Путь через равнину - Джин М. Ауэл Страница 25

Я разделял Радость служения Дони со многими. Появились ли дети от меня? Кто знает? А Ранек знал. Цвет кожи у него был столь необычен, да и черты лица тоже, что можно было увидеть его суть среди детей на Летнем Сходе. У меня нет таких примет… Или, может быть, есть?

А что, если вспомнить то время, когда охотники Хадумаи остановили нас на пути сюда? Старая Хадума хотела, чтобы у Нории родился ребенок с такими же синими глазами, как у меня. И после задержки первых месячных Нория сказала мне, что у нее будет сын с синими глазами от моего духа. Интересно, родился ли у нее ребенок?

Серенио думала, что она беременна, когда я уходил от них. Интересно, есть ли у нее ребенок с синими глазами, похожий на меня? У Серенио был сын, но после него других детей не было, а Дарво был уже почти взрослым. Интересно, как бы она оценила Эйлу, а Эйла ее?

А возможно, она и не была беременна. Возможно, Великая Мать все еще не забыла и не простила то, что я натворил, и это ее способ сказать мне, что я недостоин иметь ребенка. Но ведь Она вернула мне Эйлу. Зеландонии всегда говорили, что Дони не откажет мне ни в чем, хотя я должен быть очень осторожен в своих просьбах, потому что Она выполнит их. Вот почему Золена заставила меня пообещать не просить Великую Мать за нее.

И вообще, почему просить должен кто-то другой? Я никогда не понимал тех, кто общается с миром духов. В их языке есть какая-то двусмысленность. Они всегда говорили, что Тонолан был любимцем Дони, отмечая его умение общаться с людьми. Но также они велели остерегаться благосклонности Великой Матери, если Она слишком щедра. Она не хочет расставаться с любимцами надолго. Может быть, поэтому умер Тонолан? Не возвратила ли его Великая Земная Мать к себе? И что означает, когда говорят, что Дони любит кого-то?

Не знаю, любит Она меня или нет. Но я знаю, что Золена сделала правильный выбор, когда решила стать Зеландонии. И мне это тоже помогло. Если бы не было Зеландонии, я никогда не отправился бы в Путешествие с Тоноланом и никогда не встретил бы Эйлу. Может быть, Она любит меня не так сильно, но я ощущал Ее доброту. Я уже просил Ее о благополучном возвращении домой. И потому я не могу просить Ее дать Эйле ребенка от моего духа, по крайней мере сейчас. Но интересно, даст ли Она его когда-нибудь?»

Покинув русло реки, Эйла и Джондалар свернули на запад, отклонившись от предначертанного им южного направления. Преодолев значительное расстояние, они подошли к широкой реке, которая несла свои воды на восток, сливаясь в низовьях с той, которую они оставили позади. Обширная, с пологими травянистыми склонами долина привела их к стремительному потоку; русло реки изобиловало камнями самых разных размеров. На берегу почти не было растительности, кроме редкого кустарника. Рядом со стволами поваленных деревьев ольха спускала ветви почти до самой воды. В ивняке у реки паслось небольшое стадо гигантских оленей, их раскидистые рога намного превосходили лосиные.

Волк был в самом веселом настроении и носился взад и вперед, умудряясь проскакивать между ног лошадей. Уинни равнодушно смотрела на его забавы, но Удалец вел себя настороженно. Эйла подумала, что молодой конь был бы не прочь порезвиться вместе с Волком, но поскольку на нем ехал Джондалар, то игривость Волка только раздражала его. Мужчине пришлось сосредоточить все внимание на управлении лошадью. Его возмущение росло, и он уже собирался просить Эйлу, чтобы та держала Волка подальше от Удальца. Но, к огромному облегчению Джондалара, Волк вдруг помчался прочь — он почувствовал запах оленя и рванулся к стаду. На первый взгляд длинные ноги гигантского оленя были весьма привлекательным объектом, и Волк решил, что это еще одно животное, с которым можно поиграть. Но когда олень наклонил голову, чтобы отогнать назойливого зверя, Волк просто окаменел. Великолепные раскидистые рога оленя достигали двенадцати футов в длину. Огромное животное стало щипать траву, демонстрируя не то чтобы безразличие, но скорее отсутствие страха при виде одинокого волка.

Эйла, наблюдая за этой картиной, улыбнулась:

— Посмотри на него, Джондалар. Волк подумал, что с этими гигантами тоже можно поиграть.

Джондалар улыбнулся в ответ:

— Он весьма поражен. Эти рога гораздо больше, чем он ожидал.

Они медленно поехали ближе к воде, без слов договорившись не тревожить оленей.

— Они намного больше, чем я думала, — сказала Эйла. — Никогда не видела их так близко.

Благодаря великолепным рогам олени казались гигантами по сравнению с лосями, хотя по массе вовсе не превосходили тех. Каждый год рога отпадали и вместо них начинали расти новые, у старых самцов достигавшие двенадцати футов. Но даже безрогие, они были величественны.

Лохматая шерсть, мощные плечи и мускулистая шея, что давало возможность поддерживать неимоверные рога, придавали им устрашающий вид. В лесу с такими рогами было трудно развернуться, и потому олени избегали заходить туда и вообще избегали деревьев выше, чем кусты.

Подъехав к реке, Эйла и Джондалар остановились и принялись изучать течение, подходы к реке, чтобы найти место для переправы. Река была глубокой, а быстрое течение огибало торчащие обломки скал. Они осмотрели реку вверх по течению и вниз, но везде было то же самое. Окончательно они решили переправляться там, где было меньше торчащих камней.

Оба спешились, привязали боковые сумки на спины лошадей, сняли теплую одежду, надетую с утра, и упрятали в сумки. Джондалар снял даже безрукавку, а Эйла вообще решила было раздеться, чтобы потом не сушить одежду, но, потрогав воду ногой, тут же передумала. Она привыкла к холодной воде, но эта была просто ледяной. Даже промокшая туника и обувка из оленьей кожи помогали сохранить чуточку тепла. Обе лошади были взбудоражены и отступали от воды, мотая головами и фыркая.

Перед тем как переправиться через реку, Эйла привязала к уздечке Уинни веревку. Чувствуя, что кобыла волнуется, она погладила ее по шее, потрепала холку, сказала ей несколько слов на языке, которым они пользовались еще в Долине.

Эйла изобрела этот язык неосознанно. Вначале это было несколько слов на языке Клана, затем добавились какие-то звуки, в определенных ситуациях они повторялись, и их значение было понятно и лошади, и жеребенку.

Джондалар прислушался. Хотя он привык к тому, что Эйла разговаривает с лошадью, но не знал о чем. У нее была необычайная способность имитировать язык животных: она изучила его, когда жила одна в Долине — еще до того, как он научил ее говорить на своем языке. Ему этот диалог с животными казался сверхъестественным. Удалец топал копытами и тряс головой, выказывая крайнее возбуждение. Тихо приговаривая, Джондалар почесывал и поглаживал коня. Эйла отметила, что чувствительные руки мужчины тотчас успокоили строптивое животное. Ей было приятно наблюдать их близость, но при мысли о том, что могли сделать эти руки с ней самой, она покраснела. Ее бы это явно не успокоило.

Нервничали не только лошади. Волк понимал, что ему предстоит; холодная вода ему вовсе не нравилась. Повизгивая, он бегал по берегу, затем просто сел и, задрав нос к небу, печально завыл.