Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс Страница 64

Людям казалось, что англичане уже ушли и осада снята. Однако что же они увидели на самом деле? Совсем юную девушку на коне со знаменем – и ничего больше. Армия дофина, вместо того чтобы оказать Орлеану действенную помощь, вернулась туда, откуда пришла; только что проехавший кортеж не доставил ни крошки продовольствия, а голод свирепствовал по-прежнему. Но все это больше не имело значения: Девственница – здесь, и только это было важно. Теперь каждый был уверен в победе. Чудо продолжалось…

Жанна д'Арк провела ночь в особняке Жака Буше, казначея герцога Орлеанского, а с утра 30 апреля для нее и для всех жителей Орлеана началось бесконечное ожидание. Жанна хотела атаковать немедленно; орлеанцы тоже хотели этого. Но это означало забыть о недоверии и враждебности других военачальников. Первый же военный совет, в котором она приняла участие тем утром, вылился в откровенное столкновение.

Поскольку сама Жанна и Ла Ир, ставший верным ее сторонником, упорно требовали вылазки, у них произошла стычка с неким сиром де Гамашем. Тот обратился к Бастарду:

– Раз тут предпочитают слушать глупую болтунью из простонародья, а не такого знатного рыцаря, как я, то я слагаю свое знамя. Лучше уж стану простым оруженосцем!

Он опустил свой стяг и протянул его Бастарду Орлеанскому, который отказался его принять и велел смутьяну извиниться перед Девственницей. Однако вместе с тем Бастард попросил Жанну отказаться от своего намерения. Потом заключил, что нельзя ничего предпринимать, пока не подошло вспомогательное войско. Впрочем, он отправится за ним немедленно.

Сразу же после этого Бастард покинул город. Хотя ему хватало и храбрости, и решительности, «День селедки» был еще слишком свеж в памяти. С тех пор боязнь нового унижения не покидала Бастарда.

Так что Жанна д'Арк осталась в Орлеане, вынужденная бездействовать, поскольку Бастард был командующим всеми вооруженными силами города, и в его отсутствие Дева ничего не могла предпринять.

Чтобы унять гнев и как-то обмануть нетерпение, она поднялась на стены. В некоторых местах англичане подступили так близко, что до них можно было докричаться. И жители могли слышать, как Жанна кричала им своим девическим тонким голоском:

– Уходите! Сам Бог вам велит!

В ответ доносились смех и поток ругательств… Чуть поодаль, перед разрушенным мостом через Луару, где находилось главное укрепление, захваченное англичанами, – крепость Турель, – Жанна закричала вновь, обращаясь на сей раз прямо к начальнику гарнизона, Уильяму Гласдейлу, имя которого выговаривала как могла:

– Сдавайся, Класида, по велению Господа нашего!

Гласдейл отвечал вполне серьезно:

– Иди паси своих коров, деревенщина, не то мы тебя схватим и сожжем!

Тянулись дни… Все высматривали со стен прибытие Бастарда с подкреплением, но горизонт оставался безнадежно пуст. И, наконец, в среду, четвертого числа, появились солдаты.

Жанна д'Арк выехала им навстречу в сопровождении только Ла Ира и Потона де Ксентрая. Вернулась вскоре после полудня вместе с Бастардом и Реньо де Шартром, причем этот последний выглядел угрюмее, чем когда-либо. За ними следовала только часть подкрепления, остальное войско пока стало лагерем за стенами.

Поскольку дорога была тяжелой, Бастард посоветовал всем немного передохнуть. Жанне с болью в душе пришлось удалиться. Но вскоре люди увидели, как она во всеоружии покинула особняк Буше, в котором проживала. Удивленным жителям она сказала, что голоса святых сообщили ей о начавшемся сражении и что она должна отправиться туда.

Жанна не ошиблась. От нее опять утаили правду: оставшиеся за стенами войска действительно ввязались в бой за одно из захваченных англичанами укреплений – бастион Сен-Лу. Это была незначительная стычка, и к прибытию Жанны укрепление было почти взято, но люди приписали победу именно ей. Хитрость военачальников, желавших отстранить Деву от боевых действий, обернулась против них же самих: вся слава досталась Девственнице. Что касается ее, то она плакала, возвращаясь в Орлеан, поскольку впервые увидела, как погибают солдаты.

На следующий день, в четверг, в праздник Вознесения Господня, Жанна и слышать не хотела ни о каких сражениях. Она побывала на мессе в соборе, исповедалась и причастилась. Потом решила отправить англичанам третье предупреждение, как того требовали правила. Два первых были доставлены ее герольдами Гиенем и Амблевилем, но вопреки всем законам войны их захватили в плен.

Итак, она велела написать следующее:

Вы, англичане, не имеющие никакого права на королевство французское, Владыка Небесный вам повелевает и приказывает через меня, Жанну-Девственницу, чтобы вы оставили ваши крепости и вернулись в свою страну, не то я вам сделаю такое, о чем сохранится вечная память. Вот что я вам пишу в третий раз и больше писать не буду.

Не желая, чтобы очередной гонец попал в плен, она прибегла к помощи необычного средства: привязала свое послание к стреле и пустила ее в английский лагерь, крикнув:

– Читайте! Весточка для вас!

Из-под стен опять донеслась ругань:

– Шлюха арманьякская!

Грубое слово задело ее, Жанна заплакала. Но солдаты и горожане, стоявшие рядом, утешили ее: скоро англичане уже не будут издеваться над ней. Скоро ни одного англичанина вообще не останется на земле Франции, поскольку она прогонит их всех…

***

Настала ночь Вознесения, потом занялось утро пятницы, и каждый понял, что это заря решающего дня. Никакие военные соображения, никакие религиозные праздники больше не сдерживали Девственницу, час битвы пробил!

Чтобы одолеть англичан, требовалось сломать их оборонительную систему. На севере, вокруг города, они построили линию небольших фортов, описывающую широкий полукруг, частью которого был взятый позавчера бастион Сен-Лу. Но именно на юге, на противоположном берегу, располагался самый сильный их пункт. Крепость Турель, захваченная англичанами в самом начале осады, располагала значительным гарнизоном. Прикрывая мост через Луару, который орлеанцам пришлось разрушить, она сама была защищена другим укреплением, бастионом Огюстен. Было очевидно, что взятие этих двух крепостей будет равнозначно снятию осады.

В пятницу, 6 мая 1429 года, орлеанцы проснулись в лихорадочном волнении. Жители высыпали из своих домов на улицы, ратники вооружились. Девственница еще не появилась, но все знали, что она вот-вот должна подойти. Изидор Ланфан, верхом на Безотрадном, находился среди бретонских всадников, неподалеку от Жиля де Ре. Он втягивал ноздрями терпкий воздух этого весеннего утра, чувствуя совершенно особое возбуждение, предшествующее битве.

Отдаленные крики предупредили его о прибытии Жанны. Вскоре и она сама пронеслась перед ним в топоте копыт. Он едва успел заметить белый стяг и красавца герцога Алансонского, скакавшего с ней рядом. Изидор двинулся вслед за нею вместе с остальными по узким улицам города сквозь невероятную давку. Потом все остановились – и началось долгое ожидание.