Черный легион - Богдан Сушинский Страница 10

Клюге прочел его стоя, вынудив при этом стоять и чертовски уставшего Герделера. Фельдмаршалу вот-вот должно было исполниться шестьдесят. Но держался он довольно молодцевато. Армейская выправка еще только начинала предавать его, а массивная, основательно облысевшая голова по-прежнему возносилась над бренным миром, поддерживаемая величием чинов, аристократической родословной и созданием неуязвимого достоинства.

— Генерал Бек, — небрежно швырнул фельдмаршал письмо на стол перед собой и, вызвав адъютанта, приказал принести коньяку, бутерброды и кофе. Он предложил кресло Герделеру и сам тоже уселся с таким бессилием, словно смертельно уставший паломник на придорожный камень. — Пражский миротворец Позор без всякого приличия. Он все еще не у дел?

— Пока… не у дел, — многозначительно ответил Герделер, потянувшись подбородком к лежащему между ними письму.

— Ваше «пока» слишком затянулось.

— С этим я, пожалуй, соглашусь.

— Позор без всякого приличия.

Герделер надеялся, что это «позор без всякого приличия» не напрямую относится к «пражскому миротворцу».

— Держать такого генерала не у дел — действительно позор. Но пусть это остается на совести фюрера.

Клюге прокашлялся и вопросительно взглянул на Герде-лера. «Попросил бы не упоминать сие имя в подобном позоре без всякого приличия» — как бы требовал его взгляд.

— Мы можем говорить откровенно? — прямо спросил Герделер. — Настолько откровенно, чтобы я, генерал Бек, генерал Ольбрихт и другие могли быть уверены: все сказанное здесь останется между нами?

— Я кому-то должен поклясться? Кажется, именно ради этого разговора вы и приехали, — уклончиво ответил Клюге.

— Совершенно ясно, что на Восточном фронте Германия терпит поражение. Рейх не в состоянии больше вести войну против всей Европы.

— Можете не сомневаться, — саркастически ухмыльнулся фельдмаршал, — что это ваше сугубо конфиденциальное откровение останется между нами.

Все, что говорил дальше доктор Герделер, фельдмаршал всерьез не воспринимал. Будущий рейхсканцлер подробно изложил ему взгляды «группы военных и гражданских патриотов», которую он здесь представляет, на пути спасения рейха, льстиво объяснял фельдмаршалу, какую историческую миссию тот может взять на себя, присоединившись к их движению… Но командующий группой армий «Центр» оставался непреклонен в своем скептицизме. Что, однако, не помешало [8]ему задать несколько «вопросов по существу», касающихся того, какая роль была бы отведена ему в рейхе, если бы то, о чем говорит Герделер, каким-то образом было осуществлено и Германия оказалась бы без фюрера.

— Будьте уверены, господин генерал-фельдмаршал, что ваши заслуги перед рейхом не были бы забыты, — единственное, в чем мог заверить его Герделер, зная, что поет президента отдан Беку, канцлера — ему, а на пост главнокомандующего сухопутными силами претендует фельдмаршал Витцлебен. Да и остальные генералы, участвовавшие в заговоре, тоже кое на что надеются.

— То есть вы не знаете, в чем конкретно может выразиться эта «признательность», — поднялся Клюге, считая, что беседа завершена. — Зато я отлично знаю, в чем она выразится, когда на вашу Бендлерштрассе нагрянут гестапо и парни Отто Скорцени. Поэтому мой вам совет, доктор: не задерживайтесь здесь, пока вами не заинтересовались местное гестапо и контрразведка.

— Надеюсь, вы не дойдете до того, чтобы..?

— Между нами состоялся обычный откровенный разговор, и не более, — прервал его Клюге.

«Господи, как он может столь беспардонно торговаться?! — почти в отчаянии подумал Герделер, покидая штаб командующего. — Так набивать себе цену? Ведь кому, как не фельдмаршалу Клюге, командующему группой «Центр», знать, насколько близка сейчас Германия от своего краха. Каким погибельным курсом ведет ее фюрер!»

Несмотря на настоятельный совет Клюге поскорее убираться из-под Смоленска, Герделер все же решился на следующий день опять потревожить его. Каково же было удивление доктора, когда Клюге охотно принял его, причем очень любезно. А еще раз выслушав доводы посланника Бека и Оль-брихта, неожиданно заявил, что он основательно подумал и что теперь на Бендлерштрассе могут полностью рассчитывать на него.

Это согласие Клюге было настолько неожиданным и звучало настолько неправдоподобно, что в первые минуты доктор решил было, что командующий попросту издевается над ним, продолжает разыгрывать вчерашний фарс.

— Я так и могу передать генералу Ольбрихту? — с дрожью в голосе спросил он фельдмаршала. Почти всю ночь Герде-лер провел в отчаянии, почти в состоянии прострации. Он не представлял себе, как, проделав такой огромный, трудный путь к ставке Клюге, вернется в Берлин, к своим соратникам, ни с чем. Каким жалким он будет выглядеть в их глазах. Ведь он сам вызвался ехать на эти переговоры, убеждая Ольбрихта в своей дружбе с фельдмаршалом.

— И заверить, что они могут не сомневаться в моей поддержке. Ночи мне вполне хватило для того, чтобы хорошенько взвесить все «за» и «против».

Только сейчас Герделер обратил внимание, что лицо фельдмаршала стало еще серее, на нем лежала печать неизгладимой усталости. Именно усталость явилась тем последним аргументом, который заставил его поверить Клюге.

«Я спасен, я спасен… — твердил он про себя, словно творил молитву. — Если фельдмаршал Клюге, если вся группа армий «Центр» на нашей стороне — мы добьемся своего, — нервно сжимал кулаки Герделер, оставляя ставку командующего. — Теперь главное — добраться до Берлина. Моя честь спасена, это успех».

Курбатов приказал группе залечь за поросшие мхом валуны и несколько минут всматривался в очертания небольшой леспромхозовской хижины.

— Эй, бродяга, прекрати пальбу! За сопротивление милиции — сам знаешь! Сдавайся! — визгливым фальцетом увещевал того, кто засел в этой обители, один из троих милиционеров. — Это я тебе говорю, участковый Колзин!

Милиционеры расположились ниже по склону, метрах в двадцати от маньчжурских легионеров. Курбатов предпочел бы обойти их, однако сделать это было довольно сложно. Справа и слева от гряды, за которой они залегли, начинались крутые осыпи. А возвращаться на перевал, чтобы потом искать более подходящий и безлюдный спуск — значит потерять уйму времени.

— Чего ты ждешь?! — дожимал оборонявшегося Колзин. — Выходи! Обещаю оформить повинную! Я свое слово держу! Это я тебе говорю, младший лейтенант Колзин!

Милиционеры залегли, охватывая избушку с трех сторон, и если бы бродяга попробовал уйти в сторону бурной речушки, те двое, что находились почти у берега, взяли бы его под перекрестный огонь.