Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн Страница 43

Сама стихия, казалось, стала на сторону «Аляски» и покровительствовала ей. В течение десяти дней ветер почти непрерывно дул с юго-запада, что позволяло проходить в среднем по девять-десять узлов, не разводя топок. Это давало нашим путешественникам большие преимущества, не говоря уже о том, что ветер оттеснял к северу плавучие льды, облегчая тем самым плавание. За десять дней «Аляске» лишь несколько раз встретились небольшие скопления пакового дрейфующего, или «гнилого», льда, как обычно называют полярные мореплаватели наполовину растаявшие остатки зимних ледяных полей.

На одиннадцатый день разразилась снежная буря, которая, в сочетании с густым туманом, сильно замедлила ход корабля. Но утром двадцать девятого июля солнце вновь засияло во всем своем блеске, и путешественники неожиданно увидели вдалеке восточную оконечность Большого Ляховского острова.

Эрик тотчас же распорядился обогнуть его, чтобы проверить, не укрылся ли «Альбатрос» в какой-нибудь бухте, и вместе с тем защитить судно от встречного ветра. Когда пароход обошел весь остров, капитан «Аляски» приказал бросить якорь приблизительно в трех милях от южного берега; потом сел в шлюпку вместе со своими тремя друзьями и шестью матросами. Через полчаса бот вошел в довольно глубокую бухту.

Эрик не случайно выбрал для стоянки именно южный берег. Если Патрик О'Доноган действительно думал сбывать мамонтову кость сибирским купцам и не собирался при первой же оказии покинуть остров, на который сам пожелал высадиться, то он должен был выбрать для жилья такое место, откуда легко наблюдать за морским простором. Кроме того, почти с полной уверенностью можно предположить, что это место будет расположено на возвышенности, поближе к сибирскому побережью. Наконец, необходимость найти укрытие от полярных ветров также должна бы побудить его обосноваться на южной стороне острова.

Высадившись на берег, путешественники немедленно отправились на поиски Патрика О'Доногана. Почти час шли они вдоль прибрежной полосы, пробираясь между валунами или перепрыгивая с одного камня на другой, но не встретили ничего, что говорило бы о присутствии здесь человека. Как вдруг доктор Швариенкрона остановился и показал рукой на возвышенность — там все увидели одинокое жилище, хорошо защищенное от ветров цепью холмов и обращенное входом к югу. К их величайшему изумлению, эта хижина, умело построенная в форме правильного куба, была белого цвета и казалась оштукатуренной известкой. Ей не хватало только зеленых ставен, чтобы походить на марсельский деревенский домик или американский коттедж.

Поднявшись на пригорок и подойдя к хижине, они поняли, откуда эта поразительная белизна: домик был сложен из огромных костей, хорошо пригнанных друг к другу и искусно скрепленных между собой. Потому он и выглядел издали таким белым. При всей необычности этого строительного материала сама мысль о его использовании казалась здесь вполне естественной. На острове с очень скудной растительностью не было ничего, что могло бы служить для постройки жилья, кроме огромных обломков костей, которыми были усеяны все холмы и возвышенности. Стоило только доктору Швариенкроне посмотреть на них, чтобы с первого же взгляд обнаружить останки мамонтов, бизонов и зубров.

Дверь была открыта настежь. Войдя в хижину, четверо путешественников убедились, что в единственной комнате этого жилища еще совсем недавно кто-то жил. В очаге, сложенном из трех больших камней, головни покрывала та легкая, словно вата, зола, которая разлетается от малейшего дуновения. Кровать — деревянная рама с натянутым на нее матросским гамаком — еще хранила отпечаток человеческого тела.

На этом гамаке Эрик сразу же заметил клеймо «Веги».

Большая плоская кость — лопатка ископаемого животного, положенная на четыре берцовые кости — образовывала некое подобие стола, на котором виднелись крошки морских сухарей, оловянная чарка и деревянная ложка шведской выделки.

Без сомнения, они находились в доме Патрика О'Доногана, и, судя по всему, он покинул его совсем недавно. Не для того ли, чтобы уехать с острова? Или, наоборот, чтобы его обследовать?

Разрытая земля и канавы вокруг хижины, штук двадцать мамонтовых бивней, сложенных в ряд на ровной вершине холма, свидетельствовали о том, что трудились здесь довольно усердно. Очевидно, раскопки велись для того, чтобы извлечь на поверхность останки давно исчезнувших животных. Путешественники окончательно в этом убедились, когда заметили, что бивни отсутствовали почти у всех валявшихся здесь скелетов слонов и мамонтов. Значит, жители сибирского побережья успели подобрать клыки, не дожидаясь прибытия Патрика О'Доногана. Потому ирландцу и пришлось заняться раскопками. Впрочем, клыки, которые ему удалось найти в подпочвенном слое, не отличались высоким качеством.

Но недаром же молодой врач с «Веги», так же как и хозяин «Красного якоря» в Нью-Йорке, утверждали, что лень — это отличительная черта Патрика О'Доногана! Вряд ли у него надолго хватило терпения для такого неблагодарного и малоприбыльного груда. Вполне допустимо, что при первой же возможности он предпочел покинуть Большой Ляховский остров. Единственную надежду застать еще здесь ирландца давали только следы его недавнего пребывания в хижине.

Еле заметная тропинка, спускавшаяся по противоположному склону, вела к берегу моря. Путешественники пошли по ней и вскоре очутились у котловины, в которой от таяния снегов образовалось маленькое пресное озеро, отделенное от моря скалистой грядой. Тропинка тянулась дальше, по краю этого водоема, и, огибая береговые скалы, обрывалась у естественной гавани.

На песчаной отмели друзья увидели брошенные сани и уголья от недавно погасшего костра. Эрик тщательно осмотрел берег, но не обнаружил никаких следов, оставленных отчалившей лодкой. Он уже возвращался к своим спутникам, когда заметил под кустом, недалеко от того места, где был разведен костер, какой-то ярко окрашенный предмет. Это была жестянка из-под мясных консервов, называемых обычно «тушенкой», которой наполняют теперь продуктовые кладовые на всех кораблях. С первого взгляда находка не представляла ничего особенного, так как Патрик О'Доноган был обеспечен продовольствием с «Веги». Но внимание Эрика привлекла приклеенная к жестянке печатная этикетка с именем фабриканта: «Мартинес Доминго, Вальпараисо».

— Значит, здесь был Тюдор Броун! — тотчас же воскликнул Эрик.— Нам говорили на «Веге», что «Альбатрос» стоял в Вальпараисо. Именно туда он телеграфировал, чтобы судно ждало его в Ванкувере!… Ведь не с «Веги» же эти чилийские консервы, к тому же еще совсем свежие!

Доктор Швариенкрона и Бредежор сначала не согласились со столь категоричным утверждением, но Эрик, продолжавший тщательно осматривать свою находку, вдруг наткнулся на одну деталь, окончательно опровергшую всякие сомнения: на крышке, по-видимому поставщиком консервов, было нацарапано: «Альбатрос».

— Теперь все ясно! — воскликнул он.— Англичанин высаживался в этой бухте, а матросы, ожидая хозяина, завтракали у костра. Тюдор Броун поднялся на холм к ирландцу и увез его отсюда — по доброй ли воле или насильно, не все ли равно! Я до такой степени уверен в этом, как будто вижу все собственными глазами.