Каллиграф - Эдвард Докс Страница 39

При всем желании я не мог определить, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Во всяком случае, ни по выражению лица, ни по интонации сказать это было нельзя.

– Нет, спасибо. Не сейчас. Может быть, позже.

– Хотя бы честно. – Она достала из пачки сигарету, из кармана – зажигалку и закурила. – Скажите, а вы всем вновь прибывшим даете возможность прокатиться на катере и должным образом просветиться? Должна признать, с вашей стороны это очень благородно.

– Обычно я сосредотачиваюсь на пожилых людях. Это самое меньшее, что я могу для них сделать. Они переезжают в наш район и выглядят здесь такими… потерянными.

Она улыбнулась.

Всю дорогу по Риджентс-каналу мы продолжали беседовать, потом говорили в темноте туннеля Майда-хилл, потом прошли поворотный бассейн Уайдуотер, где суда обычно избавлялись от своего груза возле старой угольной станции и где парочка мужчин молча сидела на корточках с неподвижными удочками в руках. Через некоторое время, хотя лондонское солнце все еще было ярким и самоуверенным, мы обнаружили, что дрейфуем вдоль берега Риджентс-парка, оставляем по левому борту сады Гроув-хауса, а по правому – элегантные виллы Джона Нэша… Должен отметить, что чувство юмора Мадлен было несколько обескураживающим: сухое, как пустыня после двухсотлетней засухи. Ее раскрепощенность и спокойствие обладали необычайно сильным эффектом: они нервировали и в то же время расслабляли меня. Я подумал, что причиной этого, наверное, стали ее многочисленные путешествия.

Короче, все шло хорошо – даже слишком хорошо. Безусловно слишком хорошо для того, чтобы все испортить жалким, идиотским вопросом, вроде: «У вас есть друг?», или «Могу я узнать, вы сейчас одна или у вас кто-то есть?», или «Прав ли я, полагая, что вы ни с кем не встречаетесь – я имею в виду, с мужчиной? Или вы видите кого-нибудь подходящего прямо сейчас? Если так, то каковы ваши ожидания и намерения?» Ни в коем случае. Такие вопросы ни при каких обстоятельствах задавать нельзя. Особенно сейчас, когда она сидит рядом, такая близкая и настоящая. Так что я постарался выкинуть всю эту чушь из головы. Весь дальнейший путь по водным артериям Лондона, мимо птичника, зоопарка и плавучего китайского ресторана, мы мирно беседовали, пока благополучно не причалили в Кэмдене. Мы болтали и шутили, и постепенно мое беспокойство улеглось. Я действительно перестал задавать себе глупые вопросы.

– Не могу сказать, что хочу поехать в Австралию. Даже, пожалуй, не хочу. То есть взгляните вокруг, – я сделал широкий жест, не указывая ни на что конкретно. – У меня нет никакой необходимости ехать в Австралию. Австралия сама придет к нам.

Прогулявшись в толпе австралийцев по Кэмденскому рынку и приняв решение не покупать товары для ароматерапии или этнические ковры у сиявших вечной улыбкой австралийских торговцев, мы зашли в небольшое кафе, чтобы выпить перед тем, как отправиться в обратный путь. И вот мы наконец сидим в заведении, которое можно назвать разве что австралийским этническим пабом, и слушаем нечто, подозрительно напоминающее австралийскую рок-музыку. А обслуживали нас два австралийских бармена, которые в ответ на просьбу Мадлен принести напитки разыграли перед нами настоящий комический мини-спектакль – импровизированный, но вполне забавный: они устроили шуточное соревнование за право обслужить ее первым, едва не кувыркались друг через друга, хлопали в ладони, строили рожи. Действительно, выглядело это довольно смешно.

Я осторожно попробовал австралийское вино.

– Подумать только: в Лондоне живут миллионы и миллионы австралийцев – куда бы ни пошел, везде австралийцы. В некотором роде Лондон – это та же самая Австралия. Слава Богу, без кенгуру или аборигенов – и все же по всему городу, сегодня, сейчас, когда мы говорим, эти люди заняты приготовлением барбекю. Даже мои друзья-киприоты, проживающие на Эджвер-роуд, то и дело употребляют австралийские словечки, – тут я нарочито глубоко вздохнул. – О, конечно, мы предпринимали отчаянные усилия, чтобы изолировать их, изгнать их на другой край света, но теперь мы столкнулись с очевидным фактом: это не сработало. Они все возвращаются – один за другим, – чтобы отомстить. Собственно говоря, в Австралия наверняка уже никого не осталось.

Она рассмеялась:

– И все равно, я думаю, вам имеет смысл туда доехать.

– Но я европеец. Я не люблю сумчатых. Я люблю историю, литературу, музыку, династические сражения в вырождающихся монархиях. И все такое.

– Ну, что же, вы многое теряете. Потому что это по-настоящему красивая страна, – она выпустила изо рта кольцо голубого сигаретного дыма. – Вы когда-нибудь занимались дайвингом?

– Нет… Никогда.

– Я так и думала.

– Что вы имеете в виду?

– Вы не похожи на дайвера.

– А как выглядят дайверы?

– Они немного… знаете, как бы это сказать… круче.

– Немного круче! – я постарался сделать вид, что не обиделся.

– У дайвера не нашлось бы корзинки для пикника.

– Я взял ее напрокат…

– В самом деле?

– У друга – профессионального дайвера, который живет этажом выше. Причем у него был широкий ассортимент на выбор. У него целая коллекция корзин для пикника.

Она фыркнула:

– Я только хотела сказать, что вам полезно было бы немного расширить свой горизонт. Поехать и посмотреть Австралию. Отправиться на Большой Барьерный риф, потому что на самом деле вы даже не знаете, о чем говорите. Серьезно, вы должны на это посмотреть. Только подумайте: еще каких-то сто лет назад, чтобы объехать мир, нужно было потратить, по крайней мере, несколько месяцев, а путешественника преследовали болезни, природные катаклизмы, опасности, причиной которых были и человек, и природа. Даже поездка в Шотландию была вполне достойна эпоса. А сегодня несколько часов пути, несколько сотен долларов – и вы попадаете в любую точку мира. Как можно не радоваться этому? Как вы можете не воспользоваться этими достижениями? Вы просто узко мыслящий и, знаете ли, ограниченный человек. Как это говорят? Жизнь без открытий не стоит того, чтобы жить, – она пожала плечами. – Кажется, так. В любом случае, никогда не знаешь заранее, как поездка может расширить кругозор.

Еще раз «черт!».

– Вы говорите о месте. А я – о людях – вставил я.

– Давайте поговорим о людях, если хотите. – У нее на лице появилось задумчивое выражение. – Я, например, как раз из Австралии. Родилась там и выросла.

«Черт, черт, черт…»

На обратном пути она предоставила меня самому себе и только через некоторое время сделала шаг, чтобы вывести меня из отчаяния.

– Может, пришло время съесть сэндвичи? – предложила она.

– А откуда вы знаете, что я взял с собой сэндвичи?

– Я заглянула в вашу корзинку, когда вы ходили за водой, – она виновато улыбнулась, хотя было очевидно, что никакого раскаяния не чувствует.