Пропавшее войско - Валерио Массимо Манфреди Страница 70

— Но она течет в направлении, противоположном тому, куда мы должны двигаться, — ответила я. — Если пойдем туда, окажемся в земле, еще более далекой и незнакомой, чем эта.

— Вода стремится в низину и к морю — следовательно, даже если сейчас река течет на восток, а не на запад, это лишь из-за особенностей местности. Потом она повернет, и двинется к морю, и впадет в него в том месте, где стоит город, в который много веков назад приплыл один из наших героев.

— Кто этот герой? И зачем он отправился в столь далекие края?

— Его звали Ясон, он был сыном царя. Царевича забрали из дворца еще совсем маленьким в ту ночь, когда его отца, Эсона, убил коварный Пелий, чтобы занять трон вместо брата. Ясона тайком воспитало чудесное существо, бесконечно мудрое, а став взрослым, юноша покинул горную пещеру, где вырос, и вернулся в родной город. Переправляясь через реку, он потерял сандалию и так, в одной, явился в царский дворец, до смерти перепугав дядю: оракул предсказал тому, что его свергнет и убьет человек в одной сандалии.

Тогда Пелий дал племяннику поручение, считавшееся в ту пору невозможным, дабы Ясон наверняка погиб во время его исполнения: привезти домой золотое руно — шкуру огромного волшебного барана, считавшуюся самым могущественным талисманом на Земле. Это сокровище находилось в Колхиде — стране на востоке, на самом краю Ойкумены, и его охранял огромный дракон, извергающий пламя из ноздрей.

Ясон принял вызов, собрал самых сильных греческих героев, построил первый в человеческой истории корабль, выдолбив его из ствола огромной сосны с горы Пелион, и двинулся в путь. Добравшись до Колхиды, явился к царю и попросил содействия, но помогла ему дочь последнего, прекрасная царевна Медея: она влюбилась в пришельца и поведала тайны, благодаря которым он сумел победить дракона и вернуться домой.

Ясон привез на родину золотое руно, стал царем своего города и женился на Медее.

— А чем все закончилось? Они были счастливы?

— Нет. Их брак стал кошмаром и завершился кровавой развязкой.

— Ваши истории почему-то всегда заканчиваются плохо.

— Потому что они похожи на жизнь. Действительные события редко имеют благополучный исход.

От его слов у меня все похолодело внутри: значит ли это, что наша история закончится так же, как история Ясона и Медеи? Ксен продолжил свой рассказ:

— Несколько веков спустя греки в устье этой реки построили одноименный город — Фазис. Я в точности знаю, где он находится: на берегу моря, называемого Понтом Евксинским, в богатой, плодородной земле. Если мы пойдем по течению реки, она приведет нас именно туда и наши страдания закончатся.

— А что мы будем делать, когда окажемся в городе Фазис?

Ксен вздохнул:

— Мы далее не знаем, будем ли живы завтра, а ты задаешь мне такие вопросы. Давай попробуем выжить, Абира, а об остальном поразмыслим, когда придет время.

Радужная картина нашего будущего внезапно померкла, словно небо над головой. Меня угнетала тишина, и я попыталась продолжить разговор:

— Что думает Софос о твоей идее?

— Он со мной согласен и всячески меня поддерживает.

— А остальные?

— Ты слишком много хочешь знать.

— А остальные? — повторила я.

Ксен медлил, но потом уступил:

— Они против. Ни один из военачальников не уверен в правильности такого решения. Между нами возникло бурное обсуждение, почти ссора. Выступил против даже Глус, которого я уже давно не видел. Но я стоял на своем, и Хирисоф меня поддержал. Армия пойдет туда, куда прикажем мы. Все реки текут в море. А эта — в наше море.

— Да услышал тебя боги, — произнесла я и замолчала. В душе же не была уверена.

На следующее утро мы выступили, но без какого-либо воодушевления и решимости. Ксантиклу, Тимасию, Агасию, Клеанору пришлось поговорить с военачальниками, находившимися у них в подчинении, а те сообщили обо всем воинам. Армия отправлялась на восток, но в той стороне находилась Персидская империя, и все это знали. Впрочем, возможно, мы и не покидали ее пределов, по-прежнему оставаясь во владениях Великого царя. Может, вся земля, кроме греческой, принадлежит ему.

Однажды вечером мы добрались до перевала, который преграждало огромное множество воинов. Снова повторялось то, с чем мы уже не раз сталкивались. В этой горной стороне каждая долина представлялась отдельной страной, маленькой родиной какого-нибудь племени, готового защищать ее зубами и когтями, и нам нужно было любой ценой победить врагов. Сколько таких долин лежит еще между нами и морем? Сколько перевалов придется штурмовать? Сколько деревень грабить? Я окидывала взглядом бескрайние горные гряды, заснеженные пики, сверкающие вершины, водопады и не могла даже представить себе, когда все кончится. Даже Ксен, знавший все, не мог сказать, сколько неприступных гор и крутых склонов еще придется преодолеть, прежде чем перед нами заблестят воды моря. Моря, которого я никогда не видела и — теперь я была в этом почти уверена — никогда не увижу.

Река… иногда она струилась рядом, иногда мы удалялись от нее, не теряя, впрочем, из виду. Поток был нашим проводником, нашей тропинкой, жидкой, бурливой — однажды она поможет нам добраться до цветущих лугов, чарующих равнин, обласканных весенним ветром. И там Листра научит своего ребенка делать первые шаги.

Я услышала крик, сухой приказ, а потом — рев тысяч воинов и лязг оружия и доспехов. Полководцы словно играли: перемещали отряды с одной позиции на другую, делали вид, что нападают, после чего отводили силы назад и бросали основную массу людей в другое место. Это была схватка с заранее известным результатом. Я видела, как Ксантикл безудержно разит неприятеля, как Тимасий бежит вверх по склону, подавая пример своим людям, как Клеанор с низко опущенной головой, прикрываясь щитом, крушит врагов, сметая все на своем пути, а Ксен скачет галопом с копьем в руке. Видела остальных героев этой затерявшейся армии: Аристонима из Метидреи, Ликия из Сиракуз, Эврилоха, Каллимаха… Я узнавала их по тембру голоса, по жестам, по походке. Они напоминали львов среди стада диких коз: никто не мог им противостоять.

И прежде чем наступила ночь, тела защитников перевала покрыли собой склон: все лежали там, где настиг их смертельный удар. Наши разбили лагерь, защищая проход.

Женщины и вьючные животные добрались к месту ночевки позже, когда тропинку освещал, не давая сбиться с пути, лишь бледный свет луны. По ту сторону гор на белом фоне виднелись темные пятна — укрепленные деревни, каждая из которых стояла на выступе скалы. Провизия, раздобытая в поселениях арменов, почти закончилась, воины хотели есть.

На рассвете Софос приказал распределить оставшиеся продукты, после чего велел трубить наступление.

Армия по очереди окружала деревни, чередуя атаки с отступлениями и вынуждая защитников метать стрелы и копья, бросать камни — примитивное и малоэффективное оружие, — а потом в дело вступала тяжелая пехота. Я смотрела, как Агасий, Клеоним и Эврилох из Лус в доспехах бегут по мосту, ведущему к воротам деревни, словно атлеты в безумном соревновании: перегоняя друг друга, с криками и смехом, выламывая решетки ударом щита и увлекая за собой разъяренных товарищей.