Ни за какие сокровища - Вера Фальски

* * *

Это был один из тех дней, когда утро без особой на то причины вылетает, как пробка из бутылки шампанского, приятно заполняя голову играющими пузырьками. «Нет, такой день не для джинсов», – думала Эва, стоя перед открытым шкафом. Она не любила наряжаться, не принадлежала к любительницам погружаться в тайны новых коллекций и с упоением отслеживать тенденции и тренды очередного сезона. Они нагоняли на нее смертельную скуку, не говоря уже о том, что жаль было тратить на них время и силы. Одежда существует для того, чтобы зимой было тепло, летом – не слишком жарко, а весь год – удобно. К счастью, Марек в этом отношении не имел завышенных требований. В сущности, если бы она вдруг оделась в мешки для мусора, он бы ничего не заметил, хотя это уже слишком. Что поделаешь, парень был программистом. Девушка выбрала воздушное платье в мелкий цветочек – подарок мамы, один из немногих действительно женственных нарядов в ее гардеробе. Эва не знала почему, но именно сегодня ей захотелось его надеть. Да, это платье идеально подходило к ее хорошему настроению. Эва вгляделась в свое отражение. Из зеркала на нее смотрела кареглазая девушка с россыпью веснушек на носу и каштановыми волосами, падавшими на плечи непокорными волнами. Платье придавало ей стройности и открывало длинные ноги. Хотя Эва никогда не считала себя красавицей, следовало признать, что сегодня она выглядела как-то иначе… Закрыв за собой дверь, девушка решила, что не поедет автобусом, и отправилась в университет пешком. Она и сама не знала, почему улыбается: себе, светловолосой женщине с коляской на остановке и даже подростку, посылавшему миру отнюдь не положительные сигналы. Ее распирали энергия и волнение, как перед долгожданным свиданием. Но все это было не то – время романтических взлетов давно прошло. Впрочем, Марек и в самом начале их знакомства не был сентиментальным возлюбленным… Хотя был всего лишь конец апреля, солнце ласкало ее кожу и, наверное, первый раз в этом году так сильно давало понять, что приближается лето. Эве просто было хорошо. Да и на что жаловаться? Она никогда и не думала, что сможет столь многого достичь. Место рождения, наверное, действительно определяет уровень веры в себя и ожиданий от жизни. Самая старшая из четырех детей, воспитывавшаяся в деревне, в которой было всего несколько сот жителей, в усадьбе, расположенной на такой окраине, что не каждый автомобиль мог до нее добраться, Эва не мечтала о многом. Собственно говоря, мечта была одна: вырваться оттуда. Этого хотят все, родившиеся в подобном месте, но мало кому это удается. Ей удалось. Возможно, Ольштын – не мегаполис мирового уровня, но для нее жизнь здесь стала крутой переменой. Эва радовалась простым вещам, которые для большинства людей казались очевидными. Что можно выйти из дому не только для того, чтобы проведать соседей. И возможен выбор: пойти в кино или кафе либо просто побродить по городу, зная, что каждый раз есть шанс попасть в новое, неизвестное еще место. Фильмы, книжки, диски, о которых читаешь в газетах, – неожиданно все это оказывается на расстоянии вытянутой руки. Ты не знаешь идущих мимо людей, а они не знают тебя. Для продавщицы в магазине ты одна из тысячи клиентов, и ее не волнует, во что ты одета и когда наконец-то выйдешь замуж.

Эве было непросто достичь теперешнего положения. То, что большинству амбициозных молодых людей кажется естественным ходом вещей, для нее было долгим восхождением, к тому же иногда по очень скользкой лестнице. После многих лет все более продолжительных и сложных поездок в очередные учебные заведения она поступила на микробиологию, выбрав, конечно, ближайший университет, и быстро убедилась, что человек может тратить на сон очень мало времени: ей пришлось сразу искать работу, чтобы оплачивать общежитие и покрывать скромные расходы на жизнь в городе. А еще каждый месяц отправлять что-нибудь семье, оставшейся в Венжувке. После занятий в университете девушка бежала в магазин на вторую смену, а ночи проводила в зубрежке. Со второго курса вахтер пан Хенрик пускал ее после окончания рабочего дня в лабораторию, чтобы Эва могла закончить исследования, которые ее сокурсники проводили после обеда. Последовательность действий, которые необходимо выполнить так, чтобы получить определенный результат, – это буквально затянуло ее с головой. Когда техникой уже овладел, наступает время для поиска и тестирования собственных методов. Эва обожала эмоциональное напряжение, сопровождающее ожидание и проверку: достигнут ли результат. Иногда выходило, иногда – нет. Когда получалось, девушка чувствовала возбуждение, как путешественник, открывший новую, неизвестную землю. Она любила науку. К счастью, оказалось, что такие открытия удаются ей лучше, чем другим. Еще до окончания обучения профессор пригласил ее в исследовательскую группу, а после яркой защиты магистерской диссертации Эва поступила в аспирантуру и получила работу на кафедре, а для аспирантов это было запредельной мечтой. Теперь она смогла отказаться от дополнительных заработков и уже самостоятельно, только для себя, снять однокомнатную квартиру. Эве исполнилось двадцать пять лет, и она делала то, что ей действительно нравилось. И это было только начало. Впереди ее ожидала многообещающая карьера.

Захватывающий мир микроорганизмов, выделение чистой культуры бактерий и углубление процессов микробиологической деструкции – все то, чем она жила каждый день, для большинства было черной магией. Никто ни в деревне, ни в ее родном доме не мог даже повторить – не то чтобы понять! – тематику, которой она занималась. И, безусловно, уже очень давно никому из Венжувки не удавалось продвинуться так далеко…

Хотя дорога до работы была долгой, Эва совсем не устала. Она шла по коридору, чуть зарумянившись от весеннего солнца, с растрепанными ветром каштановыми волосами, в которых поблескивали золотистые пряди, и встречные студенты провожали ее восхищенными взглядами. Она их не замечала. Хотя мама называла ее в детстве «своей хорошенькой доченькой», Эва не считала себя красавицей. И сосредотачиваться на собственной привлекательности считала не слишком умным и не совсем подобающим женщине, которая хочет, чтобы ее воспринимали серьезно. Она же хотела, чтобы к ней относились именно так. Не как к красивой кукле. Этого сложно было добиться в родной деревне. Единственное, на что она могла там рассчитывать, – это свист в сочетании с не особо изысканными комментариями и плевками, которые в понимании местных донжуанов, вероятно, были примитивной формой мужского восхищения.

Эва без стука открыла дверь и вошла в лабораторию, в которой стоял длинный рабочий стол.

Увидев ее, профессор Ярош вскочил с места.

– Так ты уже знаешь?!

– О чем? – Несмотря на официальный переход на «ты» после получения ею звания магистра, Эве по-прежнему было трудно переломить себя, и она по возможности старалась использовать при общении с профессором безличную форму.

– Да о Париже! Я решил, что ты каким-то чудом узнала, потому что выглядишь так, будто сейчас взлетишь.

– О каком Париже? Я ничего не знаю!

– Ты едешь в Париж! То есть ты еще должна пройти второй этап, но это, по-моему, чистая формальность.