни дельцы, ни правители. Идти на такой риск их подвигают гнев и гордость, а не разум или желание.

Эти рассуждения Сократа отражают реальность античного мира, точнее даже реальность большинства цивилизаций мира со сложившейся аристократией, претензии которой на высокий социальный статус основывались на традиции воинского служения, передаваемой из поколения в поколение. Греческий идеал достойного человека именовался калокагатос, дословно — «прекрасный и нравственно совершенный», а само слово «аристократия» происходит от греческого термина «власть лучших». Считалось, что эти воины обладают моралью, отличной от морали дельцов; их главной добродетелью была готовность рисковать жизнью ради общественного блага. Честь принадлежала только тем, кто сознательно отказывался от рациональной максимизации «выгоды» — нашей современной экономической модели, рискуя самой важной «выгодой» из всех — своей жизнью.

Сегодня мы склонны воспринимать аристократов с изрядным цинизмом, считая их в лучшем случае самодовольными дармоедами, а в худшем — жестокими хищниками по отношению к остальной части общества. Их потомки еще хуже, поскольку они не сами заслужили статус, который имеют их семьи, а уже родились с ним. Однако мы должны признать, что в аристократических обществах существовала глубоко укоренившаяся вера в то, что честь или почет причитались не каждому, а только классу людей, которые рисковали жизнью. Отголосок этого чувства все еще звучит в том уважении, которое граждане современных демократических обществ обычно проявляют по отношению к солдатам, погибающим за свою страну, или полицейским и пожарным, рискующим жизнью при исполнении служебных обязанностей. Уважения или почета достойны не все, и в последнюю очередь — бизнесмены или рабочие, главная цель которых заключается в повышении собственного благосостояния. Аристократы считали себя лучше других людей; им была свойственна так называемая мегалотимия, желание быть признанными выше остальных. Структура додемократических обществ основана на социальной иерархии, поэтому такая вера в неотъемлемое врожденное превосходство определенного класса людей над остальными имела основополагающее значение для поддержания общественного порядка.

Проблема с мегалотимией заключается в том, что на каждого человека, признанного вышестоящим, приходится гораздо больше людей, которые рассматриваются как низшие и не получают общественного признания своей человеческой ценности. Хотя Сократ и Адимант ассоциируют тимос в первую очередь с классом стражей, они, похоже, полагают, что тремя частями души обладают все люди. Те, кто не принадлежит к классу стражей, имеют собственную гордость. Ее ранит и оплеуха, полученная от аристократа, и надменный приказ убраться с дороги, и насильственное превращение дочери или жены в предмет сексуальных утех. В то время как определенная группа людей всегда хочет, чтобы ее считали вышестоящей, явное проявление неуважения к человеку вызывает чувство обиды. Более того, если мы превозносим людей с определенными достижениями — выдающихся спортсменов или музыкантов, например, то источником общественных почестей является не истинное превосходство, а скорее социальные нормы. Нам кажется, что люди вроде звезд реалити-шоу или светских львиц, выставляющих напоказ свою жизнь, получили признание не по заслугам и они ничем не лучше нас.

Таким образом, желание выглядеть «не хуже других» также может быть мощным мотиватором. Это желание можно назвать «изотимия» {6}. Мегалотимию экономист Роберт Фрэнк называет «позиционное (или статусное) благо» — то, что по своей природе не может быть общим, поскольку основано на положении человека по отношению к кому-то другому {7}. Развитие современной демократии — это история вытеснения мегалотимии изотимией: общества, в которых признание получали лишь избранные, сменялись обществами, в которых все изначально равны. В Европе общества, стратифицированные по классам, начали признавать права простых людей, а народы, объединенные в великих империях, устремились к обособленному и равному статусу. Великие противостояния в американской политической истории — вокруг рабства и сегрегации, прав трудящихся, равенства женщин — в конечном счете были требованиями того, чтобы политическая система расширила круг лиц, признаваемых равноправными.

И все же наша история еще сложнее. Современную политику идентичности движет стремление к равному признанию групп, которые были маргинализированы обществами. Но это стремление к равному признанию может легко перерасти в требование признания превосходства группы. Во многом это составляет суть истории национализма и национальной идентичности, а также некоторых форм нынешней политики религиозного экстремизма.

Еще одна проблема изотимии в том, что некоторые виды человеческой деятельности неизбежно вызывают большее уважение, чем другие. Отрицать это — значит отрицать возможность человеческого совершенствования. Я не умею играть на фортепиано и не могу притворяться, что я равен Гленну Гулду или Артуру Рубинштейну в этом отношении. Ни одно общество не выкажет уважения трусу, убегающему при первых признаках опасности или, что еще хуже, предающему своих соотечественников ради чужаков. Напротив, оно будет уважать солдата или полицейского, рискующего жизнью ради общего блага. Признание ценности всех и каждого абсолютно равной означает непризнание ценности людей, которые в каком-то смысле превосходят других.

Изотимия требует, чтобы мы признали равную базовую ценность наших сограждан. В демократических обществах вслед за американской Декларацией независимости утверждается, что «все люди созданы равными». Однако в разные моменты истории понятие «все люди» трактовалось по-разному. На момент подписания декларации в этот круг не входили белые мужчины без собственности, чернокожие рабы, коренные американцы и женщины. Кроме того, поскольку таланты и способности людей столь очевидно различаются, нам необходимо понять, в каком смысле мы готовы признать их равными в политическом плане. Декларация независимости утверждает, что это «самоочевидно», особенно не распространяясь о том, как мы должны понимать равенство.

Тимос — часть души, которая ищет признания. В «Государстве» лишь узкий класс воинов стремится к признанию своего достоинства на основании готовности рисковать жизнью. Тем не менее стремление к признанию, похоже, заключено в каждой человеческой душе. Лавочники, мастеровые или попрошайки также способны ощущать боль от неуважения. Но это ощущение незавершенное, ибо у них нет четкого понимания того, за что их следует уважать. Общество говорит им, что они не так ценны, как аристократы, — так почему бы им не принять суждение общества? На протяжении большей части истории такова была судьба огромной массы человечества.