Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер Страница 69

Универсальная схема, к которой прибегают политики, разыгрывающие карту преступности в своих интересах, мало чем отличается от принципов действия компаний, продающих домашние сигнализации, или фармацевтических компаний, навязывающих таблетки: пробудить в обществе определенные страхи или усилить уже существующие, а затем пообещать защитить его от этих угроз. Очевидно, что предлагаемые меры по борьбе с преступностью должны быть созвучны тем базовым эмоциям, которые испытывают люди. Профилактические действия, направленные на «трудных» детей и неблагополучные семьи, могли бы стать одним из наиболее действенных способов снижения уровня преступности в будущем, когда эти дети станут подростками. Но, к сожалению, эти действия не дают немедленного результата и не удовлетворяют жажду общества увидеть заслуженное наказание. Гораздо эффективнее придерживаться проверенных методов: больше полицейских и строже приговоры.

Так что мало кого удивит закономерность, выведенная экономистом из Чикагского университета Стивеном Левиттом: в те годы, когда проходили выборы губернатора или мэра, нанималось непропорционально большое число сотрудников полиции. А ужесточение приговоров стало настолько привычной политической мерой в период 1980–1990-х годов, что численность заключенных взлетела с 400 тысяч человек в 1980 году до 2,1 миллиона к 2000-м.

В последнее время в американском политическом дискурсе доминирует тема сексуального насилия. Это особая категория преступников, которые, как выразился Альберто Гонсалес, «подстерегают, изучают, планируют, как заманить жертву в ловушку и совершить грязное преступление». Храбро разоблачая зло, притаившееся в тени, политики обещают вмешаться и «защитить наших детей», как они неизменно говорят. Наглядной иллюстрацией этого вида политического маркетинга стал созданный для сенатора от штата Нью-Йорк Цезаря Трунцо интернет-ролик. В нем один за другим мелькают газетные заголовки: «Обвиняется в том, что сделал девочку своей сексуальной рабыней», «Извращенец просто не может остановиться» и другие. А затем появляется вопрос: «Кто защитит ваших детей?» Как нам уже известно, подавляющее большинство похищений совершается родителями и другими родственниками, а совсем не незнакомцами. То же верно в отношении всех форм сексуального насилия. По данным доклада Министерства юстиции США о сексуальном насилии над детьми, «88% преступников были хорошо знакомы со своими жертвами». Статистика по другим странам примерно такая же. При этом политики предпочитают фокусироваться на оставшихся 12%, а не на этих 88%, так как, чтобы получить поддержку родителей, должна быть «внешняя» угроза, защиту от которой политики пообещают.

Пресс-конференции политиков в окружении убитых горем родителей стали характерной чертой политического маркетинга такого типа. В привычку вошло неофициально называть законы по именам детей, погибших при ужасных обстоятельствах. Один из последних примеров в США – «Закон Джессики», названный по имени Джессики Лансфорд, девятилетней девочки, похищенной и убитой в 2005 году Джоном Коуи, уже осужденным ранее за сексуальное насилие. Первый «Закон Джессики» был принят во Флориде в 2005 году. На тот момент он был самым строгим в стране: автоматический минимальный срок тюремного заключения для преступников, впервые задержанных за сексуальное насилие, составлял 25 лет. Этот закон задал новый стандарт и быстро распространился и в других штатах. Логика, лежащая в его основе, проста: любой преступник, совершивший сексуальное насилие (а под это определение попадают абсолютно все в спектре от жестокого педофила до 18-летнего парня, который по обоюдному согласию занимался сексом со своей 15-летней подружкой), – это не поддающееся исправлению создание, которое, если его не изолировать от общества, непременно изнасилует и убьет ребенка. Это мнение распространенное, но неверное: многие исследования, включая доклад Министерства юстиции США, свидетельствуют, что осужденные за преступления сексуального характера менее склонны к рецидивам, чем все другие категории преступников. Джона Коуи вряд ли можно считать типичным преступником.

Статистика также занимает важную часть в политической риторике. Мы уже видели данные о «50 тысячах “хищников” в интернете». Похожая статистика утверждает, что каждого пятого ребенка склоняют к действиям сексуального характера. «Если у вас есть ребенок и если он пользуется интернетом, высоковероятно, что его склоняют к совершению действий сексуального характера. Это пугающая информация к размышлению для родителей», – утверждает сенатор-республиканец Джуд Грегг, председатель одного из подкомитетов Конгресса. Но обратите внимание на то, что обходят молчанием: кто склоняет к совершению подобных действий? И что означает «склонять к совершению действий сексуального характера»? Те, кто из раза в раз повторяет эту статистику, опускают ключевую информацию, позволяя людям самим додумывать остальное и представлять себе страшные картинки, как дети общаются в чатах с престарелыми педофилами.

Источник этой статистики – исследование, проведенное в Университете Нью-Гэмпшира. На самом деле его результаты гораздо менее пугающие, чем выдернутая из контекста устрашающая цифра. Во-первых, присутствует устойчивая тенденция к снижению числа случаев. Когда исследование впервые проводилось в 2000 году, полученный результат был – «каждый пятый ребенок». При повторном опросе в 2006 году результат был уже – «каждый седьмой ребенок». Важно то, что исследование, охватывавшее возрастную категорию от 10 до 17 лет, выявило: в 81% случаев «домогались» подростков в возрасте 14 лет и старше. По данным опроса, «не домогались ни одного ребенка в возрасте 10 лет и 3% составили 11-летние дети». Точный возраст тех, кто этим занимался, узнать невозможно. По определению, которым пользовались исследователи, в категорию действий сексуального характера попадала любая сексуально окрашенная коммуникация: достаточно было даже пошлой шутки от взрослого или сверстника. В 14% случаев «домогавшийся» был из числа знакомых пользователя, чаще всего его сверстник. Подростков также спросили, как они чувствовали себя после инцидента: две трети ответили, что их это никак не тронуло.

Исследователи попытались выделить более серьезные инциденты, создав категорию «агрессивные домогательства» – случаи, когда «домогавшийся» приглашал подростка встретиться или пытался связаться с ним по телефону или электронной почте. Только 4% подростков сказали, что с ними такое случалось. При этом не стоит забывать, что инициаторами подобного могли быть подростки, а не только лысеющие извращенцы. Что касается реального совращения, ночного кошмара родителей, то в двух вариантах опроса было выявлено всего два случая, когда несовершеннолетние встречались с тем, кто «домогался» их онлайн, и подверглись сексуальному нападению. Два случая на 3001 интервью. Эти опросы показывают, что проблема безопасности онлайн требует пристального внимания, но она не настолько страшная, как ее пытаются представить политики, говоря, что «каждого пятого ребенка склоняют к действиям сексуального характера».

После того как политики предупредили общество об угрозе, им не остается ничего другого, как предлагать новые способы борьбы с ней. В 2006 году всего за месяц власти штата Луизиана приняли 14 законов, предусматривавших наказания за преступления на сексуальной почве (один из сенаторов штата оправдал столь высокую «производительность» законотворцев тем, что «каждый раз, когда включаешь новости, слышишь, что какого-то ребенка похитили, изнасиловали и убили»). Однако давайте задумаемся: что дальше? После принятия этих законов лицам, впервые совершившим нападение на сексуальной почве, автоматически грозит минимальный срок заключения 25 лет. Заключенные, отсидевшие свой срок, могут быть оставлены под стражей на неопределенное время, если их сочтут опасными для общества. После освобождения бывший заключенный обязан внести свое имя, фотографию, адрес и место работы в специальный реестр, доступный в интернете. Есть ряд серьезных ограничений, на какую работу он может устроиться. Бывшим заключенным запрещено селиться в радиусе 300 метров от школ, парков и многих других мест, так что зачастую они теряют свои дома и испытывают огромные трудности с поиском вариантов, отвечающих этим условиям. После освобождения бывший заключенный обязан до конца жизни носить электронный браслет, позволяющий отслеживать его передвижения. Что дальше? Дилемма. Возможность ужесточать наказания за «домогательства» в интернете небезгранична, а тому, кто стремится к высоким политическим постам, нужно запастись козырем в рукаве. В 2006 году в ходе предвыборной борьбы за пост губернатора штата Джорджия вице-губернатор – один из претендентов – призвал к ужесточению наказаний за «домогательства» в интернете. Его оппонент губернатор оказался в тупике. Он не мог просто поддержать этот призыв, не предложив более суровых мер. Так что на следующий день губернатор объявил, что в случае повторного избрания он законодательно разрешит суду присяжных выносить смертный приговор лицам, совершившим насилие над ребенком.