Путь через равнину - Джин М. Ауэл Страница 26

— Волк! Ко мне, — позвала Эйла и подошла к нему, чтобы ободрить. — Ты тоже немного испуган?

— Что? Опять возникают проблемы при переправе? — спросил Джондалар — он еще не простил Волку его забавы с Удальцом.

— Да нет. Он слегка нервничает, как и лошади, — ответила Эйла, удивляясь реакции Джондалара, ведь ему был понятен страх молодого жеребца.

Река была холодной, но лошади отлично плавали; стоило им только войти в воду, как они без понуканий двинулись вместе с людьми к противоположному берегу. Волк не сразу последовал за ними, поначалу он прыгал и повизгивал у самой воды, прежде чем плюхнуться в реку. Затем поплыл, догоняя навьюченных лошадей.

На другом берегу они переоделись, дали животным возможность обсохнуть, потом отправились дальше. Эйла вспомнила, как после ухода из Клана ей пришлось переправляться через реку в одиночку, и оценила, насколько это легче сделать, имея крепких лошадей. Перебираться с одного берега реки на другой всегда было трудным делом. По крайней мере, когда идешь пешком, одежда постоянно намокает. Но на лошадях можно было преодолевать малые реки, лишь слегка обрызгавшись, да и переправа через большие реки давалась куда легче.

* * *

Продолжая путь на юго-восток, они заметили, что местность изменилась. Плавные холмы сменялись более крутыми по мере приближения к горам на западе. То и дело приходилось пересекать глубокие долины рек. Несколько дней спустя Джондалар понял, что они теряют массу времени на спуск к реке и переправы, но долины защищали их от ветров на стоянках, а сами реки обеспечивали водой, которой не было на плоскогорье.

Они остановились на высоком холме в центре плоскогорья, раскинувшегося между реками. Перед ними открывалась широкая панорама. Кроме очертаний серых гор далеко на западе, все остальное было ровным, как доска. Хотя насквозь продуваемая ветрами земля мало чем отличалась от других пространств, но двум всадникам безбрежное волнующееся море травы, лежавшее перед ними, напоминало настоящее море с его монотонным постоянством. Эту аналогию можно было продолжить: колеблемые ветром древние травы, подобно морю, таили в себе богатую и разнообразную жизнь.

Шерстистые гиганты, мамонты и носороги, снабженные практически двойными шкурами — длинные волосы, теплый густой подшерсток, слои жира, — обладали необычными бивнями или же рогом на носу. Гигантские олени со своими огромными рогами бродили рядом с дикими зубрами, великолепными предшественниками домашних животных, они по размерам практически ни в чем не уступали массивным бизонам, разве лишь в размахе рогов.

В плодородных степях даже мелкие животные достигали изрядных размеров. Здесь водились в изобилии огромные тушканчики, гигантские хомяки и земляные белки.

На огромных степных пространствах кормилась масса других животных, отличавшихся подвижностью и удивительной пропорциональностью. Лошади, ослы и мулы паслись в низинах, вверху на плоскогорье уживались овцы, серны, каменные козлы. На заливных лугах кормились сайгаки и антилопы. Полосы лесов вдоль речных долин, возле прудов и озер, лесные островки в степи и тундре облюбовали олени всех пород и разновидностей — от ланей до лосей. В огромном количестве попадались зайцы и кролики, мыши-полевки, сурки и лемминги, жабы, лягушки, змеи… Здесь обитали птицы всех видов и размеров, начиная от журавлей и кончая колибри, это усиливало пестроту и разноголосицу окружающего мира. Даже насекомые играли свою роль в этом сообществе. Поголовье травоядных, как и зерноядных, регулировалось хищниками. Последние великолепно адаптировались в степи и благодаря изобильной пище достигали огромных размеров. Гигантский пещерный лев, превосходивший раза в два своих потомков, охотился на любых травоядных, хотя перед мамонтами он был бессилен. Обычно добычей гигантских кошек становились бизоны, зубры и олени, в то время как огромные гиены, волки, дикие собаки предпочитали животных помельче. Они делили свою добычу с рысями, леопардами и дикими кошками.

Огромные пещерные медведи были в два раза крупнее бурых и черных медведей. По природе вегетарианцы, они при случае не брезговали мясом, но белые медведи питались только мясом, добываемым в воде. Росомахи и хорьки охотились за более мелкой добычей, поглощая невообразимое количество разнообразных грызунов. Беркуты, орлы, соколы, ястребы, вороны и совы ловили на лету маленьких несчастных птичек, а то, что оставалось от них на земле, подъедали грифы и коршуны.

Древняя степь с ее удивительной природной средой давала пристанище и пищу огромному количеству разнообразных животных. Однако земля там была скудной, сухой, со всех сторон ее окружали ледники высотой с горы и холодные океаны. Кажется странным, что столь суровая природа смогла обеспечить пищей животных, но на самом деле окружающая среда идеально подходила для этого. Холодный сухой климат благоприятствовал росту трав и в то же время подавлял рост деревьев.

В период полного расцвета такие деревья, как дубы или ели, выглядят великолепно, но для роста им требуется долгое время и достаточное количество воды. Леса могли бы прокормить и дать приют многим животным и растениям, но им самим нужны соответствующие условия, к тому же генерации крупных животных сложно адаптироваться к жизни в лесу. Некоторые животные могут питаться орехами, плодами, листьями или даже тонкими ветками, но сама древесная кора несъедобна, и поврежденные леса восстанавливаются медленно. Столько же энергии и полезных элементов, что и в лесной пище, содержится почти в равном количестве в травах, к тому же трава постоянно подрастает, возобновляется. Именно трава дала толчок развитию редких, экзотических и обычных видов животных, и степи поддерживали и обеспечивали эту жизнь.

* * *

Эйлу тревожили неясные предчувствия. Ничего определенного, просто странное ощущение беспокойства. Прежде чем спуститься с высокого холма, они заметили, что над горами на западе собираются тучи, там уже посверкивали молнии и доносилось далекое громыхание грома. Но над ними было чистое, ярко-синее небо, солнце только миновало зенит. Ничто не предвещало дождя, но Эйла не любила грома. Глухой рокот всегда напоминал ей о землетрясении.

«Может быть, через день или два начнутся мои лунные дни? — подумала Эйла, пытаясь избавиться от пронизывающего ее беспокойства. — Надо переложить поближе кожаные ленты и шерсть муфлона, что дала мне Неззи. Она говорила, что это лучшее, что можно использовать во время пути. И она была права. Кровь быстро смывается в холодной воде».

Никогда прежде Эйла не видела онагров. Задумавшись, она спускалась с холма, не обращая внимания на окружающее, и вначале подумала, что животные, показавшиеся вдали, это лошади. Но когда те приблизились, она заметила разницу: они были немного меньше, уши были длиннее, а хвост — короткий, покрытый шерстью, как и все тело, — кончался более темной кисточкой. Шерсть, красновато-коричневая на спине и боках, была намного светлее на брюхе и ногах. По хребту шла темная полоса.

Эйла сравнила их окраску с лошадиной. Шкура большинства степных лошадей имела нейтральный серовато-коричневый оттенок, как у Уинни. Темно-коричневая окраска Удальца была нетипичной. Густая жесткая грива кобылы с ее темно-серой гаммой продолжалась такого же цвета полосой вдоль спины вплоть до хвоста. Ноги у копыт были темнее по цвету. Почти черные. Гнедой окрас жеребца был слишком темным, чтобы можно было различить черную полосу на хребте, но черные грива, хвост и ноги говорили о принадлежности к породе.