Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн Страница 44

Но, несмотря на свою уверенность, Эрик решил подробно осмотреть остров, чтобы окончательно удостовериться в отсутствии Патрика О'Доногана. Не прошло и часа, как удалось выяснить, что остальная часть острова совершенно необитаема: ни одной тропинки и никаких следов животных. Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулись дюны и песчаная равнина, без всякой растительности, без птиц, без насекомых, без всего того, что могло бы нарушить царившее здесь безмолвие. И только повсюду на поверхности острова были разбросаны огромные кости, как если бы целые полчища мамонтов, носорогов и зубров пришли сюда в незапамятные времена искать спасения от какой-то страшной катастрофы и погибли на этом затерянном клочке земли. А вдали, за дюнами и холмами, подобно гигантской завесе, тянулась горная цепь, покрытая снегами и вечным льдом.

— Вернемся! — сказал доктор Швариенкрона.— Дальнейший осмотр бесполезен. Всего этого вполне достаточно, чтобы заключить, что Патрик О'Доноган не заставил себя долго упрашивать.

Поездка на остров заняла четыре часа. Как только шлюпка вернулась, «Аляска» снова тронулась в путь. Эрик не скрывал, что теперь у него не осталось никакой надежды. Броун, выиграв в скорости, первый прибыл на Большой Ляховский остров и, без сомнения, увез Патрика О'Доногана. Отныне вряд ли удастся когда-нибудь его разыскать! Человек, способный проявить такую бешеную энергию, чтобы найти ирландца на краю света и вывезти его из этого Богом забытого места, конечно, позаботится и о том, чтобы следы их потерялись навсегда. Мир велик, и весь морской простор открыт перед «Альбатросом»! Как узнаешь, в каком направлении он увозил О'Доногана и его тайну?

Вот о чем размышлял капитан «Аляски», прохаживаясь по юту, после того как приказал держать курс на запад, к мысу Челюскин. И к этим печальным размышлениям прибавлялись еще угрызения совести. Как он мог разрешить своим друзьям разделить с ним все опасности и трудности этой вдвойне бесполезной экспедиции? Ведь Тюдору Броуну не только удалось найти Норденшельда раньше, чем «Аляске», но и опередить ее на пути к Ляховским островам! И они вернутся в Стокгольм — если только им будет суждено туда вернуться! — не выполнив ни одной из поставленных перед экспедицией задач. По совести говоря, не слишком ли большое невезенье?… Так пусть хотя бы благополучное прибытие «Аляски» в Стокгольм послужит дополнительным подтверждением важности плавания «Веги»! Пусть благодаря их опыту подтвердится возможность использования Северо-восточного пути! Любой ценой нужно достигнуть мыса Челюскин, разделяющего море Лаптевых и Карское море, и обогнуть его с востока на запад! Любой ценой нужно вернуться в Швецию через Карское и Баренцево моря!

И вот к этому опасному мысу Челюскин, еще недавно считавшемуся непреодолимым, «Аляска» шла теперь на всех парах. Путь, по которому она следовала, не повторял в точности маршрута «Веги», вышедшей из устья Лены, где она останавливалась, перед тем как отправиться к Ляховским островам. У Эрика не было никакой необходимости приближаться к берегам Сибири. Оставив по правому борту острова Столбовой и Семеновский, отмеченные четвертым августа в судовом журнале, «Аляска» взяла курс прямо на запад, следуя почти точно по 76-й параллели, и плавание ее проходило так успешно, что за восемь дней она преодолела расстояние в тридцать пять градусов, от 140° до 105° восточной долготы от гринвичского меридиана. Конечно, пришлось израсходовать немало топлива, так как «Аляска» почти все время шла против ветра. Но Эрик справедливо считал, что следует все поставить на карту, чтобы по возможности быстрее выбраться из этих опасных мест. Нужно только дойти до устья Енисея, а там уж легко будет запастись углем.

Четырнадцатого августа, в полдень, все небо и горизонт заволокло таким густым туманом, что стало невозможно вести наблюдения по солнцу. И все же удалось установить, что «Аляска» уже приближалась к Большому Азиатскому мысу. Эрик приказал принять все меры предосторожности и замедлить скорость, а к вечеру велел и вовсе остановиться. Такая предусмотрительность оказалась не лишней. На следующий день лот показал глубину всего лишь в тридцать футов. Часом позже моряки заметили землю. «Аляска» лавировала до тех пор, пока не достигла бухты, где и бросила якорь.

Было решено пристать к берегу не раньше, чем рассеется туман. Но миновали пятнадцатое и шестнадцатое августа, а туман и не думал исчезать. И тогда Эрик все же высадился на землю вместе с Бредежором, Маляриусом и доктором.

После беглого осмотра они убедились, что бухта, в которой «Аляска» стала на якорь, находилась в самой северной точке мыса Челюскин, между двумя песчаными отмелями. Плоские берега равномерно поднимались к югу, образуя холмистую возвышенность, и сливались с горами высотой в триста — четыреста метров, которые иногда проглядывали сквозь просветы в пелене тумана. Снега и льда нигде не было видно, за исключением прибрежной полосы. На глинистой почве буйно разрослись мак, лишайник и багульник. Пустынные берега оживлялись стаями диких гусей и уток да еще десятком моржей, вылезших из воды. На одном из скалистых выступов лежал, развалившись, белый медведь. Если б не туман, обволакивавший все вокруг густой завесой, то общий вид этого знаменитого мыса Челюскин не казался бы особенно суровым, несмотря на ту печальную славу, которой он пользовался в течение столетий.

Направляясь к восточной стороне бухты, путешественники заметили на вершине одного холма нечто вроде обелиска. Когда подошли ближе, оказалось, что это был cairn — груда камней, поддерживавших колонну, сделанную из толстого древесного ствола. На ней были две надписи. Первая гласила:

«19 августа 1878 г. «Вега», шедшая из Атлантического океана, обогнула мыс Челюскин на пути к Берингову проливу».

И вторая:

«12 августа 1879 г. «Альбатрос», выйдя из Берингова пролива, обогнул мыс Челюскин на пути к Атлантическому океану».

Еще раз Тюдор Броун опередил «Аляску»! Всего только четыре дня назад он сделал эту надпись! В глазах Эрика она приобретала жестокий и насмешливый смысл и как будто говорила ему: «Ты будешь проигрывать до конца! Все твои усилия бесполезны!… Норденшельд совершил открытие, а Тюдор Броун его подтвердил! Тебе же остается только униженным вернуться восвояси, ничего не открыв, ничего не найдя и ничему не научившись!»

Он собирался уже уйти, не оставляя никаких отметок на деревянной колонне, но доктор Швариенкрона не захотел остаться в долгу. Вынув из кармана нож, он вырезал следующие слова:

16 августа 1879 г. «Аляска», шедшая из Стокгольма, через Атлантический океан, Баффинов залив, американские арктические проливы, Сибирские моря, обогнула мыс Челюскин, завершая первое в мире кругосветное плавание в полярных водах.

Магическая сила слова! Этой простой фразы, напомнившей капитану «Аляски» о том, какой географический подвиг он почти уже совершил, даже и не помышляя об этом, было достаточно, чтобы вернуть ему хорошее настроение. Действительно, «Аляска» наперекор всему заканчивала первое в мире полярное кругосветное плавание. Предшественники Эрика, преодолев североамериканские морские проливы, открыли Северо-западный проход. Норденшельд и Тюдор Броун обогнули мыс Челюскин и прошли Северо-восточным путем! Но еще никому до Эрика не удалось проплыть от одного прохода до другого, описав вокруг полюса в арктических морях полную окружность в 360°! Ведь «Аляске» осталось покрыть еще только 80°, чтобы замкнуть круг. На последний от резок пути понадобится еще, самое большее, десять дней. Воодушевленные такой перспективой, путешественники теперь только и думали об отплытии. Правда, Эрик еще надеялся дождаться ясного дня, но туман, казалось, был хронической болезнью мыса Челюскин, и через сутки с наступлением нового утра, не предвещавшего солнца, он отдал приказ поднять якорь.