Друзья Бога - Сергей Слюсаренко Страница 4

Оторопевший англичанин не успел его остановить, и Топо и вправду как мышка юркнул в трюм и через мгновение вытащил смущенного и упирающегося Андреа.

— Вот это мой товарищ! Он все расскажет! Он и по-английски понимает, — тарахтел Топо без умолку.

— С чего ты взял, что я говорю по-английски? — возмутился Андреа.

— Ты из Британии? — перебил мальчиков строгий голос.

Голос принадлежал статному человеку в широкополой шляпе с белым плюмажем. Высокие ботфорты из мягкой кожи делали его фигуру стройнее. Рука лежала на эфесе шпаги, усыпанной бриллиантами. Изумрудный жилет оттенял белизну шелковой рубахи с широкими рукавами. Только алое пятно крови на рукаве напоминало о том, что этот человек только что участвовал в кровавой схватке.

— Нет, я из Амалфи, — на безупречном английском ответил Андреа. — Меня зовут Андреа, я воспитанник монастыря капуцинов. Был воспитанником.

— Ты мало похож на жителей Тирренского побережья. Но это дело твое, не хочешь — не говори. Ты можешь рассказать, что произошло в Амалфи? Я капитан Питер Стейтс, к вашим услугам. — Капитан несколько церемонно и нарочито поклонился. — Тебя проводят в мою каюту, где я с интересом послушаю твой рассказ.

Стейтс жестом отдал приказ одному из офицеров, и тот проводил Андреа на корму через дверь, ведущую вниз, в капитанскую каюту. Андреа, никогда не бывавший на корабле, чуть не упал, споткнувшись о высокий комингс. [11]

Мальчик, проведший всю свою жизнь в монастыре и не видевший жилья менее скромного, чем монашеская келья, оторопел от роскоши капитанской каюты. Золоченые рамы, золотые и хрустальные кубки на столе, дорогое оружие на стенах, шелк с серебряным шитьем, устилающий кожаный диван, — все это было непривычно для него и поражало воображение. Мальчик скромно присел на дубовый табурет, стоящий возле капитанского стола. Невиданные никогда морские инструменты, громадная колба песочных часов и карта, украшенная в углу дивными рисунками, — Андреа чувствовал, что попал в чужой, странный и манящий мир. Мир приключений, морей и дальних странствий. Осторожно, чтобы не разбить ненароком, бывший воспитанник капуцинов перевернул часы. Заструился желтый песок из далекой Сахары, отсчитывая новое время. И новую жизнь.

Всему свое время… Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать.

Еккл. 3:1,4

Галеон «Юникорн» несся под английским флагом по Средиземному морю на запад, к Гибралтару. В капитанской каюте Стейтс держал в руках хрустальный кубок венецианской работы, наполненный марсалой, и слушал рассказ Андреа о нападении мавров на Амалфи. Казалось, Стейтс относился совершенно бесстрастно к рассказу мальчика, но как только тот окончил, капитан вскочил и нервно заходил вдоль стола.

— Собаке собачья смерть! — прорычал он. — Пусть его грязная шебека с висельниками пугает всех мавров до скончания века!

Капитан посмотрел на недоуменное лицо мальчика и добавил:

— Пашу и этого изменника, Эстебана, мы повесили, а корабль их пустили в дрейф. Пусть поплавают. — Англичанин был очень взволнован. — Я был в Амалфи совсем недавно, я поклонялся мощам апостола Андрея. Мне невозможно представить, что мусульмане топтали святыню. Сожгли монастырь… Но ничего, я решил, что сделаю так, как вы и просите.

— Мы просим? — не понял Андреа.

— Твой друг Топо просил за себя и за тебя, и я согласен. Оставайтесь юнгами у меня на корабле. Вы станете хорошими моряками. Иди, твой друг ждет тебя на палубе.

Андреа, так и не закрыв рот от удивления, как сомнамбула, покинул капитанскую каюту.

На палубе, устроившись на рустере [12]грот-люка, с независимым видом морского волка сидел Топо. Довольная физиономия мальчика говорила, что он уверен в том, что жизнь удалась.

— Ты что придумал? — набросился Андреа на Топо. — Какие юнги? Кто тебя просил? Мне надо в монастырь! Я не хочу быть моряком! Почему ты за меня распоряжаешься?

— Во-первых, не моряком, а капером! [13]«Юникорн» — каперское судно. Во-вторых, в какой монастырь? Ты сам говорил, что его сожгли. И, в-третьих, кто отомстит за твоего аббата? — как ни в чем не бывало возразил Топо.

— Не твое дело! А ты о родителях своих подумал?

— Мой папаша только рад будет, что один из двенадцати его отпрысков слез с шеи. Ты думаешь, он вообще помнит обо мне? — Топо поднялся с люка и, отряхнув штаны, заявил; — Хватит скулить, пошли, шкипер нас ждать не будет! Пока ты там болтал у капитана, я тут все уже разведал!

Топо решительно зашагал к полубаку и, не доходя до него, нырнул в открытый люк. Задержавшись на лестнице, он жестом позвал за собой Андреа. Вздохнув и подобрав балахон, Андреа поплелся за Топо.

— Эй, отче, грехи не отпустишь? — раздался голос откуда-то сверху.

Андреа от неожиданности вздрогнул и перекрестился. Дружный хохот корабельной команды, которая все это время, рассевшись кто на шкафуте, [14]кто на краю квартердека, [15]кто и просто на бочках вдоль борта, наблюдала за мальчиками, смутил Андреа окончательно. Мальчик рванулся к люку, где его поджидал Топо, но, споткнувшись о плохо подобранный балахон, растянулся на палубе. Очередной взрыв хохота вывел его из себя. Оскорбленный Андреа вскочил, схватил первую попавшуюся под руку палку и, встав в боевую позу, закричал:

— Кому смешно, идите сюда, сейчас я отпущу грехи! — И вызвал еще больший смех.

— А ну, заткнитесь, уроды! Делать нечего? — раздался спокойный хриплый голос.

На плечо Андреа легла тяжелая рука. Мальчик затравленно оглянулся. У него за спиной стоял немолодой человек в черном камзоле грубого сукна, в треуголке без всяких украшений. Его короткие штаны были подвязаны узлом под коленями поверх серых чулок. Тупоносые туфли были начищены до зеркального блеска.

— Не обращай внимания, они люди грубые, но добрые, — успокоил мальчика человек, забирая у Андреа из рук швабру, которую тот продолжал держать с воинственным видом. — Я боцман, зови меня мистер Коэн. Ребята просто рады новому человеку в команде, вот и веселятся. Иди к своему дружку, получите обмундирование. Пусть потом шкипер вам покажет ваше место. Его зовут Голди, Джон Голди.