Восхождение - Борис Сопельняк Страница 10

– Ты хочешь сказать, – самодовольно попыхивая не сигаретой, а настоящей кубинской сигарой, которой по случаю успеха угостил его Костин, уточнил Борька, – что леди Херрд будет стараться удержать меня подле себя и, следовательно, потакать всем моим слабостям?

– А ты, – подхватил Валентин, – не будь дураком и одними слабостями не ограничивайся.

– То есть? – привстал Борька.

– Ты о будущем когда-нибудь думал? – по-артиллерийски прищурив глаз, жестко спросил Костин. – Какие у тебя планы? Ты же гол как сокол. Что будешь делать, когда я, дай бог, – перекрестился он, – женюсь на Мэри? Не думаешь же ты, что я буду содержать тебя до самой пенсии?

Первой реакцией Борьки было: треснуть кулаком по столу, заорать: «Да как ты смеешь?!», обматерить обнаглевшего Вальку и хлопнуть дверью. «Но куда я пойду? – тоскливо подумал он. – И в чем? Заберет Валька мое персиковое пальтецо, заставит снять шляпу и штиблеты, лишит карманных денег – и все: ни побриться у Рамоса, ни пойти в „Лагуну“, ни предстать пред глазами Полли. Нет уж, Борька, – сказал он сам себе, – попусту не ерепенься и о гордыне забудь».

– Так что ты там о слабостях? – стараясь быть спокойным, переспросил Борька.

– А то, – делая вид, что ничего не заметил, и мысленно поздравив Борьку с великолепным самообладанием, гораздо мягче продолжал Костин, – что положение наше шаткое. План-то мой в любой момент может рухнуть. А ну как леди Полли догадается, что никакой ты не барон? А ну как мою Машку, пока она была в Лондоне, охмурил какой-нибудь юный лордик? Что тогда? То-то, брат, – пустил несколько сигаретных колец Костин. – Поэтому ты, – резко придвинулся он к Борьке, – должен думать не о слабостях, которым будет потакать старушка, а о том, как с ее помощью сколотить капитал. Он нам еще понадобится, – глядя куда-то вдаль, глубокомысленно закончил Костин. – И в дело мы его вложим стоящее. В такое дело, о котором будут говорить во всех столицах Европы! – вскочил он. – А наши имена будут печатать на первых полосах газет! – возбужденно забегал он по номеру.

– Ты это о чем? – чувствуя, что у него пересохло в горле и почему-то онемели колени, уточнил Борька.

– О чем? – остановился около него Костин. – О моей мечте! О таком грандиозном плане, который никому и не снился! Если мы его реализуем, я вам ручаюсь, барон Скосырев, что о нас будут говорить во всех столицах. Я уже как-то обмолвился, что с тобой этим планом поделюсь. Обязательно поделюсь! Но вот буду ли в нем участвовать, – развел он руками, – как ни странно, зависит от леди Полли, а значит, и от тебя.

– Не понял, – привстал Борька.

– Если она отдаст за меня Машку – а уговорить ее должен ты, я от рисковых дел отойду, погружусь в семейный бизнес и в тихую семейную жизнь с детишками, цветочками и собачками. Тогда этот план я подарю тебе, и европейской знаменитостью станешь ты. Если же старушка упрется, то мне ничего не останется, как реализацией плана заняться самому, – лукаво посмотрел он на Борьку, – а тебя держать на подхвате.

– Так я, – откашлялся Борька, – я что… я, как договорились… И не такая уж она старушка! – с вызовом воскликнул он. – И вообще…Ты же слышал, что твоя Машка на днях приедет: леди Полли обещала ее вызвать.

«Ага, зацепило! – мысленно потер руки Костин. – Делиться славой он уже не хочет. Хорошо, Борька, очень хорошо! Мы такую заварим кашу, что расхлебывать ее будут короли и президенты!»

Закончился этот странный разговор совершенно неожиданной просьбой Скосырева.

– Слушай Валька, – начал издалека Скосырев, – если я не ошибаюсь, вечером мы идем в ресторан?

– Ну да, мы пригласили на ужин леди Полли.

– А в чем мы пойдем? Ведь ни у тебя, ни у меня нет ни фрака, ни даже смокинга.

– Ну и что?

– А то, что вечером принято надевать либо фрак, либо смокинг. Представляешь, что будет, если всем известный барон Скосырев явится к ужину вот в этом клетчатом пиджаке?

– И что же будет?

– То, что все мгновенно поймут, что никакой я не барон, и тем более не богач.

– Черт возьми! – запаниковал Костин. – А ведь ты прав. И что же нам делать? Я фрака в жизни не надевал. Да и где его взять?

– Тебе он и не нужен, – милостиво разрешил Борька. – Офицеры имеют право являться к ужину в своих мундирах, так что твой, хоть и не парадный китель, вполне сойдет.

– Слава богу, – облегченно вздохнул Костин.

– А вот мне, прибалтийскому барону, фрак просто необходим. В крайнем случае смокинг, – добавил он. – К нему, само собой разумеется, белый жилет, галстук-бабочку и лакированные штиблеты.

– Ну ты, брат, загнул! – возмутился Костин. – Это же каких деньжищ стоит?!

– Ничего, господин будущая европейская знаменитость, – вошел в роль Борька, – рано или поздно вложенный капитал окупится. Так что, пока смокинги не расхватали, пошли-ка, братец, в магазин.

Кряхтя и чертыхаясь и в то же время восхищаясь Борькиной предусмотрительностью, Костин достал портмоне, пересчитал его содержимое, пробурчал, что, мол, на смокинг и ужин не хватит, поэтому надо зайти в банк и снять со счета сотню-другую долларов.

Когда друзья вышли из самого роскошного магазина Сантандера, их было не узнать! Смокинг на бароне Скосыреве сидел как влитой, жилет подчеркивал гибкую талию, бабочка отливала жемчугом, а лакированные штиблеты зеркально сверкали. Так же шикарно выглядел и Валентин Костин. Дело в том, что, пока Борька примеривал перед огромным зеркалом то галстук, то жилет, Валентин крепился-крепился, а потом, взглянув на свой поношенный китель, завистливо крякнул и требовательно заявил.

– Я тоже хочу смокинг! И все остальные причиндалы, – подумав, добавил он.

Что тут началось! Магазин в буквальном смысле слова перевернули вверх дном: таких придирчивых и, главное, состоятельных покупателей здесь давным-давно не было. Да и вкус у господ отменный, они решительно браковали то, что, по их мнению, было не в тон или не соответствовало последним требованиям моды. Зато когда с покупок были сдуты последние пылинки, перед глазами изумленных продавцов предстали два таких элегантных джентльмена, что ни мужчины, ни женщины не могли оторвать от них восхищенных глаз.

Заплатить, правда, пришлось немало, но вошедший в раж Костин не стал мелочиться.

– А-а, – махнул он рукой, – однова живем!

– Ну вот, – одобрительно оглядел его Борька. – Совсем другое дело. Теперь твоей Машке никуда не деться.

– Ты так думаешь? – горделиво вздернув подбородок, любовался своим отражением в зеркале Костин. – Может, ты и прав, – не без иронии продолжал он. – Не зря же древние греки говорили, что красота – это страшная сила. Слушайте, барон, хоть до вечера еще далеко, давайте не будем переодеваться, – неожиданно предложил он. – Старое барахло отправим в гостиницу с посыльным, а сами сомкнутым строем двинемся на набережную. Сейчас как раз время послеобеденного променада: пусть эти буржуи и их покупные дамочки зайдутся от зависти, видя, какими могут быть русские офицеры.