Форт Росс - Дмитрий Полетаев Страница 54

— Так точно, товарищ подполковник! — просияв, воскликнул молодой человек. — Разрешите идти?

— Идите, — отворачиваясь, произнесла Дарья Валентиновна.

Залихватски щелкнув каблуками и кивнув головой ей в спину, агент развернулся и чуть ли не строевым шагом направился к двери. Было видно, что его просто распирало от радости. Когда дверь за ним закрылась, Дарья Валентиновна наконец позволила себе немного расслабиться. Она снова плюхнулась на плюшевый диван и, сняв туфли, положила ноги на спинку впереди стоящего кресла.

— Детский сад! — произнесла вслух молодая женщина. Нажав кнопку на пульте, она притушила в зале свет и закрыла глаза.

Лета 1825-го, декабря 13-го. Санкт-Петербург. Дом Российской Американской Компании. За день до восстания на Сенатской.

Члены совета директоров Российской Американской Компании уже давно разъехались, когда Рылеев провожал своего гостя до дверей. Их шаги гулко отдавались в опустевших залах правления компании. Прощание их происходило совершенно по-другому, нежели встреча. Теперь Кондратий Федорович был совершенно спокоен, несмотря на некоторую бледность и печаль в глазах. Гость его, напротив, выглядел взволнованным. Накинув на плечи свой дорогой плащ с меховым подбоем, полковник Синицын взял в руки перчатки и вновь повернулся к Рылееву.

— В определенном смысле я завидую вам, Кондратий Федорович! Не каждому даруется закончить жизнь так, как это предстоит сделать вам! Вы навсегда войдете в историю России как ее истинный сын! Как ее истинный герой! И неважно, что чуть-чуть под другим углом зрения… Это в конце концов не имеет значения… Поверьте, если бы эти люди пришли к власти… — Синицын многозначительно умолк, глядя Рылееву в глаза. Тот в ответ лишь глубоко вздохнул.

— Я понимаю, я надеялся, что мы смогли бы их удержать…

— Может, и смогли бы, — неожиданно согласился Синицын. — Я даже думаю, что смогли бы! — Синицын сделал особое ударение на слово «думаю». — Но… Риск велик, Кондратий Федорович! Как только мы оставляем Истории малейшую зацепку для того, чтобы хоть что-то, хоть самая малость, могло пойти не так, как задумывалось, — можете не сомневаться, обычно так и происходит! И последующие сто лет будут наполнены великими идеями с катастрофическими последствиями! Уж поверьте моему слову! Но мы стараемся что-то делать, как видите… О вашем же конкретном завтрашнем случае я вам все рассказал. Если авантюра господ офицеров Трубецкого, Пестеля и прочих удастся, то через десять лет Россия как единое государство, которое мы с вами знаем и любим, перестанет существовать. В этом уж можете быть абсолютно уверены — мы проверяли!

Кстати, нечто подобное произойдет и в конце следующего, двадцатого века. Тогда тоже будет много слов о свободе и демократии. Да только неуемные амбиции «ключевых игроков», так сказать, опять чуть не доведут страну до краха. Но тогда это будет поправимо. Время все же будет другое. А вот если бы эти события произошли в начале девятнадцатого, — Синицын театрально воздел руки кверху, — тогда это была бы национальная катастрофа! Так что помните, Кондратий Федорович, это будет национальная катастрофа! Перекресток Истории — завтра! И вы направляете ее ход! Решение, естественно, все равно остается за вами, но… я надеюсь…

— Да-да! — Рылеев как будто очнулся от спячки. — Вы можете быть уверены! Восстание завтра… не состоится!

Надевая шляпу и перчатки, Синицын как-то суетился. Рылееву показалось, что он хотел скрыть нахлынувшие на него чувства. И вдруг странный посетитель вытянулся в струнку и по-военному отдал честь Рылееву.

— Господин подпоручик! Я до конца дней своих буду ценить те несколько часов, которые мне посчастливилось провести в вашем обществе!

«Получилось несколько мелодраматично, зато правдиво», — грустно подумал про себя Синицын.

В ответ на него вопросительно и даже с некоторым удивлением глядели большие серые глаза совсем молодого еще человека. Борис Борисович действительно был очень взволнован. Не говоря больше ни слова, он развернулся и вышел на улицу.

Рылеев не спешил затворять за ним дверь. Морозный воздух приятно холодил его разгоряченный лоб. С Петропавловской крепости ахнули орудийные залпы. «Три часа пополудни, — машинально подумал Рылеев. — Какой бесконечно долгий день!»

Снег прекратился. Теперь поднявшийся с залива ветер прилежно мел мостовую снежной поземкой. Еще долго Рылеев глядел вслед странному гостю, который, надвинув на глаза шляпу и запахнувшись в плащ, не оглядываясь шагал по Синему мосту в сторону Сенатской площади.

Лета 1820-го. Калифорния. На дороге в окрестностях форта Росс.

На дороге, протянувшейся от форта Росс на юг, в сторону Испанской Калифорнии, показалась довольно живописная группа всадников. Дмитрий и Марго вели своих лошадей под уздцы, а Фимка восседал на кауром мустанге. Лошадь была приземистая, неоседланная, на индейский манер, и длинные Фимкины ноги почти доставали до земли. Друзья, видно, над чем-то потешались. Судя по смущенной Фиминой улыбке — над ним, как всегда. Фимка был облачен в полное индейское одеяние, которое составляли светло-желтые штаны из тонко выделанной оленьей шкуры, украшенные бахромой по швам, и нагрудная пластина в виде панциря, искусно составленная из раскрашенных в разные цвета косточек. На голове его было целое сооружение из перьев, которое двумя лентами-хвостами, тоже отделанными перьями, ниспадало ему за спину. На этом, собственно, Фимкин «костюм» и заканчивался. За время последних перипетий Фимка заметно постройнел. Бесследно исчез его животик. Легкий загар да семитские черты лица делали его практически неотличимым от коренных сынов американской земли. Они, кстати, следовали сзади…

В полной боевой раскраске на некотором отдалении ребят сопровождала группа конных индейцев с Песней Ручья во главе.

Вдалеке на высоком утесе высился частокол форта Росс.

— А не передумаешь? — по-видимому, продолжая начатую ранее тему, спросил Фимку улыбающийся Дмитрий. — Пройдет пара лет — и захочется обратно, в цивилизацию. Что тогда, а?

— Да нет, Дим! Не захочется… — посерьезнев, отозвался Фимка. — Мне тут… Ну, как бы вам сказать… Мне тут хочется и жить и умереть!

— Ну, Фимка, умереть тебе тут так просто не дадут! — Марго вновь перевела на шутку чрезмерную патетику момента. — С такой-то охраной!

Все невольно повернулись в сторону индейцев и Песни Ручья, которая со своим эскортом про олжал а следовать на «вежливом» отдалении, таким образом давая друзьям возможность проститься наедине. Выглядела она, надо признаться, очень эффектно! Настоящая индейская принцесса-воин! Видя, что друзья повернулись в ее сторону, она приветливо помахала им рукой.

— Ну разве только от полового истощения! — не удержалась Марго.

Все опять прыснули…

— Да ладно тебе, Марго, — добродушно ухмыляясь, отмахнулся Фимка. — Я серьезно! Только здесь я понял истинный смысл поговорки «всему свое время»! Так вот — я нашел свое ВРЕМЯ!