Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдональд Фрейзер Страница 6

Как я уже сказал, капитан был настоящим сумасшедшим. Если он рассчитывал запугать меня своими смешными угрозами – он, разжалованный преподаватель, ставший пиратом, и которому стоит только рот раскрыть в приличном обществе, чтобы оказаться в Бедламе, – то явно попал пальцем в небо. Но я понимал, что сейчас не время его разочаровывать – полоумный или нет, Спринг оставался единственной моей надеждой убраться из этой треклятой страны. И если придется терпеть его бесконечные пассажи из Горация и Овидия за время путешествия через Атлантику, так тому и быть. Я покорно допил, отодвинул стул, повернулся лицом к залу – и шагнул прямиком в кошмар.

Произошла самая обычная, повседневная вещь, и как это всегда и случается, она совершенно изменила всю мою жизнь. Возможно, ей Кастер обязан своей смертью, не знаю. Едва сделал я первый шаг от стола, располагавшийся у стойки высокий мужчина громко расхохотался и непроизвольно отступил назад, случайно зацепив меня плечом. Миг – и я уже шмыгнул ему за спину, пряча лицо. Но он толкнул меня и намерен был принести извинения.

– Прошу прощения, сэр, – говорит он.

Его глаза встретились с моими и расширились; добрых три секунды мы молча смотрели, узнавая друг друга. Да, я узнал это лицо: щетинистые баки, шрам на щеке, далеко выступающие вперед нос и подбородок и глубоко посаженные глаза. Я узнал его прежде, чем в памяти всплыло имя: Питер Омохундро.

Разве не доводилось вам переживать такие маленькие встречи? Человек, которому ты должен, парень, жена которого флиртовала с тобой, или семейство, чьим приглашением ты пренебрег, или какой-нибудь хам, прилюдно тебя оскорбивший. Омохундро трудно было отнести к перечисленным случаям – во время последней нашей встречи я был занят тем, что прятал украденного у него раба; гремели выстрелы, и он гнался за мной с явно читавшимся в глазах намерением убить, почему мне пришлось вплавь добираться до берега Миссисипи. Но принцип тот же самый, поэтому я, смею похвастать, прибег к проверенному средству.

Не раскрывая рта, я пробормотал извинения, развязно кивнул и поспешил к выходу. Такие вещи срабатывают, но только не с этим лишенным воспитания ублюдком. Он издал богохульственный клич и схватил меня за воротник обеими руками.

– Прескотт! – заорал он. – Бог мой, Прескотт!

– Прошу простить меня, сэр, – выдавил я, – не имею чести знать вас.

– Да неужели, ворующий ниггеров сукин сын? А я вот имею честь, адом клянусь! Джим, констебля сюда, живо! Ах ты, воровское отродье! – И пока все смотрели, разинув рты, Омохундро с силой прижал меня к стене и заорал своим дружкам: – Это Прескотт из «Подземной Железной дороги», который в прошлом году увез украденного у меня Джорджа Рэндольфа на «Султане»! Не дергайся, чтоб тебя! Это он, говорю вам! Эй, Уилл, хватай его за другую руку! Вот так, пес, стой, не шевелись!

– Вы ошибаетесь! – вскричал я. – Я – кто-то другой, то есть вы меня не за того приняли, клянусь! Меня зовут не Прескотт! Уберите от меня свои грязные лапы!

– Это англичанин! – прорычал Омохундро. – Все слышали? Этот ублюдок – англичанин, и Прескотт тоже был англичанином! Попался, похититель невольников! Я живо с тобой разберусь – ты пойдешь в тюрьму, а когда тебя опознают, отправишься на виселицу, черт возьми!

По счастью, в пабе оказалось не более дюжины посетителей, и пока те, кто был с Омохундро, сгрудились возле меня, остальные глазели, но не подходили близко. Народ это был благовоспитанный, и то, что мы с Омохундро были крупными парнями, не вдохновляло их вмешиваться в дискуссию.

Человек, которого назвали Джимом, нерешительно застыл на полпути к дверям, а Уилл, здоровый деревенщина с бородой и в цилиндре, хоть и схватил меня за руку, но как-то неуверенно.

– Погоди-ка, Пит, – говорит он. – А ты уверен, что это тот самый молодчик?

– Еще как уверен, балда! Джим, да приведешь ты, черт побери, констебля? Это Прескотт, говорю вам, и это именно он украл ниггера Рэндольфа и вез его в Канаду!

Двоих из собравшихся это убедило, и они подошли и схватили меня за руки, тогда как Омохундро перевел дух и отступил немного, разглядывая меня.

– Я этого мерзавца где хочешь узнаю, как и его дурацкий говор…

– Это ложь! – не сдавался я. – Ужасная ошибка, джентльмены, уверяю вас… Этот человек пьян… Я в жизни не видел ни его, ни того проклятого ниггера! Отпустите меня, кому говорю!

– Я – пьян? – Омохундро потряс кулаком. – Ах ты, вонючая тупая свинья!

– Проклятье, Пит, помолчи-ка! – восклицает Уилл, явно выходя из себя. – Разговор у него не как у этих подземщиков, это факт, но погоди-ка, мистер, не горячитесь, и мы во всем разберемся. И ты остынь, Пит, – Джим успеет привести констебля, а мы пока выясним, что к чему. Эй, сэр! – Последнее адресовалось Спрингу, который за все время и бровью не повел – стоял, засунув руки в карманы и глядел как сыч. – Вы были с этим парнем – что можете сказать про него, сэр?

Все повернулись к Спрингу, который равнодушно посмотрел на меня и отвел взгляд.

– В глаза его раньше не видел, – решительно заявляет он. – Этот тип без приглашения уселся за мой столик и стал клянчить выпивку.

С этими словами подлая свинья направляется к двери; я буквально язык прикусил, и не столько из-за предательства мерзавца, сколько из-за его глупости. И недаром.

– Но вы болтали с ним добрых минут десять, – нахмурившись, говорит Уилл. – Болтали, смеялись – да я своими глазами видел.

– Они пришли вместе, – раздается еще чей-то голос. – Рука об руку, ей-ей.

Омохундро ловко преградил Спрингу путь к отступлению.

– А ну, повремените-ка, мистер! – подозрительно восклицает плантатор. – Вы ведь тоже англичанин? И у вас общие делишки с этим аболиционистским сморчком Прескоттом – на Библии клянусь, Уилл, тот малый у стены и есть Прескотт. Полагаю, нам придется задержать вас обоих до прихода полиции.

– Прочь с моей дороги! – рявкнул Спринг, и хотя он даже не повысил голоса, тот прозвучал резко, как звук напильника.

Уилл сделал шаг назад.

– Прикрой рот! – говорит Омохундро, вскинувшись. – Может, ты чист, может, и нет, но предупреждаю: ни шагу больше! Отойди-ка туда, к стене, да поживее!

Я никогда не испытывал особой симпатии к Омохундро, и менее всего в тот миг, когда двое его громил прижимали меня к стене, обдавая ароматом табачной жвачки, но признаюсь: на долю секунды мне стало жаль его – парень сморозил глупость не хуже, как если бы передал портвейн направо [21]. Ибо есть одна простая вещь, делать которую категорически не рекомендуется: отдавать приказы Дж. Ч. Спрингу. По сравнению с этим дернуть за ухо спаривающуюся гориллу будет совершенно безобидной проделкой. Пару мгновений капитан стоял неподвижно, и только шрам его наливался пунцом, потом в глазах у него появился тот самый бешеный блеск. Его руки медленно выползли из карманов и сжались в кулаки.