Nordic Dads - Роман Лошманов Страница 7

Секрет фермы

Близкие отношения с сыном, о которых так мечтал Даг, уходя в декретный отпуск, не прерываются и сейчас. Правда, на неделе он очень занят на работе, и в школу Рикарда отводит Анна-Мария, она же забирает его после занятий. Зато практически каждые выходные все трое отправляются в собственный дом на острове Адельсё на озере Ме́ларен, третьем по величине в Швеции. Это примерно 50 километров к западу от Стокгольма, сначала на машине, потом на пароме. И вот там-то все время Дага принадлежит сыну.

— Это настоящая ферма, с большим домом, землей и лесом. Землю мы сдаем в аренду фермеру, и он выращивает на ней урожай, а лес растет сам, так что никаких забот не доставляет, — смеется Даг. — Мы немного копошимся в саду, но в основном гуляем с Рикардом в лесу и даже построили там секретный дом на дереве — о нем знаем только он и я, маме мы про него не рассказывали. Во время прогулок мы болтаем обо всем на свете: о его школьных друзьях, о том, как прошла последняя тренировка по дзюдо, что он видел по телевизору или в лесу. А там у нас много интересного: косули, кабаны, лоси, а на озере — дикие гуси. Вообще, близость к природе — это важная часть шведского образа жизни и шведского воспитания. Кстати, мы еще несколько раз в год ездим на север Швеции — там у моих родителей дом в горах. Зимой мы катаемся на лыжах — беговых и горных, а летом ходим в походы. Ставим палатки, разжигаем костер и готовим еду на огне, — я хочу, чтобы мой сын всему этому научился.

Кроме лесных походов и горных лыж у семейства Локранц-Берниц есть и еще одно хобби: путешествия. Они все вместе были в Аргентине, в этом году собираются в Израиль, а недавно провели отпуск в Новосибирске. Это была уже четвертая поездка Дага в Россию, которой он очарован с детства, с тех самых пор, как в середине 1980-х впервые попал в мой родной Ленинград. Сегодня Даг с одинаковым воодушевлением вспоминает и Эрмитаж с Русским музеем, и фарцовщиков, менявших валюту на улице, и пустые днем рестораны с толстенными меню, но довольно скромным выбором блюд, — для шведского школьника это было настоящее приключение. В 2001 году он провел две недели на курсах русского языка в Калининграде. «К сожалению, этого времени оказалось явно недостаточно, чтобы овладеть русским, тут я немного не рассчитал, — смеется Даг. — Но зато мы ездили на Куршскую косу — такая красота!» В 2006-м приехал на полгода в Москву: тогда он был студентом Стокгольмского университета и в рамках своего учебного курса писал в РГГУ работу про газовый конфликт России и Украины. А еще побывал во Владимире, в Кисловодске и Минеральных Водах, где подружился с самыми разными людьми, о которых отзывается с не меньшим восхищением, чем о Толстом и Достоевском: «У меня сложилось впечатление, что русские в большинстве своем очень хорошо образованы: разбираются в литературе, читают наизусть стихи, знают географию, историю — даже шведскую».

Та самая школа, куда Рикарда записали при рождении, Дагу очень нравится, хотя ситуация со школьным образованием в Швеции, на его взгляд, неоднозначная: «Раньше все школы были государственные и примерно одинаковые — неважно, где ты жил: в городе, пригороде или деревне. Но теперь все изменилось: многие школы и детские сады превратились в компании, в бизнесы. В результате некоторые, как наша, например, отличные, но есть и такие, где качество образования оставляет желать лучшего». Но больше всего меня удивило, что престижная частная школа, куда ходит сын Дага, бесплатная. Моя младшая дочь четыре года ходила в частную школу в Москве, и это было весьма чувствительно для семейного бюджета. Поэтому я несколько раз переспрашиваю, чтобы удостовериться, что правильно понял, и мой собеседник спокойно объясняет: да, все школы в Швеции бесплатные, а частные получают деньги от государства.

От школы, где учится его сын, Даг ждет прежде всего знаний. Помимо обычных уроков Рикард занимается английским, ходит в художественный кружок и на дзюдо. В качестве дополнительной мотивации в семье разработана система денежных поощрений. За успехи в учебе (например, за хорошую работу на уроке) Рикард получает звездочку, а за 10 звездочек — 50 крон, это примерно 5 евро. Такая система, считает Даг, не только мотивирует ребенка, но и помогает ему понять ценность денег. И тут настает черед вопроса, который моя жена просила задать всем отцам в Cеверных странах.

— Скажите, а как сделать так, чтобы дети перестали постоянно просить им что-то купить?

Выясняется, что никаких проверенных рецептов у Дага нет.

— Конечно, сын получает подарки на Рождество и на день рождения. Но покупать что-то детям просто так, в обычный день… Мне кажется, это неправильно. Есть опасность их слишком разбаловать.

— Это правда, — киваю я. — Но, с другой стороны, разве не здорово их иногда баловать? Чем старше я становлюсь, тем чаще об этом думаю. Я согласен, что нельзя идти у них на поводу, сам ненавижу, когда дети канючат и просят все подряд. Но в последнее время замечаю, что, когда покупаю что-то младшей дочке, сам, кажется, получаю больше удовольствия, чем она. Это такое приятное чувство…

— Да-да, — говорит Даг с улыбкой, — я прекрасно понимаю, о чем вы. Радость дающего! И все же я не думаю, что мой сын должен получать все, на что он покажет пальцем. Надо уметь говорить нет — для его же блага, иначе у ребенка может сложиться превратное впечатление о том, как устроена жизнь. Другое дело — «мотивационные деньги», о которых мы говорили. Рикард копит их, а потом сам решает, что купить на честно заработанные: лего или, например, компьютерную игру.

Больше всего Рикард любит Pokemon Go. Дагу, кстати, она тоже нравится, поэтому часто они играют вместе. «Даже моя жена любит покемонов — это, можно сказать, наша семейная игра».

— И что, хорошо ловятся покемоны у вас на ферме?

— На ферме? Нет, что вы, там и людей-то почти нет, не то что покемонов. А вот рядом с нашей церковью их полно.

У Рикарда пока нет своего мобильного телефона, и покемонов он ловит с помощью старого телефона Дага — и только тогда, когда отец поделится с ним интернетом. На проблему «Дети и гаджеты» Даг смотрит широко и старается найти разумное сочетание свободы и контроля: «С одной стороны, ограничивать детей, конечно, необходимо, с другой — это часть жизни и часть будущего, оно наверняка будет еще более технологичным. И я понимаю, что сын должен овладевать этими навыками — пусть даже через игры. Поэтому ограничения нужны, но и давать детям пробовать новое не менее важно».

Даг вырос в многодетной семье на севере Швеции: у него шестеро братьев и сестер. Отец много работал, и с детьми сидела мама, а иногда няня. Мне очевидно, что отцовский опыт Дага и его отца сильно отличаются, но сам он находит и сходство: «По выходным отец много времени проводил с нами, как и я с Рикардом, а в будни я тоже много работаю, так что в этом смысле наши ситуации похожи». Зато Анна-Мария благодаря декретному отпуску Дага смогла вернуться на работу всего через год, а маме Дага в свое время пришлось бросить работу после рождения детей. Разве это не позитивные перемены?