Судмедэкспертиза. Увлекательная история самой скандальной науки - Кирилл Галанкин Страница 7

Византия же интересна не столько своим вкладом в развитие судебно-медицинской науки, сколько одним комментарием (да – одним-единственным, но каким!) к так называемому Кодексу Юстиниана – своду законов, составленному в VI веке при императоре Юстиниане Первом. «Врачи собственно не свидетели, они более судьи, чем свидетели» («Medici non sunt proprie testes sed maius est iudicium quam testimonium»), гласил этот комментарий. Вдумайтесь в эти слова – «врачи более судьи, чем свидетели». Из рядового участника судебного процесса, представляющего судьям определенную информацию, врач превратился в судью, то есть в того, чье мнение влияет на исход судебного процесса, на решение, которое примет суд. Пожалуй, нельзя найти более подходящих слов для того, чтобы подчеркнуть то огромное значение, которое имеет врачебная (судебно-медицинская) экспертиза.

Сказав «а», нужно сказать и «б»… Повышение статуса врача-эксперта – это только первый шаг. Вторым должно было стать создание государственной судебно-медицинской службы. На первых порах это не потребовало бы больших усилий. Достаточно было бы назначить на местах уполномоченных врачей, которые за определенную плату выполняли бы обязанности судебных экспертов, на постоянной основе. Ну а дальше бы судебно-медицинская система развивалась бы сама собой, по потребности. «Главное – начать», как говорил один исторический персонаж, путавший ударения даже в простых словах. При Юстиниане Первом Византийская империя достигла пика своего развития и вполне потянула бы такой расход, как жалованье судебным экспертам. Этот расход окупился бы сторицей, ведь вместо случайно выбранных врачей в судебном и следственном процессе стали бы принимать участие профессионалы, более опытные, более компетентные и более ответственные. Однако же этого не произошло, а жаль.

Что же касается известных византийских врачей, то среди них в первую очередь нужно отметить Павла Эгинского, жившего в VII веке в Александрии, которая в то время принадлежала Византии. Павел специализировался в области хирургии и, в частности, в акушерстве, но был сведущ и в терапии. Из его сочинений до нас дошло только самое главное – трактат «Компендиум [8] врача в семи книгах», в котором автор обобщил медицинские знания по разным специальностям. Считается, что «Компендиум» Павла Эгинского послужил основой «Руководства для того, кто не в состоянии такое составить» Абу аль-Касима аз-Захрави. Первая книга «Компендиума» была посвящена акушерству и гинекологии, педиатрии и болезням пожилого возраста, вторая – болезням, затрагивающим весь организм, третья – болезням специфическим, в том числе и психическим; четвертая – кожным болезням, пятая – отравлениям, шестая – хирургии, а седьмая – лекарственным средствам. С точки зрения судебной медицины интересны первая, третья, пятая и шестая книги «Компендиума». Первая содержит сведения о ранней диагностике беременности и о признаках, позволяющих определить наличие беременностей и абортов в анамнезе. Третья книга примечательна подробным описанием симптомов психических заболеваний, а знание симптоматики помогает разоблачать симуляцию. Чем интересны книги, посвященные отравлениям и хирургии, наверное, уже не надо пояснять – выше об этом было сказано достаточно. Наряду с трудами аз-Захрави и Авиценны, «Компендиум» Павла Эгинского на протяжении нескольких веков служил учебником для медицинских факультетов европейских университетов.

Византийское законодательство предусматривало ответственность врачей за причинение вреда пациенту, причем наказание было разным и зависело не только от степени причиненного вреда, но и от конкретной ситуации. Если врач шел на риск в безнадежном случае, то есть если риск был оправдан, но дело закончилось смертью пациента, врач уплачивал небольшой штраф родственникам умершего. Конкретная величина штрафа зависела от социального положения пострадавшего пациента – чем знатнее, тем выше сумма. Если же смерть или увечье наступали вследствие неграмотности врача, дело могло закончиться пожизненной каторгой (обычно присуждали к принудительным работам на рудниках, где мало кто выдерживал дольше года) или же смертной казнью. Оба эти наказания сопровождались полной конфискацией имущества врача, причем часть суммы, вырученной от продажи конфискованного имущества, шла пострадавшему или его семье. Между двумя этими крайностями – полной виной и практическим отсутствием вины – находился ряд промежуточных «ступеней», для каждой из которых предусматривались разные наказания. Степень и характер вины врача определялся врачами-экспертами, то есть – судебной медициной. Можно представить, насколько сложными были задачи, стоявшие перед экспертами, и насколько велика была возложенная на них ответственность. Недаром же было принято привлекать для подобных экспертиз не одного врача, а двоих или даже троих.

Надо сказать, что даже в наше время, при всех возможностях современной науки, при наличии медицинских стандартов, регламентирующих действия врача в каждом конкретном случае, оценка врачебных действий считается одной из самых сложных разновидностей экспертиз. А в стародавние времена все было гораздо сложнее…

За недобросовестную или ошибочную экспертизу византийские врачи наказывались примерно так же, как и за неправильное лечение – тяжесть наказания соответствовала степени вины. Правда, до таких крайностей, как каторжные работы или же смертная казнь, в этих случаях дело не доходило.

Пора подводить итоги.

Итог первый – в Раннем Средневековье судебно-медицинская экспертиза продолжала оставаться бессистемной и далекой от совершенства, но знаний накапливалось все больше и больше, а количество, как известно, рано или поздно должно перейти в качество.

Итог второй – в Византийской империи произошло поистине революционное (в хорошем смысле этого слова) событие. Врачи-эксперты были приравнены по статусу к судьям.

«С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки» [9]. А наука начинается с первого труда или, если выражаться возвышенным стилем, трактата. Пока не появится первый трактат, посвященный именно этой науке, а не просто затрагивающий ее темы среди многих прочих, науки как системы знаний определенного характера вроде бы и не существует.

По поводу того, где родилась судебная медицина, двух мнений быть не может. И в то же время ответ на этот вопрос двоякий. Да, вот такой парадокс. С одной стороны, можно сказать, что родиной судебной медицины является Китай, поскольку первый в истории человечества трактат по судебной медицине был создан там. С другой стороны, в первой половине XIII века, когда создавался этот трактат, Китая как такового не существовало. Трактат был создан в государстве, которое называлось империей Сун и находилось в восточной части современного Китая.

Историкам судебной медицины повезло – в их распоряжении есть не только трактат, знаменующий рождение этой науки, но также известны его предпосылки и биография его создателя. Спасибо китайцам, которые привыкли не только записывать все важное, но и умеют бережно хранить свои записи.