Радость, гадость и обед - Хел Херцог Страница 11

Более того, идея о превращении большинства жестоких детей в преступников не подтверждается цифрами. Эмили Паттерсон-Кейн и Хизер Пайпер проанализировали результаты двух дюжин отчетов об исследованиях, содержавших информацию относительно случаев жестокости в детстве у людей с повышенной склонностью к насилию (серийных убийц, преступников на сексуальной почве, школьных «стрелков», насильников и убийц) и аналогичных случаев у людей, не имевших криминального прошлого (учащихся колледжей, тинейджеров, нормальных взрослых людей). Было обнаружено, что животных мучили всего 35 % совершивших жестокие преступления, — но среди мужчин в «нормальной» контрольной группе таких было уже 37 %! Аналогичные результаты получила и Сюзанна Гудни Леа, социолог. Она изучила детский опыт 570 юношей и девушек, из которых 15 % мучили животных, и обнаружила, что дети, постоянно ввязывавшиеся в драки, лгавшие, применявшие оружие и устраивавшие пожары, действительно превращались в жестоких взрослых. Что же до жестокости по отношению к животным, с агрессивным поведением во взрослом возрасте она связана не была.

У Арнольда Арлюка есть талант — слушать других. В его присутствии люди чувствуют себя совершенно свободно и рассказывают о таких вещах, о которых не сказали бы никому другому Наверное, Арлюку хорошо удавалось бы расследование убийств. Так вот, эту свою способность он использовал для того, чтобы понять, что же двигало студентами колледжа, которые в прошлом мучили животных. Найти бывших мучителей было несложно — Арлюк просто спросил своих учеников, есть ли среди них такие люди. Студенты, с которыми он затем поговорил, в детстве травили рыбу хлоркой, обрывали ножки мухам, обливали бензином и поджигали кузнечиков, швырялись живыми лягушками. Очень типичным оказалось замечание одной из опрошенных девушек: «По-моему, нам просто нечего было делать, скучно и все такое, и мы как будто решали — ну, пойдем, что ли, котов помучаем».

Студенты Арлюка — вовсе не исключение из правил. Недавний опрос, проведенный среди студентов колледжа, показал, что две трети студентов-мужчин и более сорока процентов студенток признались, что в детстве они мучили животных. И тогда Арлюк сделал весьма неожиданное заключение. Он Счел, что для большинства детей жестокое обращение с животными является нормальным этапом взросления. Он называет это «стыдным развлечением», запретным плодом наравне с бранными словами и курением. Он считает, что, мучая животных, дети втайне играют в игры, где обретают взрослую власть. Кроме того, во время таких игр возникает связь с товарищами по тайне, с соучастниками преступления. Конечно, случаи мучения животных, о которых рассказали Арлюку его явно нормальные студенты-социологи, были в основном помягче, чем зажаривание котов в микроволновке и швыряние щенков с крыши дома. И в отличие от закоренелых преступников, с которыми работали Фелтхауз и Келлерт, большинство студентов Арлюка сожалели о том, что творили в детстве. Но факт остается фактом — детская жестокость распространена гораздо больше, чем мы привыкли считать.

Итак, щекотливая правда заключается в том, что большинство бессмысленных жестокостей над животными творят не только изначально плохие дети, но и нормальные детишки, которые когда-нибудь станут хорошими гражданам и. Сам я считаю, что жестокое обращение с животными заставляет задуматься над одним вопросом — нет, не над тем, почему так жестоки душевнобольные психопаты. Здесь как раз ответ очевиден: эти люди больны умственно, слепы морально или злы. Есть гораздо более интересный вопрос, выходящий за пределы сферы наших отношений с животными: почему совершенно нормальные хорошие люди делают совершенно плохие вещи?

Для некоторых исследователей и для организаций защиты животных связь между жестокостью по отношению к животным и насилием над человеком превратилась в святыню, которую они защищают с поистине миссионерским пылом. Однако все большее число ученых начинает сомневаться в истинности излишне упрощенного подхода, демонстрируемого «Связью». Их беспокоит то, что пропагандисты «Связи» и средства массовой информации способствуют возникновению иррациональной моральной паники в массах. Противники «Связи» не говорят, что мы должны закрывать глаза на случаи мучения животных. По их мнению, мы должны рассматривать жестокое обращение с животными как проблему потому, что это действительно проблема, а не потому, что дети-мучители обязательно превратятся во взрослых психопатов.

Между собой антрозоологи никак не придут к согласию относительно того, насколько сильна связь между мучением животных и насилием над людьми. Споры в этой области ничуть не уступают спорам в других областях изучения человеческого поведения. Психологи уже не первый год спорят о том, способствует ли уровень насилия в телепередачах росту детской агрессии, подстегивает ли порнография преступления на сексуальной почве, наконец, полезно ли ребенку ходить в садик или нет. Так и с вопросом о жестоком обращении с животными — согласие пока не достигнуто. Слишком уж это серьезный вопрос. Как мы видим из этих примеров, спектр интересов антрозоологии очень широк. Мы исследуем такие вопросы, как личностные различия между собачниками и кошатниками, просто потому, что нам это интересно. С другой стороны, исследование эффективности лечения при помощи животных или изучение связи между жестоким обращением с животными и агрессией у взрослых имеют важное прикладное значение. Есть, однако, и еще одна причина, по которой нам важно и интересно изучать взаимодействие с другими людьми. Дело в том, что, изучая взаимодействие людей с животными, мы можем рассматривать человеческую природу под необычным углом. И в следующей главе я покажу, что прав был французский антрополог Клод Леви-Стросс, написавший: «Хорошо думать с позиции животного».

Проще сопереживать собаке, чем блохе.

Эрик Грин

Перед Джуди Баррет из Гринсборо (Северная Каролина) встала проблема. Джуди и ее муж обожали синешеек, маленьких певчих птичек, и потратили массу денег на то, чтобы привлечь пару этих птиц гнездиться на заднем дворе. Купили даже ящичек-дуплянку с защитой от змей и специальные птичьи ванночки. Джуди держала у себя в холодильнике запас мучных червей, потому что слышала, что это любимое лакомство синешеек. И усилия Барретов принесли плоды. Птицы к ним явились — правда, не совсем те, которых они ожидали. Стоило хозяевам отвернуться, как предназначенный для синешеек домик был оккупирован воробьями, отложившими там пять яиц.

Джуди была в совершенной растерянности. Она написала письмо Рэнди Коэну из New York Time Magazine — Коэн ведет в журнале колонку «Этика», в которой очень деликатно разбирает разнообразные моральные проблемы повседневного плана.

Джуди спросила его: этично ли будет выбросить яйца заурядного воробья, чтобы освободить место для пары очаровательных синешеек?

Коэн ответил — нет. «В этике очарование роли не играет».

Чисто логически он был прав. И все же, пусть даже вымирающая порода моральных философов и не признает за очарованием никаких преимуществ, симпатичная внешность играет большую роль в формировании отношения людей к другим видам. К примеру, когда люди решают, сколько они готовы пожертвовать на спасение вымирающих видов, наибольшее влияние на их решение оказывает размер глаз животного. Увы, гигантской китайской саламандре в этом плане не повезло. Это самая крупная и, пожалуй, самая отталкивающая амфибия на Земле — два метра коричневой слизи и глаза-бусинки в придачу. Ее портрета на брошюрах собирающих пожертвования природоохранных организаций вы точно не увидите. Но сравните гигантскую саламандру с другим китайским животным, тоже редким, но куда более симпатичным — с гигантской пандой, глаза у которой за счет черных кругов выглядят просто огромными. Такая это милая зверушка, что ее даже сделали символом Всемирного фонда охраны дикой природы.