Девочка по имени Зверек - Маргарита Разенкова Страница 66

* * *

Прошло около месяца. И вдруг снова, как когда-то, ночью Шакире стало плохо: затошнило, повело голову.

«Как же так?! Ведь Биби уже здесь нет, неужели теперь Сулейма решила действовать?» До утра Шакира промаялась, в страхе и дурноте, на своей постели, а утром, как только появился главный евнух, чуть не за руку увела его в сад:

– Хафиз! Опять!

– Что, собственно, «опять»?

– Мне опять плохо: кружится голова, тошнит и все такое… Мне страшно!

К ее удивлению, Хафиз не только не обеспокоился, но и принялся деловито расспрашивать ее об ином: о настроении, о лунных днях, о том, не изменился ли ее вкус в последнее время?.. Обо всем расспросив, помолчал и с тонкой улыбкой вполголоса произнес, склонив перед нею голову в легком ироничном поклоне:

– Моя госпожа…

Шакира просто потеряла дар речи: «Что он говорит?» Пока она пыталась собраться с мыслями и сформулировать хоть какой-нибудь вопрос, Хафиз, видевший ее полное замешательство, объяснил:

– У тебя под сердцем, Шакира, дитя нашего господина!

Несколько мгновений ушло на то, чтобы она до конца осознала им сказанное, а затем Шакира бросилась изумленному Хафизу на шею. Она вопила от радости, обнимая его и тычась носом в седую бороду, а он сдержанно уклонялся, пытаясь освободиться от кольца ее рук.

– Еще мгновение, Шакира, и доложить господину об этой радости будет некому: ты меня удушишь!

– Позволь мне самой ему сказать!

– Во-первых, это не принято! А во-вторых, твое бездумное ликование по крайней мере преждевременно.

– Почему?

– Вот почему: обрадоваться этой вести первым должен сам господин, а уж все остальные, включая и тебя, – вслед за ним! Не раньше. А до того – лишь трепетное ожидание: «Порадую ли я господина?» Вот так! Далее. Ребенка еще предстоит выносить и родить здоровым. Третье: позаботиться о тебе может только твой хозяин. Так что ежедневно и ежечасно моли Аллаха, всемогущего и милосердного, чтобы Он хранил вас троих – господина, его ребенка и тебя! К тому же Фархад сейчас в отлучке, так что не скоро мы ему о тебе скажем.

– Что же мне пока делать? Как вести себя? – спросила Шакира уже не так весело: настроение из торжествующего вмиг переменилось на сосредоточенно-настороженное, что не ускользнуло от внимания главного евнуха.

– Что ж ты приуныла?

– Ты озаботил меня, ведь я не думала о стольких трудностях!

– Изменчивость и непостоянство настроения правят женским умом. А не наоборот, к сожалению! Итак, что тебе делать? Ждать господина. Как всегда. А пока я покажу тебя повитухе. И потрудись никому не проболтаться! Ни словом, ни поведением не дай никому знать, что ты беременна. Знаю, что для вас, женщин, это чуть ли не самое трудное. И все же постарайся! Потому что, повторю, эта новость, после меня и повитухи, предназначена только для господина! Ясно?

Последний довод Хафиза был исключительно убедительным. И после того, как повитуха, не найдя в здоровье Шакиры никакого изъяна, вынесла окончательный вердикт: будущая мать вполне крепка и может выносить здорового ребенка, – у Шакиры в душе установилось удивительно ровное и светлое настроение. Прорывающееся по временам ликование («Я ношу его дитя!») вмиг усмирялось нарисованной Хафизом картиной ответственности, а страхи перед будущим утишались ее собственной интуитивной уверенностью в благополучном исходе.

Во сне она теперь часто видела глаза господина Фархада и знала – именно такими будут глаза ее будущего ребенка! Эти большие, нестерпимо красивые карие глаза в обрамлении вечно медленных ресниц таили в своей глубине искру духа аль-Джали – гордого и своенравного, требующего всей ее любви! Всей! До самого дна, без остатка! И Шакира чувствовала, что уже любит этого ребенка и готова отдать ему всю свою жизнь и даже душу.

Целыми днями Шакира грезила о будущем сыне. Она отчего-то знала, что это будет именно сын. А как-то раз на рассвете, еще не успев как следует проснуться, она «услышала» голос повитухи: «Здоровый ребенок, мой повелитель! Красивый и сильный мальчик, достойный носить твое имя!» И долго с удовольствием вслушивалась в постепенно таявшее эхо этого голоса, предсказавшего ей (она была уверена!) будущее…

* * *

Господин был в отлучке очень долго. Так долго, что животик Шакиры уже стал округляться. Как-то раз в бане Сулейма украдкой скользнула по ней взглядом, и Шакира подумала, что еще немного, и уже не только проницательная Сулейма, а и все остальные догадаются о ее положении… И Хафизу пришлось подобрать ей такое платье и рубашку для бани, которые скрывали бы изменения ее фигуры.

Но, хвала Создателю, господин наконец вернулся! О, с каким трепетом Шакира ждала его зова! Хотя и не представляла, что скажет ему. Или Хафиз уже доложил о ней сам? Она, конечно, волновалась! Но беспокойство не было неприятным: в глубине ее души светло и тихо, согревая и радуя, горел огонек ожидания счастья.

Не вызвало, как ни странно, ни досады, ни ревности даже то, что хозяин позвал сначала не ее: Сулейма… Аиша… Гюльнара… Впрочем, ни одна из них не задержалась у него надолго. Может быть, он лишь хотел убедиться, что в гареме все в порядке?.. Шакира терпеливо и покорно ждала своего часа. Кто знает, что скажет господин? Зачем торопить эту минуту?

Он не произнес ни слова – просто распахнул ей навстречу объятия, и Шакира бросилась к нему со счастливым вздохом. Было совершенно ясно, что главный евнух сообщил ему все и господин очень доволен!

– Моя маленькая Шакира! Песенка моя!

– Я порадовала тебя, мой повелитель?

– Видишь сама: я счастлив!

– Повтори это еще раз, я так долго ждала!

– Я бесконечно счастлив, детка! И знаешь почему? Я ведь вижу, что ты любишь и меня и моего ребенка… Меня огорчает лишь одно!

– О, Аллах! Что же, мой господин?!

– То, что еще несколько месяцев я не смогу принимать тебя на своем ложе…

– Да, я знаю, что это теперь запрещено, – отозвалась Шакира, – но хорошо, что огорчительно только это!

– Разве этого мало, плутовка? Разве тебя саму это не печалит?

– Что поделаешь?..

– Ненавижу запреты! Хафиз уже все подготовил – завтра тебе предстоит перебраться в отдельный дом, а сегодня ты останешься со мной. Я так хочу. Ты молчишь? Что-то не так?

– Ты сказал, Фархад, в отдельный дом… – скованно пролепетала Шакира. – Это то самое помещение, где Тина…

Она не успела закончить – он прервал ее долгим поцелуем. Таким долгим, что у Шакиры перехватило дыхание. Закрыла глаза в начале поцелуя, открыла в конце – он смотрел на нее с нежностью, но взгляд требовал: «Молчи!» И она послушно молчала.

– Как ты могла такое подумать, глупышка? – произнес он наконец. – Я, конечно, не Гарун ар-Рашид, но и в моем доме достаточно места. Тебе будет хорошо. Там есть небольшой сад и своя купальня. Никто не побеспокоит тебя, даже Саид.