Божество пустыни - Уилбур Смит Страница 40

Но сейчас она шла пешком, и я заметил, что ее тащат два араба. Я побежал вперед, чтобы внимательнее осмотреть следы. Мое облегчение сменилось гневом, когда я увидел, что одна ее ступня кровоточит. Техути порезалась об острый обломок кремня, одного из тех, что усеивали поверхность песка.

След был ясный и четкий. Я не сомневался, что Техути угнал отряд, направившийся на север; однако я знал, что гнев может помешать мне рассуждать здраво. Мне требовалась двойная уверенность.

– Оставайся на месте, пока не позову, – крикнул я Зарасу.

Оставив его, я пошел по следу. Прошел сто двадцать шагов, и следы Техути исчезли. Но меня это не слишком озаботило.

Я мог сказать, что ее подхватил один из арабов, вероятно, сам аль-Хавсави. Теперь она, вероятно, вновь сидела позади него на лошади. Об этом говорили не только отпечатки, но и отчетливая аура, исходившая от головы Хатор, которую я держал в правой руке.

Я оглянулся и знаком велел Зарасу присоединиться ко мне. Он привел моего верблюда. Я сел верхом и повел отряд вперед, за арабами, которые поехали на север, прихватив с собой Техути.

Мы ехали по слабо всхолмленной равнине, а когда поднялись на очередной холм, я почувствовал, как слабеет аура, исходящая от золотого амулета Техути. Я резко остановил верблюда и медленно осмотрел пустынную местность.

– Что тебя тревожит, мой господин?

Зарас подвел своего верблюда к моему.

– Все-таки Техути здесь не проходила, – убежденно сказал я. – Шакал обманул нас.

– Это невозможно, Таита. Я тоже видел ее следы. Сомнений быть не может, – возразил он.

– Иногда ложь увидеть легко, а правда остается скрытой, – сказал я и повернул голову верблюда.

– Не понимаю, мой господин.

– Я хорошо это знаю, Зарас. Многое ты никогда не поймешь. Поэтому не стану тратить время на объяснения.

Это было некрасиво, но мне требовалось на ком-то сорвать раздражение.

Я слышал приглушенное ворчание и жалобы людей, хотя и негромкие, когда всадникам прошлось повернуть и ехать обратно. Зарас резким приказом заставил их замолчать.

Я вернулся к тому месту, где следы ног Техути обрывались и ее подняли в седло. Спешился и отдал повод верблюда одному из своих людей.

Мне было ясно – я что-то упустил и по-прежнему не замечаю что.

Я опять прошел туда, где бедуины разделились, и стал внимательно рассматривать почву. «Нет ли следов, идущих в противоположном направлении?» – подумал я. Ответ: таких следов нет. С того места, где разбойники разделились, все продолжали двигаться вперед, никто не повернул обратно.

Однако я знал, что смотрю на ответ к загадке, но не вижу его.

– Она должна была вернуться, – прошептал я. – Она не пошла дальше со вторым отрядом, значит, где-то она должна была пойти вспять.

Я задумался. Почему я сказал «вспять»? В этих обстоятельствах оно было неверным, а мой выбор слов обычно безупречен.

– Человек не ходит вспять. – Теперь я говорил вслух. Я знал, что близок к разгадке. – Человек либо поворачивает назад, либо идет обратно…

Я снова замолчал. Вот оно! Я понял!

Я бегом вернулся туда, где обрывались следы босых ног Техути.

Поскольку я знал, что искать, я увидел сразу. Еще один след мужских ног, который как будто шел в том же северном направлении, что и весь отряд. Однако я заметил некоторые отличия.

Эти странные отпечатки начались там, где исчезли следы Техути. Они накладывались на другие отпечатки. Тот, кто их оставил, нес большую тяжесть. И, что еще важнее, задник сандалий отбрасывал песок назад… в то время как носок должен был отбрасывать песок вперед.

– Эти отпечатки оставил Шакал. – Я понял это; заговорив, я почти видел, как это происходило. – Вначале он поставил Техути наземь там, где шайка разделилась. Он заставил ее идти перед его лошадью вслед за северным отрядом. Проехав двести шагов, он спешился. Отправил свою лошадь с северным отрядом. Потом подхватил Техути и понес ее назад, туда, где его ждал другой отряд; но на этот раз шел задом наперед, неся Техути на плече. В первом отряде их с Техути ждала лошадь. На этой лошади он увез Техути с южным отрядом, предоставив нам гнаться за северным. Дьявольская хитрость!

Я мрачно улыбнулся.

– Но я хитрее, – довольно сказал я вслух.

Зарас и его люди смотрели на меня с недоумением и полным непониманием, которое только усилилось, когда я отвернулся от следов Техути и повел людей назад, туда, где два отряда бедуинов разошлись.

Отправляясь преследовать меньшую, южную, группу, я ожидал возражений от Зараса или кого-нибудь из его людей, и был разочарован, когда никто из них не набрался храбрости оспорить мое решение. С каждой лигой к югу тепло, которое излучала голова богини у меня в руке, становилось все сильнее.

Я понимал, как сейчас должна страдать Техути. Когда Шакал схватил ее, на ней было только легкое платье. Оно не защитит ни от жесткого деревянного седла, ни от жаркого солнца. Я видел кровь из ран на ее ступнях, потому что ей пришлось идти пешком. Ноги у египетской царевны нежнее, чем у крестьянской девушки.

У меня оставалось единственное утешение: Шакал не позволит ни себе, ни своим людям осквернить это едва созревшее тело. Девственная, Техути очень ценна. Он достаточно умен, чтобы понимать: на полученный за Техути выкуп он купит десять красивых рабынь. Тем не менее мне очень хотелось ехать еще быстрее, гнать верблюдов, пока не обессилеют, чтобы хоть на час сократить ее мучения.

Меня остановило мое обычное здравомыслие. Я знал, в распоряжении Шакала есть еще несколько отчаянных уловок и мне нужно что-то оставить про запас, чтобы противопоставить им. Я вел верблюдов небыстрым шагом, но остановок на отдых и питье больше не делал. Мы ехали все утро.

За час до того как солнце достигло зенита, я первым поднялся на очередной хребет из плотного известняка и, достигнув вершины, увидел обширную территорию много лиг в поперечнике. Это была долина гигантских природных скульптур, созданных ветрами вечности. Бастионы и вершины из окаменевшего красного известняка поднимались так высоко, что, казалось, касались брюха светло-синего неба, но их подножия были обглоданы ветром, так что превратились в тонкие столбы с едва уравновешенными массивными верхушками.

Мои глаза, самые старые в отряде, как всегда, оказались самыми острыми. Я первым заметил беглецов. Но, даже когда я показал их Зарасу и его людям, те не увидели отряд в тени у основания одного из этих гигантских каменных монолитов. Надо отдать им должное: горячий воздух, поднимаясь от земли, дрожал, создавая миражи и искажая картину.

Но тут солнечный луч отразился от клинка или от наконечника копья, и это сразу привлекло их внимание. За моей спиной послышались торжествующие крики и кровожадные проклятия, но я знал, что худшее впереди. Перед нами были отчаянные люди, а Техути грозила самая большая опасность с тех пор, как ее схватил Шакал.